Крис Хаслэм - Двенадцать шагов фанданго
Он спешно поставил свой спортивный автомобиль на первую скорость.
— Все в порядке, поехали.
— Нельзя ли побыстрее? — попросил я.
— Ты уверен, — Альберто удивленно вздернул брови над оправой своих светозащитных очков, — что мы едем в то место, какое тебе нужно? Мне что, нужно везти тебя туда, где тебе будет еще хуже? Я что, хочу этого?
— Просто поезжай, ладно?
— Ну хорошо, — фыркнул он. — Возвращайся к своей Луизе. — Он двигал руками в перчатках переключатель коробки передач в интервале между пятой и первой скоростями.
Были бы более подходящее время и обстоятельства, я бы посмеялся над его словами. Мы переехали мост и стали спускаться в очередную долину. Альберто, никогда в своей жизни не имевший подружки, все еще читал мне лекцию относительно наилучшего способа вернуть мою подругу, причем в то время, когда за нами следовали в фургонах французы-убийцы. Я поневоле рассмеялся.
— Можешь смеяться, — саркастически заметил Альберто, — но для тебя она так же мертва, как Дженис Джоплин.
— Знаю, — с готовностью согласился я, выгнув шею, чтобы увидеть дорогу в боковом зеркале со стороны пассажира.
Наконец я решился.
— Альберто, увеличь скорость и слушай: Луиза действительно мертва.
Он улыбнулся и кивнул:
— Так-то лучше, понимаешь?
Я замотал головой и потянулся к его пачке сигарет.
— Нет…
— Кто это, черт возьми? — перебил меня Альберто. — Кто этот чертов псих?
Он выпрямился, взялся за руль обеими руками в перчатках и уставился в зеркало заднего вида. Я оглянулся. «Мерседес»-фургон настолько приблизился, что заполнил все заднее стекло.
— Быстрее! — закричал я. — Он собирается таранить нас!
Альберто нажал на газ, и «дацун» рванулся вперед, но дорога не позволяла состязаться в скорости. Я оглянулся и увидел, что «мерседес» замедлил ход, перед тем как приблизиться снова, когда Альберто притормозил перед очередным поворотом.
— Альберто, мне жаль, что я втянул тебя во все это, но мы действительно в беде, — заговорил я. — Люди в фургоне убили Луизу, и если они схватят меня, то тоже убьют.
Альберто вел себя так, словно сосредоточился на обзоре дороги, но он стиснул челюсти и побледнел.
— Я не преувеличиваю: если они схватят меня, убьют обязательно.
— И меня тоже, — предположил он.
Это звучало неприятно, но он был прав.
— Да, возможно, — признал я. — Мне жаль.
Альберто вздохнул:
— О Матерь Божья. Включим радио.
Радиостанция ФРА передавала «Сочувствие дьяволу». Лучше это, чем «Хо-Хо, Серебряная нить».
— Луиза мертва? — уточнил Альберто бесстрастно.
Я закричал на своем сиденье в знак того, что вижу их приближение:
— Да, она мертва! Быстрее! Они нас догоняют.
— Нет проблем, — пробормотал он, переключился на третью скорость перед широким поворотом и ускорил движение после него. — Ты уверен в том, что она мертва?
На мгновение «мерседес» скрылся за пыльным шлейфом позади нас, чтобы затем прорваться через пыльное облако, подобно атакующему быку.
— Уверен ли я в том, что она мертва? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, как ты можешь быть уверен в том, что она мертва? Может, она притворилась мертвой, чтобы ты не шел за ней. — Он глянул в зеркало заднего вида. — Этот парень или хороший водитель, или безумец.
Альберто, решил я, насмотрелся спутникового телевидения.
— Она мертва, и я знаю, что она мертва, потому что видел, как ее застрелили. Человек, стрелявший в нее, ведет фургон, который преследует нас. — Я глянул вперед и схватился за сиденье. — Притормози!
— Вот видишь, — вздохнул он, как будто ничего не случилось. — Людей убивают не ружья. Людей убивают люди.
— Какое это имеет отношение к происшедшему?
Он поднял палец.
— Это наблюдение, и теперь ты понимаешь, что оно истинно.
Альберто переключил скорость и притормозил, взяв направление по самой кромке дорожного поворота и ускорившись, когда фургон последовал за ним и сократил дистанцию.
— Здесь замешан бизнес? — поинтересовался Альберто.
— Отчасти, — ответил я.
— И они застрелили Луизу?
— Да, стреляли пять раз, один раз мимо.
Альберто издал долгий-предолгий свист сквозь сжатые губы. До его сознания стало доходить, что Луиза на самом деле мертва.
— Говоришь, ее убили эти мерзавцы?
— Да, конечно, — пробормотал я. — Следи за поворотом!
Альберто вел разогнавшуюся машину по шоссейным горкам, направляясь к очередному повороту.
— Ты знаешь, — сказал я, — что предупредительные знаки для водителей здесь полная чепуха, верно? Нельзя ездить в горах с такой скоростью. Ты ведь знаешь это, так?
Он взглянул на меня с таким видом, будто принял мое замечание на свой счет.
— Это просто наблюдение, — добавил я.
Теперь мы взбирались вверх по крутому склону, который выравнивался, когда подходил к слепому повороту.
— Это дурное место, — сказал Альберто. — Водители всегда объезжают этот поворот, потому что здесь нет знака. Они мчатся вверх по горе на предельной скорости, указателей нет, а затем тупик. — Он снизил скорость до двадцати километров перед тем, как повернуть. — Там нужно было поставить знак. Это стало бы большим вкладом в дело дорожной безопасности.
Впереди дорога спускалась покатыми пригорками к каменному мосту через высохший ручей. Я оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как «мерседес» заносит вокруг предательского поворота, о котором говорил Альберто. «Мерседес» раскачивался по опасной амплитуде до того, как приобрести устойчивый ход по дороге. Через несколько мгновений за ним последовал «транзит». Поворот застал врасплох водителя, и, когда он попытался справиться со скоростью, машину понесло через гравий и ускорило занос на асфальтированной поверхности. Я увидел, как мой «транзит» на мгновение повис над краем, будто за рулем сидел Хитрый Койот, а затем ринулся вниз по склону, усеянному валунами, закончив падение в фонтане пыли.
— Мой чертов фургон сорвался вниз!
Альберто пожал плечами, бросил небрежный взгляд вправо, когда «транзит» выполз из пыли и стал набирать скорость в направлении долины.
— Мы увидим, как он снова упадет на дно. Понадобится много усилий, чтобы выбраться.
Колючие суккуленты подминались и ломались, фургон бился днищем и громыхал по скалистому склону, шлейф дыма, поднимавшийся из-под него сзади, напоминал дымный след горящего бомбардировщика.
— Ему не справиться, верно?
— Может, и справится, — возразил Альберто. — Если удержит фургон на наклонной плоскости и будет пользоваться тормозом аккуратно, может, у него и получится. Если нет, он всегда может соскочить.
По мере того как фургон продолжал набирать скорость, я недоумевал, каким образом можно сохранять достаточное спокойствие для аккуратного торможения во время движения по крутому склону в лощину. Альберто, следя за «мерседесом» через зеркало заднего вида, снизил скорость. Уже под нами, на склоне горы, «транзит» двигался по прямой линии ко дну лощины, а я тщетно пытался разглядеть сквозь пыль и кусты, кто им управляет.
— Он не контролирует ситуацию, — высказал мнение Альберто, когда мой фургон соскользнул с валуна с глухим стуком, от которого поползли мурашки по спине. Ближайшее ко мне крыло фургона поднялось на ветру, словно воздушный тормоз, перед тем как оторваться от «транзита» и покатиться, мелькая черными и желтыми вспышками.
— Ему нужно соскочить, — сказал Альберто, — прежде чем он перевернется.
Ленивая и плохо соображающая часть моего подсознания, подобно корреспонденту журнала мод, присутствующему на казни, недоумевала, как Альберто удалось столько узнать об управлении машиной во время незапланированного съезда с горной дороги? При помощи телевидения, отвечала ей другая часть подсознания. Именно на телевидении нечто самодвижущееся падает с утеса, объятое пламенем.
— Да, ему следует соскочить, прежде чем он взорвется, — согласился я.
Нос обреченного фургона слегка повернулся влево от линии падения.
— Он не взорвется, — возразил Альберто. — У него дизель, но все равно он на пути в ад. Гляди. — Мой спутник затормозил, но оставил двигатель в рабочем состоянии.
В пятнадцати метрах от лощины «транзит» потерял контакт с поверхностью, запрыгал с четырех колес на два и с двух на четыре, когда пытался пересечь склон. В следующий момент его колеса оторвались от земли. Они не встали на место, тусклый темный зверь поднялся, качаясь, на два колеса, перед тем как свалиться на бок с визгом, скрежетом и звоном разбивающегося стекла, крутящихся, дымящих шин, искореженного металла. Оторвавшееся боковое зеркало вспыхнуло солнечным светом, отлетело от разбитого корпуса, перекатился разбитый кузов и пробитый борт, чтобы проскакать на колесах и свалиться на бок, подобно измученному быку, с последним выдохом пара и струей горячего масла, льющегося из разодранного маслосборника, а потом исчезнуть из вида в лощине.
