Антон Леонтьев - Обратная сторона смерти
— Гм, а это что такое? — промолвила Антонина Ивановна, беря ее в руки с явным намерением открыть.
Татьяне удалось вырвать «презент» маньяка в самый последний момент, что явно обескуражило добрую женщину.
— Да так… Аллочка принесла… я и забыла… — пробормотала писательница, пряча коробку за спину. Не хватало, чтобы еще и Антонина Ивановна увидела человеческие органы.
— Так, наверное, надо обратно в холодильник поставить? — спросила та.
Но Татьяна унесла коробку к себе в комнату и спрятала в стол. И задумалась: долго ее там держать не получится — возникнет запах . Вспомнив о том, что в кладовке имеется морозильный шкаф, она прокралась туда и спрятала коробку на самое дно, прикрыв пакетами со свежезамороженными ягодами и прочей снедью, которая там хранилась.
На мгновение ей представилась сцена: Антонина Ивановна раскрывает шкаф в поисках чего-то для праздничного обеда — и натыкается на это . Ну, даст бог, подобного не произойдет. Праздников вроде не предвидится, и не может же история с маньяком длиться вечно.
Вернувшись на кухню, писательница поблагодарила экономку и, сославшись на то, что работает над финалом романа, а посему присутствие любого постороннего ей мешает, отправила женщину в отпуск до конца недели. Кажется, Антонина Ивановна обиделась, но виду не подала и, быстро собрав свои вещи, удалилась, оставив хозяйку в одиночестве.
Татьяна же думала о том, что прошлой ночью сделал Шатыйло. И о его новой жертве. На кого пал его выбор?
Зазвонил мобильный, и с бьющимся сердцем Журавская поднесла его к уху, будучи уверена, что на связи маньяк. Но это был ее психотерапевт Лев Николаевич.
— Татьяна Валерьевна, рад вас слышать! Вы ведь вернулись из Австрии… Но я вас не увидел у себя на приеме и заволновался.
Татьяна вспомнила — ну, конечно, ведь утром ей положено быть на приеме у Льва Николаевича, а она элементарно забыла об этом. Да разве в такой ситуации можно было не забыть?
— Понимаю, что и вам не по себе, — продолжал психотерапевт. — Мне ведь тоже! Да-да, я уже знаю об ужасной участи профессора Шахта и его милой секретарши Зиглинды. Не хотите поговорить об этом?
Уж о чем о чем, но именно об этом Татьяне совсем не хотелось говорить. Во всяком случае, с психотерапевтом.
— Нет! — отрезала она. — Лев Николаевич, вы извините, но я работаю над романом…
— Вы пишете новый роман? — встрепенулся доктор. — Значит, терапия оказала воздействие! Именно поэтому нам надо закрепить результат. Приходите ко мне в любое время, мы продолжим сеансы…
— Нет! — крикнула Татьяна, чувствуя раздражение. — Я не могу! И вообще мне лучше, таблетки действуют великолепно.
Психотерапевт насторожился:
— Почему вы не посоветовались со мной о медикаментозной поддержке терапии? Настоятельно прошу вас заглянуть ко мне. Или, если пожелаете, я приеду к вам!
Только его ей сейчас не хватало! Лев Николаевич был великолепным профессионалом, но прилипчивым, как банный лист.
— Я же сказала — нет, — произнесла Татьяна как можно суше. — Повторяю: я работаю над романом, а вот когда он будет закончен, свяжусь с вами. Прошу вас ко мне не приезжать.
— Татьяна Валерьевна, вы разве не понимаете, успех нашей терапии зависит от того, как… — не отставал психотерапевт.
Но Татьяна не стала его больше слушать, просто повесила уже трубку. Ее сейчас не интересовали собственная, миновавшая уже, писательская блокада и также оставшаяся в прошлом тяга к алкоголю. Потому что по сравнению с историей, в которую она угодила, эти проблемы были сущей ерундой. Тем более что Лев Николаевич все равно помочь ничем не мог, только бы упал в обморок, узнав, кто преследует писательницу. Или, чего доброго, все испортил бы, позвонив в полицию.
Полиция…
Журавская подумала о Дарье Алехиной. А что, если подключить ее? Не такая уж плохая идея. Потому что если она думает и действует, как героиня ее романов Альбина Дурново, то майору можно довериться, на нее можно положиться…
Татьяна попыталась вспомнить, куда положила визитную карточку вчерашней визитерши. Позвонить Дарье — так, чтобы Марк этого не заметил, — реально. Тот ведь не приказывал своей заложнице сидеть все время дома. Даже если Марк и следит за ней, контролировать каждый ее шаг, каждое ее действие ему не под силу. Она выйдет вроде бы прогуляться и на улице…
Визитка нашлась на кухонном столе. Но в тот момент, когда писательница увидела ее, зазвонил ее мобильный. Уверенная, что это снова психотерапевт, Татьяна приняла звонок, чтобы еще тверже сказать ему свое «нет». Но на связи была именно та, с которой Журавская собиралась поговорить, — майор Дарья Алехина.
— Татьяна Валерьевна, вы сейчас не заняты? — зазвучал ее спокойный голос. — В таком случае вынуждена сообщить вам далеко не самую хорошую весть… Ваша секретарша и помощница Алла Бирюкова, к сожалению, умерла.
«Несчастный случай! — подумала Татьяна. — Или теракт? Но почему тогда ей звонит Алехина?»
— Что с ней произошло? — выдохнула она. Однако, еще не договорив эту фразу, поняла:
Алла и была жертвой Марка Шатыйло!
От осознания этой кошмарной истины защемило сердце, а в ушах зазвенело.
— Нам лучше поговорить не по телефону, а лично. Приезжайте.
— Куда? — помертвевшими губами прошептала Татьяна.
— В квартиру потерпевшей, — пояснила старший оперуполномоченный МУРа.
Майор стала диктовать адрес, но Журавская помнила, что Аллочка обитает в районе Теплого Стана. Точнее, обитала .
Завершив разговор, писательница быстро собралась, вышла из квартиры и спустилась в подземный гараж. Там находился ее «Мерседес», которым она пользовалась редко, предпочитая, как ни парадоксально, общественный транспорт — в Москве так добраться до пункта назначения можно гораздо быстрее. Но в данный момент ей хотелось побыть одной, сконцентрироваться, собраться с мыслями, а лучше всего это получалось именно сидя за рулем. Кстати, именно на водительском месте к ней пришли идеи наиболее сильных ее романов.
Выехав из гаража, Татьяна задумалась. Может, напрасно она паникует? И Аллочка вовсе не стала жертвой маньяка? Но вероятность того, что девушку убил кто-то другой, была ничтожно мала.
Журавская сразу заметила Дарью Алехину, стоявшую около подъезда нужной многоэтажки и меланхолично курившую. У писательницы снова екнуло сердце — да, это была ее героиня, Альбина Дурново! Именно так Альбина, раньше курившая неимоверно много, а в предпоследней книге решившая навсегда завязать с дурной привычкой, двигалась бы, именно так держала сигарету, именно так смотрела, чуть прищурившись, вдаль…
Завидев Татьяну, майор чуть улыбнулась, бросила на землю окурок и растоптала его носком туфли. А затем достала из кармана куртки пачку сигарет и протянула ее Татьяне.
Та колебалась, ибо и сама, подобно своей героине, бросила курить. Однако ей требовалось снять нервное напряжение, и писательница взяла сигарету.
Алехина щелкнула зажигалкой, а Татьяна, втянув дым и резко выдохнув его, спросила:
— Так что с ней?
— Увы, не хочу показаться циничной, но вы лишились секретарши, — ответила Дарья. — Причем, как полагаю, хорошей. Не буду вдаваться в детали, просто скажу: картина — как в обнаруженном автомобиле издательского холдинга, как на квартире Инны Гордеевой. Убийца, думаю, даже превзошел зверства Джека Потрошителя и Чикатило, вместе взятых. В этот раз маньяк забрал также легкие, селезенку и язык жертвы.
Татьяну замутило. Она посмотрела в другую сторону и увидела, как из подъезда выносят на носилках бесформенный светло-зеленый мешок.
Мешок, в котором лежало тело Аллы.
Свою секретаршу писательница недолюбливала, хотя и ценила. Но никогда бы и в страшном сне не пожелала ей такой кошмарной участи.
— Когда же все это закончится! — простонала Журавская, понимая, что, вероятно, закончится тогда, когда она вовремя сумеет разгадать шараду Марка Шатыйло. Ибо на первую загадку она дала ложный, с его точки зрения, ответ, поэтому Аллочка умерла.
Выходит, девушка погибла по ее вине?
Алехина многозначительно взглянула на Татьяну:
— Думаю, вы можете мне сказать когда. Потому что, Татьяна Валерьевна, я попросила вас приехать сюда не для того, чтобы презентовать вам ужасы, обнаруженные в квартире жертвы. Просто говорить у вас в квартире, как я поняла, небезопасно. Ведь и у стен есть уши!
Татьяна вздрогнула, пытаясь сообразить, что именно известно майорше. А та продолжала:
— Молчите? Ваше право. Однако повторюсь — лучше сказать мне то, что вам известно. Потому что погиб еще один человек, напрямую связанный с вами. Тот, кто совершил преступление — и, судя по всему, не одно! — явно покушается на вашу жизнь. Но только зная подоплеку происходящего, мы в состоянии защитить вас.
