Эндрю Гросс - Часы тьмы
Всё…
Глава 73
Потом они лежали на кровати, полностью удовлетворенные, тело Карен покрывал пот, оно еще горело огнем страсти. Хоук охлаждал его, дул на грудь, шею. Волосы ее спутались окончательно.
— Тебе сегодня повезло, — промурлыкала Карен, шутливо закатив глаза. — Обычно я даю только на третьем свидании. Это железное правило с сайта Match.com.
Хоук рассмеялся:
— Слушай, если это что-нибудь значит, я обещаю пригласить тебя пару раз в ресторан. Задним числом.
— Уф! — Карен шумно выдохнула. — У меня прямо гора с плеч.
Она оглядела небольшую спальню, пытаясь выяснить о нем что-то такое, чего не знала. Простая деревянная кровать. Тумбочка, на ней две книги. Биография Эйнштейна, роман Денниса Лихэйна, джинсы, брошенные на стул в углу. Маленький телевизор.
— А это что такое? — Карен указала на что-то тонкое и деревянное, прислоненное к стене.
— Хоккейная клюшка.
Карен приподнялась на локте.
— Скажи мне, я только что переспала с мужчиной, который держит в спальне хоккейную клюшку?
Хоук пожал плечами:
— Зимой я играю в хоккей. Наверное, с той поры и стоит.
— Тай, сейчас гребаный июнь!
Он кивнул, как маленький мальчик, под кроватью которого нашли припрятанные булочки.
— Да, хорошо, что ты не пришла на прошлой неделе. Тут лежали и коньки.
Карен провела рукой по его щеке.
— Так приятно видеть вас смеющимся, лейтенант.
— Полагаю, смех не повредит нам обоим.
Какое-то время они полежали на большой кровати, соприкасаясь разве что кончиками пальцев, еще привыкая друг к другу.
— Тай… — Карен приподнялась. — Давно хотела тебя спросить. Когда я была у тебя в кабинете, заметила фотографию с двумя девочками. А на том футбольном матче, где я познакомилась с твоей дочерью, ты сказал мне, что она — твоя единственная. И дома у тебя фотография двух девочек… — Она прижалась к нему. — Я не хочу что-то бередить…
— Нет. — Он покачал головой. — Ты не бередишь. — И, глядя в потолок, рассказал ей о Норе. Наконец-то. — Сейчас ей было бы девять.
Карен снова едва не расплакалась.
Он рассказал, как они вернулись из магазина, как выяснилось, он там что-то забыл, вот и возникла необходимость немедленно вернуться. Приближалась его смена, он опаздывал. Бет на него злилась. Тогда они жили в Куинсе. Это была упаковка йогуртов.
Вот он и выскочил из автомобиля слишком быстро — до смены оставалось всего полчаса — и побежал в дом за чеком.
— Упаковка йогуртов, — повторил Хоук, покачал головой, пожал плечами. — Они играли. С игрушечным корабликом, как потом рассказала нам Джесси. Автомобиль покатился назад. Как выяснилось, я не заблокировал коробку передач. Мы услышали крик Джесси. И Бет… Я помню, как она на меня посмотрела. Все произошло так внезапно. — Он облизнул губы, взглянул на Карен. — Ей было четыре годика.
Карен села, провела рукой по его влажному от пота лицу.
— Ты по-прежнему носишь это в себе. Я вижу. Увидела еще в тот день, когда мы впервые встретились.
— Тебе тогда хватало и своих забот.
— Да, но я все равно увидела. Думаю, поэтому и поблагодарила тебя. За твои слова. Мне сразу стало ясно, что ты меня понимаешь. И не думаю, что это когда-нибудь уйдет.
— Разве это может уйти?
— Я знаю. — Карен кивнула. — Знаю… а твоя жена? Бет, да?
Хоук оперся о локоть.
— Не думаю, что она когда-нибудь меня простит. И ирония судьбы в том, что в магазин я спешил именно ради нее. — Он встретился взглядом с Карен. — Ты вот часто спрашивала, почему я все это делаю…
— Да, — вновь кивнула она.
— Одна причина в том, что меня тянуло к тебе с нашей первой встречи. Я не мог выкинуть тебя из головы.
Карен взяла его за руку.
— Но другая — этот Раймонд, лежащий на асфальте. Знаешь, так бывает: что-то вдруг возвращает тебя в прошлое. Что-то в нем и вернуло меня к Норе. Я не мог отделаться… от этого образа. До сих пор не могу.
— Их волосы… — Карен прижала руку Хоука к своей груди. — У них одинаковые рыжие волосы. Ты все время пытался загладить свою вину за тот несчастный случай, найдя виновника этого наезда. Героически защищая меня.
— Нет. Последнее — часть моего плана забраться к тебе в штаны, — с очень серьезным видом заявил он.
— Тай!.. — Она заглянула в его печальные глаза. — Ты хороший человек. Это я тоже разглядела в тебе с нашей первой встречи. Так скажет любой, кто знает тебя. Наша жизнь состоит из всякого и разного. Мы переходим мостовую в неположенном месте, садимся за руль, выпив чуть больше допустимого, не гасим свечу перед сном. Обычно нам все сходит с рук. Пока не наступает момент, когда не сходит. И нельзя судить себя за это до конца своих дней. Произошло это давно. Несчастный случай. Ты любил дочь. До сих пор любишь. Ты больше не должен заглаживать свою вину.
Хоук улыбнулся. Погладил Карен по щеке.
— И я слышу это от женщины, которая пришла сюда этим вечером, узнав, что ее вроде бы умерший муж стал новым другом по переписке.
— Сегодня — да! — Карен рассмеялась. — А завтра… кто знает?
И вновь улеглась на кровать. Внезапно вспомнила, почему пришла. Раздражение выплеснулось в кровь. «Привет, детка…» Как же ее это злило! Она сжала руку Тая.
— И что же нам с этим делать, Тай?
— Пока мы об этом забудем. — Он провел пальцем по ее спине, остановился на ягодице. — Потому что мешает.
— Мешает? Мешает чему? — И вновь ощутила жар внизу живота.
Он наклонился к ней, пожал плечами:
— Снова этим заняться.
— Снова этим заняться? — переспросила Карен, когда Хоук потянул ее на себя. Потерлась своим носом о его, волосы каскадом упали на лицо Хоука, потом рассмеялась: — Ты знаешь, как давно я в последний раз слышала эти слова?
Глава 74
Утром Хоук сварил кофе. Он был на веранде, когда Карен в десятом часу вышла к нему в большущей футболке с надписью «Университет Фэрфилда» на груди, которую нашла в ящике комода.
— Доброе утро. — Он погладил ее по бедру.
Она наклонилась к нему, положила голову на плечо.
— Привет.
Утро выдалось теплым и солнечным. Карен оглядела ряд скромных домов, моторки и яхты, выходящие из гавани. К Коув-Айленду спешил маршрутный кораблик. В небе кружили чайки.
Карен подошла к ограждению.
— Красиво тут. — Она кивнула в сторону холста на мольберте. — И такое ощущение, что я это уже видела.
Хоук указал на другие картины, приставленные к стене:
— На всех один и тот же вид.
Карен подставила лицо солнцу, провела рукой по волосам, с которыми играл легкий ветерок. Потом села рядом с Хоуком, пододвинула к себе кружку.
— Послушай, насчет последней ночи… — пробормотал он.
Она подняла руку, закрыла ему рот.
— Я первая. Я не собиралась навязываться тебе. Просто не могла оставаться одна. Я…
— Я хотел сказать, что последняя ночь — это сказка. — Он подмигнул Карен, глядя в ее сонные глаза.
— Я собиралась сказать то же самое, — улыбнулась она в ответ. — Я почти двадцать лет спала с одним мужчиной.
— Это было безумие. Вся накопленная энергия…
— Да, да. — Она закатила глаза.
Он придвинулся к ней.
— И знаешь, это йоговское упражнение, когда ты прогибаешь спину и…
Карен хлопнула его по руке:
— Перестань!
Тай поймал ее руку. Посмотрел на Карен. В упор.
— Я серьезно. Повторяю, я влез в это дело из-за тебя. Это главная причина. Но ты и так это знаешь. На моем лице всегда все написано.
Карен вновь положила голову ему на плечо.
— Тай, послушай, я даже не знаю, правильная ли это идея — что-то начинать…
— Я готов рискнуть.
— Слишком уж много у меня неясного. Что делать с Чарли? С детьми? Мой чертов муж жив, Тай!
— Разве ты не решила?
— Насчет чего? Помоги мне. У меня в голове все путается.
— Насчет Чарльза, — уточнил Хоук. — Насчет того, чего ты от меня хочешь.
Карен глубоко вздохнула. Взгляд ее изменился, стал жестким. Она кивнула:
— Я решила. Он должен ответить на многие вопросы, Тай, и я хочу услышать его ответы. Когда он впервые начал мне лгать? Что стало для него более важным, чем я и дети? И я не собираюсь перевернуть страницу, на которой уместилась половина моей жизни, не получив ответы. От него. Встретившись с ним лицом к лицу. Я хочу найти этого человека, Тай.
Вернувшись домой, приняв душ и расчесав волосы, Карен села к компьютеру. Тревога, которая мучила ее прошлым вечером, трансформировалась в решительность. Она зашла в свой почтовый ящик, вывела на экран письмо Чарли. Прочитала еще раз:
Привет, детка…
Начала печатать.
Я не твоя «детка», Чарли. Уже нет. Я женщина, которой ты причинил ужасную боль… ты даже представить себе не можешь, сколь ужасную. Но ты это и сам знаешь, не так ли, Чарли?
