Эндрю Пайпер - Проклятые
Детройтский зоопарк находился прямо впереди, на дальней стороне многочисленных изогнутых улочек и переулков Вудворд-авеню. Я начал пробираться через металлические конструкции поваленной водонапорной башни, когда увидел фокусника. Сначала между билетными киосками на входе стал заметен высокий цилиндр, он покачивался из стороны в сторону, но как-то держался на его голове. Тот самый человек, который развлекал нас на единственном детском утреннике, устроенном родителями персонально для меня. Тот человек в мантии и перчатках, мимо которого я проехал на велосипеде, когда оказался здесь с Эш, и который достал из воздуха мертвую голубку.
Фокусник карабкался на остатки водонапорной башни. Заметил меня, но не остановился. Его глаза смотрели в другом направлении.
Громкий рев заставил нас обоих замереть на месте. Рык, похожий на львиный, но это не лев. Он доносился с территории зоопарка.
Неподалеку от меня фокусник издал невольный крик ужаса. Пошатываясь, начал карабкаться дальше.
Затем появилась зебра. Она протиснулась в пролом, где когда-то стояли турникеты, и тихо заржала. Очевидно, не зная, куда бежать дальше, она осталась стоять на месте, возле перевернутой тележки продавца сладостей. Белая пена капала у нее с губ.
Новый звериный рык.
За которым последовали другие. С разных сторон. Некоторые доносились издалека, другие раздались совсем рядом.
На крышу одного из киосков запрыгнул чудовищный тигр и посмотрел на всех нас троих, словно проверяя, все ли собрались. Зебра, фокусник и еще один человек – да, все тут.
Времени оказалось достаточно, чтобы заметить, что это не совсем тигр. Такие же полосы, длинный хвост, усатая морда. Однако его оранжевая шкура была как-то уж слишком оранжевой, черные полосы – чересчур черными, словно эту тварь раскрасили и покрыли лаком. К тому же ее размер был раза в два больше, чем у любого тигра из мира живых людей.
Зверь принял решение.
Он выбрал травоядное. Прыжок! Тридцать футов, отделявших его от жертвы, хищник преодолел в полете, словно был рожден летать. И упал на хребет зебры.
Та издала короткий вопль, и все кончилось. Ноги в черно-белую полоску еще беспомощно молотили по земле, однако в следующее мгновение чудовищные челюсти впились в шею несчастной, а когти с отчетливым треском оторвали ее голову от тела.
Фокусник раньше меня увидел, что будет дальше, поэтому побежал не оглядываясь.
Это напомнило мне, что следует подумать и о собственном спасении.
Только я собрался припустить за ним, как вдруг у билетных киосков ситуация начала меняться.
Второй тигр. Потом еще один. Причем этот, третий, больше остальных двух по крайней мере наполовину. Мощный, с лоснящейся шерстью, блестящей так, словно ее намазали жиром. Весь его вид, а также взгляд говорили о том, что он вожак этих тварей. Его глаза светились красным огнем, особенно ярким в серых сумерках уходящего дня. Именно такой огонь я видел в глазах отца Сильвии и Вайлет Григ, когда он провожал меня, стоя на лестнице. И этот же красный свет горел в глазах доктора Ноланда, принимавшего роды у моей матери.
Я бросился мимо многоярусной парковки на юг. Безусловно, здесь, в этом ПОСЛЕ, мое сердце оставалось таким же больным – через две сотни ярдов спринта оно с огромным трудом заставляло мои ноги шевелиться, так что мне пришлось перейти на рысь. Я чувствовал, как в груди разгорается острая боль, но страх умереть после смерти оказался не таким ужасным, как перспектива повстречаться с огромными тиграми, поэтому я продолжал бежать, пока окончательно не выдохся. На углу Лерой-авеню и Вудворд, где стоит серая глыба методистской церкви, я вновь встретил фокусника.
Мы заметили друг друга одновременно. Он сидел, прислонившись к дереву посредине поляны с выгоревшей травой. Увидев меня, он встал. На его восковом лице отразилось недоверие. Казалось, он не мог поверить в это, и в его глазах читалось: «Неужели на пустыре площадью в тысячу акров нужно было оставить след, который приведет именно туда, где я сижу?» Впрочем, у него тут же появились новые темы для размышлений.
Он оценивающе взглянул на дерево, однако оно было слишком низким и стояло слишком на виду, чтобы тратить время на попытку найти спасение в его ветвях. Дальше на юг тянулась Вудворд-авеню, широкая и открытая всем взорам. Фокусник посмотрел на улицы по другую сторону авеню, не найдется ли там безопасного убежища, как вдруг замер.
Я проследил за его взглядом и примерно за шесть многоэтажных зданий до нас увидел идущего посередине улицы третьего, самого крупного тигра. Его пылающие красным огнем глаза заметили нас.
Фокусник развернулся и бросился в церковь, я последовал за ним.
Непроглядная тьма обрушилась на меня, и я на мгновение задержался на входе в храм. За это время фокусник куда-то скрылся, и, пока я шел в проходе между рядами, его нигде не было видно.
Однако красные глаза заметили, куда мы скрылись.
Органные трубы возле алтаря обрушились, на клавиатуре осталось лишь несколько клавиш, так что сейчас она выглядела как челюсть боксера на пенсии. Однако большинство труб еще находились на месте. В промежутках между ними виднелась спасительная темнота. Возможно, там будет достаточно места, чтобы спрятаться взрослому человеку.
Забираясь наверх по остаткам органа, я смог подтянуться на платформу, где были установлены трубы. Это было легкой частью задачи. Устоять там на ногах и не упасть оказалось сложнее.
Тигр вошел в церковь в ту самую минуту, когда я протиснулся вдоль стены и затаился между органными трубами. Он шел между рядами, опустив голову к полу, принюхиваясь. А когда поднял ее, его взгляд был устремлен прямо туда, где стоял я.
Целое мгновение мы оба выжидали. Примерялись, прислушивались. Потом тигр двинулся вперед.
Мне очень жаль, Эдди.
Чудовище замерло прямо подо мной, там, где когда-то сидел органист. Теперь мои ноги отделяли от головы зверя всего два лестничных пролета.
Жаль, что я не смог побыть с тобой подольше. Но я старался. Очень.
Стремительно, так, что не хватило бы времени вздохнуть, тигр вскочил на алтарь. Своды храма потряс его громовой рык, с потолка посыпались куски штукатурки.
И в ту же секунду из темной церковной паперти выпрыгнул фокусник, прятавшийся там. Он попытался проскочить мимо хищника и добежать до дверей. Тигр, будто только этого и ждал, как-то нехотя поднял огромную лапу и ударил беглеца. Тот как подкошенный улетел куда-то под скамьи, а его высокий цилиндр покатился по полу.
Фокусник страшно кричал, когда чудовище выковыривало его из-под скамеек, а потом разрывало на части. И кричал он не только потому, что ему было больно, но и от отчаянного, мучительного осознания того, что он оставляет здесь последние воспоминания о том, как он когда-то был живым.
И когда клыки чудовища вонзятся в меня, настанет мой черед.
Глава 37
Я простоял в своем укрытии всю ночь. Тигр оставался здесь же.
Он полежал возле костей, оставшихся от фокусника. Потом тщательно вылизал свою блестящую шерсть, удаляя остатки крови, попавшей на нее. Периодически жуткая тварь обходила стены, потягиваясь и принюхиваясь, будто пытаясь уловить в воздухе запах, который теперь исчез.
У меня не оставалось другого выбора, кроме как наблюдать за происходящим. Я скрючился за органными трубами, стараясь не уснуть, а свет становился все более тусклым, и тигр растворялся в темноте, превращаясь в размытый лоснящийся сгусток маслянистой плоти. И только его глаза продолжали гореть красным огнем.
Это не ощущалось как сон, но, наверное, я спал.
Снаружи, за разбитыми витражами оконных стекол, рассвет задерживался. Я ждал его, надеясь увидеть, чем наступающий день может отличаться от прошедшего, однако того, что пришло на смену ночи, хватило лишь на то, чтобы укутать окружающий мир покрывалом, похожим на серую песчаную муть.
Тигр ушел. Или нет? Что происходило в углах церкви, я не мог увидеть, а там вполне хватало для него места, чтобы устроиться на ночь. Он – охотник. У него есть время подождать.
И он пришел за мной.
Я это знал, потому что уже видел эту тварь. Когда побывал здесь в прошлый раз и Эш привела меня к дому на Альфред-стрит. Она не могла войти внутрь, но очень хотела, чтобы это сделал я. Тогда я убежал, и меня остановило существо, которое мне не удалось рассмотреть из-за прожекторов, освещавших бейсбольный стадион. Но его глаза я запомнил. И этот огонь, полыхавший в них.
Я выбрался из узкого пространства за трубами органа. Прошел к дверям и вышел наружу в черно-белое утро. Все окутано тонкой, прозрачной металлической дымкой тумана. Вудворд практически безлюден. Лишь вдали несколько смутных одиноких фигур пробираются куда-то вдоль тротуаров.
Направившись снова на юг, я подумал, не лучше ли будет двигаться через более тихие, обжитые улицы, однако тут же выбросил эту идею из головы. Именно по Вудворд-авеню мой отец добирался в деловой центр на службу, по этой улице Эш отправилась в свое последнее путешествие. Именно Вудворд-авеню ведет к сердцу Детройта. Так что из двух зол лучше выбрать меньшее.
