Джастин Скотт - Девять драконов
— Разве ты не помнишь?
Память Дункана поплыла к другому дню, в восемьдесят пятый, лет двенадцать назад, когда Совместная Декларация была только ратифицирована, но многие англичане уже стали распродавать недвижимость каэнэровцам. Его главные соперники — Джардины — начали было сворачивать дела и перенесли офис на Бермуды. Цены на недвижимость резко упали. Викки возвращалась наконец домой после окончания нью-йоркской школы бизнеса, и он приехал встречать ее в старый аэропорт Кай Тэ. Когда он рассматривал поток прилетевших пассажиров, струящийся сквозь таможню, он услышал тонкий голосок где-то около локтя.
— Извините, тайпан.
Голос принадлежал хорошенькой китайской девочке, везущей багажную тележку, нагруженную дешевыми чемоданами и картонными коробками, перевязанными шпагатом, — вытащенными из недавно приземлившегося самолета из Лондона. Ей было на вид лет четырнадцать, и очки делали ее очень серьезной.
— Да? — спросил он, глядя нетерпеливо на двери, где должна была появиться Викки.
— Пожалуйста, извините меня, сэр. Мне кажется, вы — Дункан Макинтош.
— А вы кто?
— Меня зовут Вивиан Ло.
— Да?
Она говорила длинными, размеренными фразами, разделенными вводными словами, и он мог почти слышать запятые.
— Конечно, вам нет причин помнить меня, но я стипендиатка Макинтош-Фаркаров.
Одна из потока сияющих лиц над белыми рубашками и матросками, к которым он должен приколоть ленточку за хорошую учебу. Салли занималась стипендиатами, как и всем остальным, связанным с благотворительностью. Это был один из способов привлечения китайцев, и конечно, Макфаркары иногда принимали кое-кого из них к себе на работу.
— Что вы изучаете?
— Экономику в Кембридже, в Сэлвин-колледже.
— Отлично.
— И китайскую литературу.
— Ну и как идет учеба?
— У меня степень бакалавра с отличием первого класса по обоим предметам.
Дункан был удивлен. Он думал, что она только поступила, но должно быть, она старше, чем выглядит. Он никогда не мог угадать возраста этих китайцев. В любом случае, она — яркий экземпляр.
— С отличием? — переспросил он. — Что ж, тем лучше для нас. Мы всегда отмечаем лучших.
Она казалась сконфузившейся.
— Благодарю вас, сэр. Мне так неудобно, что я побеспокоила вас. Я просто хотела поблагодарить вас за то, что вы так великодушно дали мне шанс.
— Похоже, вы его заслужили. Экономика, да? Зайдите в «Макфаркар-хаус» утром. Скажите парню по кадрам, чтобы нашел для вас что-нибудь подходящее.
— Спасибо, тайпан. Но боюсь, у меня мало что пока есть предложить Гонконгской торговой компании. Я была всего лишь ученицей всю свою жизнь. Я должна набраться практического опыта, прежде чем воспользуюсь еще раз вашей добротой…
Дункан слушал вполуха, когда разыскивал взглядом Викторию. Теперь он посмотрел на девушку-китаянку. Слова Вивиан До звучали знакомо. Тридцать пять лет назад он отклонил первое предложение работы старика Фаркара, отца Салли, с почти теми же словами. Набраться практического опыта. Вивиан ответила ему взглядом снизу, и он инстинктивно почувствовал, что ее мотивы были такими же, как и его. Он правильно догадался, что придется долго и медленно карабкаться наверх, если он войдет в хан Фаркаров на таком низком уровне.
Она была очень хорошенькой девушкой, понял он наконец. Ее глаза необычно черные и, казалось, искрились умом. Лакомый кусочек, подошедший к нему и представивший себя без извинений за то, что это сделано без спроса. Совсем так же, как он познакомился с отцом Салли. Спасаясь от революции 1949 года на полутонущем яле, он уже в восемнадцать лет знал достаточно, как обставить свое появление в яхт-клубе Гонконга. Он заметил Фаркара на причале для сампанов, безошибочно определив его как тайпана, поболтал с ним, получил приглашение в клуб чего-нибудь выпить, потом домой — в его особняк Пик-хаус — на обед. Наверное, он неплохо болтал, потому что был таким же без гроша в кармане аутсайдером, как и эта студенточка с кучей перевязанного бечевкой багажа.
— А где же вы собираетесь набираться практического опыта?
— Китай, — сказала она, завершая одним словом портрет, который уже сложился в голове Дункана Макинтоша, — яркая, амбициозная и ненасытная. — Я буду работать в Китае.
— Папа!
Из дверей вышла Виктория и побежала к нему, толкая впереди тележку, набитую багажом и свертками с подарками, которые всегда в изобилии привозила домой. Рюкзачок через плечо, волосы убраны в хвост, и в своих голубых джинсах она выглядела лет на шестнадцать. Она крепко обняла его.
— Давай купим отель в Нью-Йорке.
— Виктория, это Вив…
Но китаянка уже исчезла.
— Папа, из-за этой так называемой Совместной декларации нам нужно начать вывозить капиталы из Гонконга. Нью-йоркский гостиничный рынок почти готов принять нас. Я уже присмотрела несколько старых отелей, которые мы можем превратить в отели-люкс.
— Это все твои вещи?
— Послушай меня…
— В машине. Твоя мама устраивает званый обед. Мы пригласили твоего друга Джеффа Грэя.
— Зачем?
— Его отец отходит от дел. Теперь Джефф будет управлять «Партридж энд Грэй».
— Джэфф идиот.
— Вот почему им нужна помощь Макфаркаров. Это самая крупная сеть универмагов в Азии.
— И хуже всех управляемых. Так как насчет моей идеи с отелем, папа? Я покончила с колледжем. Я хочу работать в Нью-Йорке.
— Думаю, что ты могла бы управлять нашей верфью.
— Ты хочешь, чтобы я строила джонка?
— Если тебе это еще удастся, ваше высочество.
Это были дни, когда он еще мог контролировать ее несколькими точно подобранными словами.
— Конечно, я смогу, — выпалила она, на какое-то время забыв об отелях и не зная о том, какую роль — он ожидает — она сыграет в его плане аннексии «Партридж энд Грэй» при помощи замужества.
Викки чувствовала, что «Мандалай» погружается.
— Папа! — прошептала она в тишине. — Вивиан твое первое приключение?
Яхта качалась на волнах, вызывая этим новые приступы боли в раздавленной груди Дункана. Он боролся с собой, пытаясь прийти в себя, а когда это ему немного удалось, Викки увидела новый, задумчивый свет в его глазах и подумала, что, возможно, он скажет ей правду.
— Было еще одно, до того, — прошептал он. — Очень давно. До того, как ты родилась.
Викки была немного удивлена. Она думала, что если Вивиан была не первым приключением, тогда у него их должно было быть много. Улыбка мелькнула на ее губах.
— Два за сорок лет? Это делает их серьезными.
— Да. Оба, — согласился он.
— А какой она была?
Отец улыбнулся. На какую-то секунду и острая боль, и его попытки справиться с ней исчезли с его лица, и в этот момент он казался очень молодым юношей.
— Обычная английская девушка. С которой было легче держаться на уровне, чем с твоей матерью. Мы были похожи.
— Что произошло?
Он глубоко и осторожно вздохнул; попытка справиться с болью стерла улыбку с его лица.
— Мне нужно было выбирать между ею и твоей мамой и Хьюго… Никто не любил так, как мы…
— Задолго до того, как я родилась?
— Ты была чем-то вроде ремонтных работ, ваше высочество. Твоя мама и я должны были скрепить печатью наши возобновленные «обеты».
— Мама знала? — спросила она, оцепенев от своего открытия, убитая тем, что в новом свете предстало главное сражение ее жизни. Она теперь наконец поняла «ваше высочество, Виктория». Да он ненавидел ее. Ненавидел то, что она символизировала. Он стал злопамятным и винил ее в том, что он отказался от своей любви.
— В то время я так не думал.
— Но все же?
— Господи… я попробую понять, — сказал он, — глядя назад. Разница в том, как мы обычно пили до того и как она стала пить после. Может, она знала… Может быть… Мы были в одинаковом положении — я и моя прекрасная госпожа… оба зажаты своими жизнями. Я был нетерпелив, как ты, мне, как бы это сказать, расставлял ловушки старик Фаркар. У нее было свое. Секс был грандиозным выходом. Она была такая прелестная… И ей так не хватало кого-то. Как Джеффу, Викки. Как твоему мужу. Как твоей матери. Посмотри, Викки, сколько птиц с перебитыми крыльями. Они повсюду.
— А Вивиан тоже с перебитым крылом?
Драконья Улыбка изгнала боль с его лица…
— Нет, насколько я мог заметить. Она птица высокого полета. Позаботься о ней, дорогая.
— Извини, папа. Но мне достаточно заботы о маме.
— Я имел в виду не в этом смысле, — прошептал он, закрывая глаза.
— Что ты имеешь в виду? Это предостережение?
Воздух заклокотал в его груди, и какую-то секунду он пытался подняться с палубы. Она взяла его руку и держала до тех пор, пока она не стала тяжелой.
— Папа!
