Джеффри Дивер - Пустой стул
— И куда мы его отвезем? — спросил О'Сариан.
— Конечно, не к нам, — ответил Калбо, гадая, неужели придурок решил, что они повезут похищенного заключенного к кому-нибудь домой? В этом случае он еще глупее, чем думал Калбо. — В старый гараж у железки.
— Отлично, — вставил О'Сариан.
— Мы отвозим мальца туда. Я достаю пропановую горелку, и мы начинаем работать. Думаю, нам хватит пяти минут, и он нам рассказывает, куда дел Мери-Бет.
— А потом мы… — О'Сариан испуганно осекся.
— Что? — встрепенулся Калбо, переходя на шепот. — Ты собирался сказать на людях то, что совсем не надо говорить?
— Это ты только что говорил, как мы подпалим мальца горелкой, — прошептал в ответ О'Сариан. — По-моему, это ничуть не хуже, чем то, что мы собираемся сделать с ним потом.
Калбо вынужден был с этим согласиться, хотя, разумеется, не признался в этом О'Сариану. Он ограничился лишь словами.
— Мало ли что бывает.
— Верно, — согласился Томел.
О'Сариан поиграл банкой из-под пива, вычищая ею грязь из-под ногтей. От его былого веселья не осталось и следа.
— Ты что? — встревожился Калбо.
— Дело начинает пахнуть жареным. Лучше бы мы взяли мальца в лесу. На мельнице.
— Но он сейчас не в лесу! — взорвался Томел.
О'Сариан пожал плечами.
— Я просто гадаю, стоит ли это тех денег.
— Хочешь на попятную? — Калбо почесал бороду, размышляя, что в такую жару следовало бы побриться, но тогда снова будет виден его тройной подбородок. — Хорошо, и я предпочту делить на две части, а не на три.
— Нет, ты что. Я с вами.
Взгляд О'Сариана снова привлек телевизор, и он, тряхнув головой, уставился на экран.
— Эй, смотрите-ка! — вдруг показал в окно Томел.
По улице шла рыжеволосая полицейская из Нью-Йорка, так чертовски ловко орудующая ножом. В руке у нее была толстая книга.
— Красивая телка, — заметил Томел. — Я бы от такой не отказался.
Но Калбо вспомнил холодные глаза и лезвие ножа, упершееся в подбородок О'Сариана.
— Овчинка не стоит выделки.
Рыжая вошла в здание тюрьмы.
О'Сариан тоже подошел к окну.
— Это усложняет дело, мать твою.
— Да нисколько. Гаррис, подгоняй машину. И не глуши мотор.
— А как быть с ней? — спросил Томел.
— Перца у меня на всех хватит, — усмехнулся Калбо.
Натан Грумер, дежуривший в тюрьме, приветливо кивнул, увидев Сакс. Навязчивое поклонение Джесса Корна уже начинало надоедать; строгую улыбку Натана молодая женщина приняла с облегчением.
— Здравствуйте, мисс.
— Вас зовут Натан, да?
— Точно.
— Какая красивая утка, — сказала она, кивая на стол.
— Эта штуковина? — скромно спросил Натан.
— Кто ее сделал?
— Это не утка, а селезень. Годовалый.
— Вы его сами вырезали?
— Это мое хобби. В моем кабинете есть еще парочка. Если хотите, я вам покажу. Кажется, вы уже уезжаете.
— Да, долго мы у вас не задержимся. Как он?
— Кто? Шериф Белл?
— Нет, Гаррет.
— О, понятия не имею. К нему заходил Мейсон, о чем-то долго говорил. Наверное, пытался выяснить, где находится девушка. Но мальчишка упорно молчит.
— Мейсон сейчас в камере?
— Нет, он уже ушел.
— А шериф Белл и Люси?
— Все ушли. Вернулись в управление. Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Гаррет попросил принести эту книгу. — Она показала книгу. — Не возражаете, если я ее передам?
— Это что. Библия?
— Нет, это книга о насекомых.
Взяв книгу, Натан ее тщательно пролистал — наверное, в поисках оружия, решила Сакс.
— Странный он, этот парень, — сказал он, возвращая книгу. — Прямо как из фильма ужасов. Вам надо было бы принести ему Библию.
— По-моему, это его не интересует.
— Наверное, вы правы. Кладите сюда оружие, и я пущу вас к задержанному.
Положив «Смит-и-Вессон» в сейф. Сакс шагнула к двери, но Натан не двинулся с места, выжидательно глядя на нее. Она вопросительно подняла брови.
— Мисс, насколько мне известно, у вас есть еще нож.
— Ах да, совсем забыла.
— Порядок есть порядок.
Сакс протянула Натану нож, и он положил его в сейф.
— Наручники тоже отдать?
— Да нет. От них никакой беды не будет. Правда, наш священник в свое время пострадал из-за них. Но тогда его жена вернулась домой раньше обычного и застала мужа, прикованного к постели, а на него взгромоздилась Салли-Энн Карлсон. Пошли, я вас провожу к задержанному.
Рич Калбо притаился за кустом сирени, росшим у заднего входа из здания тюрьмы. Рядом с ним остановился Шон О'Сариан, возбужденный до предела.
Дверь выходила на большой пустырь, заросший травой и заваленный старыми и битыми машинами. Повсюду белели использованные презервативы.
Гаррис Томел подвел свой новый сияющий «Форд» к повороту и сдал задом. По мнению Калбо, ему следовало бы подъехать с противоположной стороны, где машина была бы не так заметна. Впрочем, улица была пустынной, а с новым глушителем двигатель работал практически бесшумно.
— Кто в дежурной? — спросил О'Сариан.
— Натан Грумер.
— Эта девка из Нью-Йорка с ним?
— А я почем знаю? Но если она с ним, у нее револьвер и нож, которым она пощекотала тебя в лесу.
— Если девка закричит, Натан ее услышит?
Калбо вспомнил глаза рыжеволосой, блеск лезвия ее ножа.
— Скорее, закричит мальчишка.
— Ну хорошо, а если он закричит?
— Нам нужно быстро натянуть на него мешок. Вот. — Калбо протянул дружку бело-красный баллончик с перцовой аэрозолью. — Целься ниже, люди обычно пригибаются.
— Слушай, а мы? Я хочу сказать, на нас он не попадет… этот перец?
— Не попадет, если ты не прыснешь им себе в рожу, мать твою. Это же струя, а не облако.
— Который из двоих мой?
— Мальчишка.
— А если девка окажется ко мне ближе?
— Она моя, — процедил Калбо.
— Но…
— Она моя!
— Ну, хорошо, хорошо, — сдался О'Сариан.
Пригнувшись, они проскользнули под грязным зарешеченным окном и остановились перед металлической дверью. Калбо отметил, что она приоткрыта на полдюйма.
— Вот видишь, незаперто, — прошептал он, торжествуя, что заработал очко в споре с О'Сарианом. Впрочем, какое ему до этого дело? — Итак, я киваю, мы быстро заходим внутрь и поливаем обоих — и не жалей этой дряни. — Он протянул О'Сариану плотный мешок. — Натянешь мальчишке на голову.
Крепко сжав в руке баллончик, О'Сариан кивнул на второй мешок, который появился в руке Калбо.
— Значит, девку мы тоже берем.
Калбо вздохнул.
— Да, Шон, берем.
— А. Лады. Да я просто так, спросил.
— Как только они упадут, быстро вытаскиваем их на улицу. Ни в коем случае не останавливайся.
— Ага. Да… я хотел сказать, я захватил свой «Кольт».
— Что?
— «Кольт», тридцать восьмого калибра. Я его взял.
О'Сариан похлопал по карману. Калбо, помолчав, наконец кивнул.
— Отлично.
Его огромная рука взялась за дверную ручку.
Глава 22
Неужели это будет последняя картина, которую он увидит?
Со своей больничной койки Линкольн Райм видел парк, прилегающий к университетскому медицинскому центру в Авери. Густые кроны деревьев, дорожка, извивающаяся по сочной зеленой лужайке, каменный фонтан — по словам медсестры, точная копия какого-то знаменитого источника в студенческом городке университета Северной Каролины в Чапел-Хилл.
Из своей спальни в доме у Центрального парка в западной части Манхэттена Райму были видны уголок неба и верхние этажи зданий на Пятой авеню. Но там подоконники были высокие, и сам парк криминалист мог видеть только тогда, когда его кровать придвигали прямо к окну.
Здесь же, возможно, поскольку клиника предназначалась для инвалидов и неврологических больных, подоконники были гораздо ниже. Даже любование красотами пейзажа сделано более доступным, криво усмехнулся Райм.
Его мысли снова заполнила предстоящая операция. Будет ли она успешной? Не убьет ли она его окончательно?
Для Линкольна Райма самым невыносимым было то, что он не мог выполнять простейшие действия.
Так, например, переезд из Нью-Йорка в Северную Каролину обсуждался так долго, планировался так тщательно, что Райма нисколько не пугали тяготы предстоящего путешествия. Но особенно остро он чувствовал бремя своей травмы тогда, когда речь заходила о самых простых занятиях, о которых здоровый человек даже не задумывается. Почесаться, почистить зубы, вытереть губы, открыть бутылку с содовой, сесть в кресле, чтобы выглянуть в окно и посмотреть на купающихся в луже воробьев.
Райм снова подумал о том, как же глупо он поступает.
Он сам был ученым, он консультировался с лучшими нейрохирургами страны. Он прочитал и понял всю специальную литературу. Ему было известно, что добиться улучшения состояния больного с такой серьезной травмой спинного мозга практически невозможно. И все же он готов идти вперед до конца — несмотря на то, что эта умиротворяющая картина за окном незнакомой больницы в незнакомом городе, возможно, станет последним, что он видит в своей жизни.
