Краски - Ковезин Павел

– И что вы хотите сказать? – наконец спросил Эмиль.

– Что это довольно странное совпадение, – ответил Хейк.

– Вы её в чём-то подозреваете?

– Пока нет, – успокоил Хейк, – а этого человека с ней вы знаете?

Эмиль ещё раз взглянул на листок.

– Нет, – ответил он и протянул фото обратно Хейку.

– Этот человек очень похож на опасного преступника, который пару дней назад сбежал из психиатрической клиники, – сказал Вилли. – А ещё это тот же самый человек, который позавчера устроил драку в вашем баре.

– Так это он? Или просто похож?

Обермейстеров вопрос застал врасплох.

– Он, – подтвердил Хейк.

– И вы это поняли по вот этому снимку? Здесь же даже лица не видно.

– Герр Вигман, – сказал после короткой паузы Вилли, – где Грет сейчас?

– Гуляет, – равнодушно ответил Эмиль, – у неё выходной.

– То есть вы не знаете, где она? Можете ей позвонить?

Эмиль, терпение которого явно заканчивалось, посмотрел сначала на Вилли, потом на Хейка, но всё-таки достал телефон и набрал номер дочери.

И снова в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь громкими гудками трубки.

– Не отвечает, – сказал Эмиль и сбросил вызов.

– Как только она даст о себе знать, сообщите нам, – Вилли достал бумажку и записал на ней свой номер. – Мы просто хотим поговорить с ней об этом человеке, – и протянул самодельную визитку Эмилю, которую тот принял не без отвращения.

– Хорошо, – согласился Эмиль и машинально взял со стола нож. Уперев его лезвие в подушечку указательного пальца, задумчиво покрутил им и продолжил: – Но, будьте уверены, что это просто какой-нибудь её парень. Вряд ли это ваш псих. Она каждый день заводит новые знакомства.

– Мы разберёмся с этим, – ответил Вилли.

– Что-нибудь ещё?

– Нет, это всё.

– Тогда попрошу оставить меня, у меня ещё много дел, – Эмиль указал ножом на дверь.

– Всего хорошего, – вставая, ответил Хейк.

– И вам.

Как только дверь за обермейстерами захлопнулась, Эмиль смял бумажку с номером и выкинул в урну. Волнение за Грет росло с каждой секундой. В этот раз она умудрилась вляпаться в настоящие проблемы. И теперь даже Лоренц не поможет ей, если она хоть как-то замешана в убийстве.

– Наш псих что, коллекционирует девочек-подростков? – подытожил Хейк, когда следователи вышли из бара. – Почему все, кто хоть как-то связан с ним, либо пропадают, как Рут и, может быть, Грет, либо умирают, как Итан?

– Да, этот парень доставил нам слишком много проблем, – ответил Вилли. – Нужно что-то делать, пока не случилось что-нибудь ещё.

Его телефон зазвонил: он ответил на звонок и лицо его тут же изменилось.

– Да, да, я понял, – произнося это, Вилли выглядел напуганным и злым. – Мы выезжаем.

– Что случилось? – спросил Хейк.

Вилли перевёл взгляд на напарника, покачал головой и ответил:

– Йохана поймали. Он наш.

У Хейка появилось чувство, что наконец-то они победили. Наконец-то они докажут Лоренцу, что чего-то стоят. И в ту же секунду оба бросились к машине.

15

ИГРА В ПРЯТКИ

Отделение полиции Нойкёльна, Берлин, Германия

9 июня, 23:03

Я осталась в камере один на один с собственными мыслями и поняла, что это конец. Отец ворвётся сюда, и хорошо, если не изобьёт меня прямо здесь, а дотерпит до дома. Чёртова Грет. Я же просила её остановиться. У нас у обеих ненависть к отцу, но её ненависть – из-за чересчур сильной опеки, а моя – из-за того, что мой отец превращает нашу с матерью жизнь в ад.

Я села на скамейку и откинулась на стену, подняв взгляд к потолку. Невольно потекли слёзы. Это конец. Слишком хорошо всё начиналось. Йохан, Лейла, квартира, где можно переночевать, ночи в клубах – это не могло продолжаться вечно. Теперь снова придётся возвращаться к старой жизни: ходить в ненавистный класс, терпеть издёвки одноклассников и отца. Будь проклята Грет. Будь проклят этот город.

Послышался звук открывающейся двери в участок, и я чуть не подскочила на скамейке. Это пришёл мой отец. Бросив презрительный взгляд на меня, сидящую взаперти и вытирающую слёзы, он повернулся к дежурному и что-то сказал. Вскоре к нему подошёл комиссар Лоренц и попросил отца пройти с ним. Тот перед уходом ещё раз взглянул на меня, как на провинившегося питомца.

Это конец.

Представляю, как отцу стыдно за меня, и представляю, что он сделает за это со мной. Не за то, что я сбежала из дома или оказалась втянута в какое-то дерьмо, а за то, что заставила его прервать просмотр телевизора, прийти сюда и краснеть за дочь. Я мечтала снова вернуться к психу и проститутке, а не в семью, где меня ждёт разъярённый отец и психически нестабильная мать.

Спустя какое-то время комиссар вернулся с отцом и сказал дежурному выпустить меня. Тот лениво встал, позвенел связкой ключей у замка и открыл камеру. А отец всё просверливал меня взглядом, засунув руки в карманы. Я же сидела на скамейке, обхватив себя руками и не желая сдвигаться с места.

– На выход! – крикнул комиссар, мотнув головой. – Мы долго ждать будем?

Опустив взгляд, я встала со скамейки и прошла к выходу. Комиссар протянул мне рюкзак, я взяла его и пошла вслед за отцом, уже вышедшим на улицу.

Почти всю дорогу до дома мы молчали. Я шла на несколько шагов позади, как нашкодивший котёнок, еле сдерживая слезы. Отец же даже не обращал на меня внимания. Я чувствовала, что всё, что он хочет сказать, он скажет дома, без лишних глаз и ушей. И не просто скажет, а наглядно покажет: так, как сделала я, делать не надо.

Он достал из кармана пачку сигарет и, остановившись, закурил. Я остановилась вслед за ним. Отец двинулся дальше, а дым летел мне в лицо. Сейчас мне не был противен запах сигарет, более того, я с радостью согласилась бы покурить сама. Кто знает, может быть, мне стало бы легче.

Начался дождь: сначала он моросил, а потом усилился. Мои волосы превращались в висящие мокрые патлы. А ещё отец наверняка всыплет мне за куртку, забытую в клубе. Крикнет, что они с матерью тратят на это деньги, а я так безответственно отношусь к вещам. Если он, конечно, вообще заметит, что я её потеряла.

На полпути к дому произошло нечто странное. То, что не должно было произойти. То, что не вписывалось в мою картину мира. Отец, резко остановившись на набережной, выбросил в реку сигарету, снял с себя свою коричневую куртку и, вытянув руку, подал мне. Он стоял всего в двух шагах от меня, а я замерла, обхватив себя руками и не веря собственным глазам. Этого не может быть. Он отдаёт мне свою куртку? Чтобы я не замёрзла? Давно ли он начал заботиться обо мне?.. Бросив на него беглый взгляд, я резко схватила куртку и накинула на плечи.

– Спасибо, – пробубнила под нос.

Отец, ничего не ответив, пошёл дальше, оставшись в белой футболке.

Я думала об этом весь оставшийся путь. Вместо того чтобы меня упрекать, накричать или, как обычно, ударить, отец отдал мне свою вещь. В кои-то веки проявил лучшее из своих качеств. Я просто не верила в это. Этого просто не могло произойти. Но, несмотря на гамму переполнявших меня чувств, я впервые увидела в отце человека, а не злобного тирана. Впервые со смерти моего нерождённого брата.

– Рут! – закричала мама, бросаясь ко мне с порога. – Господи, Рут, где ты была?! – подбежав ко мне, она крепко сжала меня в своих объятиях. – С тобой всё в порядке?!

– С ней всё в порядке, – холодно ответил отец, пройдя на кухню. – Если она дружит с психами и сидит в полиции, с ней точно всё в порядке.

Как только он произнёс эту фразу, я снова узнала его. По пути сюда он был словно сам не свой: сделал добрый поступок, не накричал, не ударил. Но теперь, оказавшись дома, в неприступной крепости, он снова стал собой, и всё вернулось в прежнее русло.

– Что? – мама перевела испуганный взгляд на отца, а потом снова на меня. – Это правда?