Антон Леонтьев - Обратная сторона смерти
В голове билась мысль — до того Шатыйло побывал у нее в квартире, а теперь проник и в ее автомобиль. Что ж, само по себе это не так уж удивительно… Но как же неприятно!
Татьяна снова посмотрела через зеркало на коробки, стоявшие на заднем сиденье. И с трудом отвела взгляд от ежесекундно меняющихся показаний электронных часов, буквально заставив себя обратить внимание на дорогу. Часы как будто тикали у нее внутри, и с каждым мгновением оставалось все меньше времени для того, чтобы разгадать новую литературно-криминальную шараду. А у жертвы, которая, не исключено, находится уже в руках серийного убийцы, чтобы спастись.
Телефонный звонок прозвучал, когда Журавская стояла на светофоре, дожидаясь зеленого сигнала. У нее было несколько секунд, чтобы вытащить мобильный из сумочки и приложить его к уху.
— Татьяна Валерьевна, а вы играете не по правилам, — раздался знакомый голос маньяка.
— Вы вообще-то тоже! — не выдержав, крикнула Татьяна.
Тут раздались нетерпеливые гудки стоявших позади автомобилей — загорелся зеленый. Писательница быстро включила громкую связь и положила мобильный под лобовое стекло. А затем нажала на педаль газа.
— Но дело в том, Татьяна Валерьевна, что я в отличие от вас и устанавливаю эти правила! — хрюкнула трубка. — То есть я могу изменить их в любой момент, что вовсе не будет нарушением. Как я поступил на сей раз. А все потому что вы встречались с этой прыткой особой из полиции!
Значит, он следил за ней… Ну, конечно, следил!
— Вы ведь были среди журналистов? — спросила Татьяна, а Марк ответил:
— А разве журналисты не являются в своем роде маньяками? То есть было бы вполне нормально, если бы Марк Шатыйло, надвинув кепку на лицо и взяв в руки камеру, смешался с толпой борзописцев.
Итак, она не ошиблась. Имитатор был наглым и самоуверенным — таким же, как и герой ее романа.
— Почему время уже идет? И отчего вы дали только двенадцать часов? — спросила Татьяна, снова останавливаясь на светофоре.
— Потому что так хочу! — ответил, хохоча, точнее — хрюкая, маньяк. — Будет вам наука, как беседовать со всякими прыткими особами! И вообще, смотрите, как бы майорша следующей моей жертвой не стала. Мне будет приятно взрезать ее очаровательную грудную клетку…
Убийца снова провоцировал ее, но теперь Татьяна не поддалась.
— Молчите? — вопросил маньяк несколько обиженно. — Тогда я буду говорить! Да, время идет, но и новое произведение намного короче, чем «Ведьмино болото». Уверен, однако, что вы и опять проиграете. И погибнет еще одна жертва. Кстати, скажу по секрету: убивать вашу секретаршу было сущее удовольствие.
— В этот раз выиграю я! — заявила с холодной яростью Татьяна. — Я и в прошлый раз дала верный ответ, да только вы его не засчитали!
— Так придерживайтесь правил, Татьяна Валерьевна! — воскликнул маньяк.
— Тех, которые вы меняете, как некоторые меняют трусы? — усмехнулась писательница. — Кстати, насколько помнится, Марк Шатыйло был у меня особью крайне нечистоплотной — нижнее белье менял нерегулярно…
— Пытаетесь вывести меня из себя? — проскрипел серийный убийца. — Не выйдет!
Но Журавская поняла, что своим комментарием задела его. Тут ей пришло в голову — а что, если засечь, откуда поступают звонки маньяка? Надо только держать собеседника всякими глупостями на телефоне как можно дольше, пока идет определение места его расположения. Ведь это реально, несмотря даже на то, что номер не определяется. При помощи современной аппаратуры возможно и не такое. Кто бы мог ей помочь?
Альбина Дурново! Точнее — Дарья Алехина!
— Итак, вы получили вторую шараду. Езжайте сейчас домой и читайте ее. А потом дайте мне ответ. Все инструкции — в коробках. И еще. Не следовало вам меня злить, Татьяна Валерьевна, потому что я могу быть очень и очень жестоким…
Маньяк отключился. Какие же, однако, обидчивые пошли серийные убийцы!
Детективщица во все горло расхохоталась. А потом приуныла, поняв, что ее неосторожная фраза про нижнее белье Марка Шатыйло может дорого стоить — не ей самой, а будущей жертве.
Изменить это можно было только, дав правильный ответ на шараду. То есть назвав имя убийцы.
Чувствуя, что у нее засосало под ложечкой, а в кончиках пальцев покалывает, что было верным признаком нарастающего напряжения, Татьяна желала только одного: как можно быстрее вынуть из первой коробки рукопись и начать читать ее. Насколько она могла судить, имитатор не блефовал: новый «шедевр», созданный маньяком, намного короче предыдущего — папка в ящичке была гораздо тоньше. Перешел на малые формы?
Наконец, Журавская оказалась на своей улице. Заехала в гараж, выключила мотор, вышла из машины и взяла в руки оба ящика. На тот, что побольше, была приклеена записка, написанная, как водится, губной помадой: «Код тот же, что и прошлый раз, только наоборот».
Поднявшись к себе в квартиру, писательница поставила коробки на комод в коридоре и мельком взглянула на себя в зеркало — видок у нее был далеко не самый лучший. И если репортерам удалось сделать фотографии в чебуречной, то не исключено, что желтая пресса разместит ее непрезентабельные изображения с душераздирающими заголовками типа: «Известная писательница детективов, обнищав, обедает в забегаловках»! Ну такое пережить можно…
Татьяна быстро натянула халат, привела себя в порядок и сбегала на кухню, где приготовила себе кофе. Практически залпом выпила обжигающий черный напиток, отправив в желудок оставшиеся две таблетки из тюбика — ей была нужна полная концентрация. Не хватало только снова заснуть после прочтения опуса убийцы!
Есть практически не хотелось, уровень адреналина в крови зашкаливал. Татьяна раскрыла холодильник, желая взять яблоко или грушу, и лицезрела на полке еще одну черную коробочку, как две капли воды походившую на ту, что была спрятана в морозильном шкафу. К крышке крепилась записка: «Съешь меня тоже! »
Значит, маньяк умудрился побывать и здесь, пока она ездила на место его последнего преступления. С бьющимся сердцем Журавская подняла крышку, ожидая увидеть очередной кошмарный натюрморт, но внутри ничего не было. За исключением новой записки: «Пора становиться вегетарианкой, Татьяна Валерьевна!»
Криво усмехнувшись, писательница схватила огромное зеленое яблоко, вымыла его, надкусила и направилась в коридор, где оставила принесенные коробки. Зажав в зубах яблоко, ввела требуемый код — свой день рождения — в нужной последовательности, и ящичек открылся. Затем извлекла из него пачку листов, и правда тонкую.
Заголовок гласил: «все течет… »
Все течет, все меняется, вспыхнуло у нее в голове известное изречение. И остается в итоге неизменным… Цитата из Библии? Изречение царя Соломона или нечто, связанное с Десятью Заповедями? Хотя нет, кажется, то ли Гераклит, то ли Геродот. Или в этом и содержится намек на разгадку? Что накропал маньяк на сей раз — древнегреческую трагедию на современный лад?
Не читая текст (но отметив, что у нее остается чуть больше одиннадцати часов), Татьяна повернулась, дабы следовать в кабинет, где, расположившись на диване, она и намеревалась ознакомиться с новым «шедевром», как вдруг зазвонил ее мобильный.
Номер не определен — значит, снова Марк. Опять какие-то инструкции или перемена правил?
— Татьяна Валерьевна, мне надо с вами поговорить! — услышала она голос своего психотерапевта Льва Николаевича. — Поэтому я и прибегаю к запрещенному приему — звоню вам с другого телефона. Потому что иначе бы вы трубку не взяли!
— Да, не взяла бы! — подтвердила писательница, успевшая вынуть изо рта яблоко и положить его на комод. — Потому что, как я вам уже сказала, у меня нет возможности навестить вас, по крайней мере, в ближайшие дни.
— Тогда я навещу вас! — предложил снова Лев Николаевич. — Это очень важно! Потому что мне удалось получить доступ к документам покойного коллеги Шахта из Австрии. Татьяна Валерьевна, я думаю, что…
Журавская взяла яблоко с комода, откусила кусок и, жуя, произнесла:
— А я же думаю, что мы поговорим об этом в другой раз, Лев Николаевич. Извините за прямоту, но у меня сейчас иные заботы. Кроме того, полагаю мне известно, что стоит в тех документах, так что они точно могут подождать. Потому что творческий кризис у меня прошел, писательская блокада миновала.
— И я о том же! Но мы обязательно должны поговорить. Ибо это…
— Лев Николаевич, прошу вас больше мне не звонить, я сама свяжусь с вами, — завершила разговор Татьяна.
Что ее личные мелкие проблемки по сравнению с той, которая вторглась в ее жизнь? И в особенности по сравнению с теми, которые грозили потенциальной жертве Шатыйло? Сущая ерунда!
Писательница направилась в кабинет. Когда уже была на его пороге, в дверь позвонили. Она не хотела реагировать, шагнула вперед, но кто-то проявлял чудеса настойчивости. Вздохнув, женщина подошла к домофону и посмотрела на экран. Там маячил долговязый курьер с огромной корзиной цветов.
