Что ты сделал - Макгоуэн Клер

— Что происходит? — спросила я.

Билл не ответил. Он всегда молчал, если не знал, что сказать. Я увидела Карен, всю в слезах, и это было очень непохоже на нее.

Что случилось?! — бросилась я к ней.

— Кто-то пострадал. — Ее голос был еле слышным. — Нам не говорят. Велели всем оставаться здесь.

Но слухи уже распространились.

— Что-то нашли в саду Феллоуз. Вернее, кого-то, — испуганно произнес Джеймс Коллинс, белый, как его рубашка.

— Кого?

Никто мне не ответил.

Я поискала глазами Майка, сразу же подумав про него, хотя и ненавидела себя за это. Встав на цыпочки, принялась озираться, пока наконец не увидела их с Каллумом. И тогда мною овладело какое-то странное влечение к Майку. Они стояли возле ограды и перешептывались.

— Майк! — крикнула я очень громко.

Билл повернулся ко мне, но я уже пробиралась через толпу к парням.

— Майк! Что случилось?!

Тут я подумала о Джоди, но сразу же заметила ее неподалеку. Опустив голову, она куталась в шаль. Значит, все мы целы. Но я уже чувствовала: произошло что-то ужасное и оно связано с нами.

У Майка были странные глаза. Вроде как испуганные. Таким я его ни разу не видела. Это меня всякий раз трясло из-за комплекса неполноценности перед каждой нашей с ним встречей. И я старалась вести себя так же раскрепощенно, как звезда на телешоу, при этом все время ожидая, что меня расколют и освищут.

— Эли, — зашептал он, — ты должна мне помочь. Черт, это катастрофа!

— В чем дело?

— Они знают, что я болтал с ней, а теперь она… Черт! Понимаешь, как это выглядит? — Последнее он сказал Каллуму, и тот кивнул, бросив взгляд на Джоди.

Потом Майк придвинулся ко мне очень близко и быстро-быстро начал рассказывать. Оказывается, он немного посидел с ней, просто разговаривая. Они никогда раньше особенно не общались, а она грустила, и ему захотелось ее подбодрить. Честное слово, это все. Они взяли по бокалу шампанского, поболтали, а потом она сказала, что не очень хорошо себя чувствует и мечтает посидеть в тишине. Тогда он повел ее к скамейке в саду, где и оставил. Правда, Каллум? Да, ушел, а следовало бы проводить домой, но казалось, что с ней все нормально, просто выпила много. Он поверил, что она просто хочет побыть одна. Никто не мог туда проникнуть, ведь бал был только для студентов, для своих, но охранники, видно, рано свалили, и он надеется, что полиция будет разбираться с ними, а не со студентами.

— О ком ты говоришь? — Моя голова шла кругом.

Ответила Джоди, причем довольно злобно:

— О Марте. Марте Рэсби. Майк был с ней.

— Мы просто веселились, — пробормотал тот умоляющим тоном. — А потом я искал тебя, но не нашел. Ты ушла.

Он говорил так, словно провинился передо мной. Происходило что-то невероятное: у меня будто бы появились какие-то права на него! Но тут я вспомнила, как Майк отшил меня на лужайке. Он уже тогда что-то скрывал.

Я обвела всех взглядом:

— Ничего не понимаю. Что случилось? И почему это так важно?

— Да потому, мать его… — выпалил он и осекся, испугавшись своей резкости.

И снова заговорила Джоди, а Майк с Каллумом смотрели себе под ноги, и я заметила, что оба они бледны и нервничают.

— Говорят, что ее нашли мертвой. В саду Феллоуз. Марту.

— О боже! И ты был с ней?

— Нет! То есть был, но раньше. Я ушел, правда, Каллум? Я клянусь. Ты же видел меня до этого.

— Я была с Каллумом, но тебя не заметила, Майк, — вмешалась Джоди.

Каллум откашлялся:

— Вот в чем проблема, Эли: кое-кто заметил, как Майк говорил с Мартой, а потом она… пострадала.

— А я искал тебя, — добавил Майк. — Всюду искал. Каллум сказал, что ты с Биллом.

Билл. Где же он? Я повертела головой, но он не попадался мне на глаза. Зато попалась Карен с лицом, перепачканным потекшей тушью, испуганным и напряженным.

— Да, — подтвердила я, не потрудившись извиниться. Что-то новенькое для меня.

Я все еще не постигала связи между их бледными лицами, скорой помощью и Мартой, которую несколько часов назад видела довольной и смеющейся.

Джоди сухо и лаконично подвела итог:

— Тебе надо сказать полиции, что ты была с Майком. Всю ночь.

— Почему? — растерялась я.

Она посмотрела на меня, как на дуру:

— Потому что на кону всё, Эли. Наши жизни, наше будущее. Ты не понимаешь?

— Но… но я была с Биллом. Все видели, как мы возвращались вместе.

Майк затараторил:

— Скажи, что находилась здесь, когда кто-то позвонил в полицию… Скажи, что была со мной, а потом вы с Биллом пошли гулять. Ладно?

Но я не понимаю. Почему бы кому-нибудь другому не сказать это? Где ты сам-то был?

Он на мгновение замешкался.

Я же говорил — тебя искал. Всюду тут ходил. Вот в чем проблема.

«Вот в чем проблема». Наверное, они с Каллумом на пару придумали эту фразу. У меня слегка кружилась голова. Но куда же ушел Билл?

— Она ведь не сильно пострадала, да?

Прозвучало очень глупо, но мозг в такие моменты просто отказывается верить в случившееся.

В это время поднялся шум, и кто-то зарыдал. Думаю, Карен, хотя не знаю почему. Никто из нас не знал Марту близко. Она была из самых-самых, а мы — из второго ряда. Даже в таком небольшом колледже существуют своя иерархия, правила, клики.

Я проследила за взглядом Карен и в распахнутых воротах сада Феллоуз увидела двух медбратьев — одного молодого, другого старого, седого. На коленях рядом с ними стояла медсестра. А еще я заметила маленькую белую руку, которая была словно заляпана пятнами синяков. Женскую руку. Мертвую. Промелькнул испачканный грязью белый шелк. И в тот момент все изменилось для нас навсегда.

Глава тридцать первая

Итак, вот что стало с моей жизнью. Муж — на интенсивной терапии, цепляется за существование. Дочь — в том же здании, но на психиатрическом отделении, ей промывают желудок. Бабушка нашла ее без сознания в спальне, рядом валялась вскрытая банка из-под транквилизаторов. Это лекарство мать принимала все мое детство. Оно помогало ей отгородиться от происходящего в нашем доме. Потом я начну винить себя за то, что бросила на нее детей, что вообще мало обращала внимания на Кэсси, которая не выходила из дома, оставалась в пижаме и не принимала душ. Она даже в Интернет больше не заглядывала, такой ядовитой стала жизнь вокруг. И эта жизнь ее отравила.

Врачи сказали, что с моей дочерью все будет в порядке. Доза, которую она приняла, недостаточна, чтобы отказала печень, — по иронии судьбы Кэсси будто пыталась уничтожить орган, который оказался бесполезен для спасения отца. И когда прекратится рвота и девочка достаточно окрепнет, ее можно будет забрать домой. Но забыть то, что она пыталась покончить с собой, будет уже невозможно.

А ведь я всегда гордилась тем, что вырастила замечательных детей. Хотя Кэсси не проявляла выдающихся способностей к учебе, на что надеялся Майк, зато была красивой, пользовалась популярностью в школе, казалась счастливой. Я только теперь поняла слова, которые мне в детстве постоянно твердила мать: «Гордость — это грех». Наказание за него сегодня — узнать, что все, чем я гордилась: брак, долгая дружба, мой дом — обесценилось. Дом все еще стоял, но как будто бы заполненный следами крови, уличной грязи, а теперь еще и рвотой Кэсси.

Мать все отмыла к моему возвращению после бессонной ночи, проведенной в больнице. Она бросила на меня знакомый взгляд: быстрый и испуганный. Так во времена моего детства она смотрела после отцовских приступов ярости и избиений. В этом взгляде читался стыд. Я не сказала ни слова, просто нашла пижамы Кэсси и швырнула их в сумку. Почти все они были слишком открытыми и не подходили для больницы. Но я куплю другие, будет мне чем заняться, пока дочь не придет в себя. Попутно я заметила, что Кэсси сняла со стен все фотографии с Аароном, остались лишь призрачные следы скотча.

Мать подошла, и от звука ее шагов меня передернуло.