Александр Бородыня - Зона поражения
— Спать хочу! — сказал он. — Устал.
— Так зачем же было кофе пить? — усмехнулась Зоя.
— Хочу, но не могу! — Паша хитро глянул на нее. — Пока шеф работу не одобрил, какой сон?!
— Погоди, погоди… — Дмитриев перекладывал у себя на коленях листки со статьей. — Это все ты со слов медсестры записал?
— Точно.
— Ты не перепутал фамилию?
— Обижаете, Макар Иванович. Когда я путал фамилии?
— Тут написано: Туманов Анатолий Сергеевич, это не ошибка?
— Нет, не ошибка. Я сам несколько раз переспрашивал. Этот Туманов двоюродный брат Тимофеева. Его совместное предприятие, сориентированное на импорт дорогих лекарств, благодаря клинике, как партнеру, полностью избавлено от налогов. И, я так понимаю, он принимал участие почти во всех делах этого сумасшедшего доктора.
5
Телефонный разговор с Тумановым получился коротким' и жестким. Срок командировки заканчивался, завтра утром Макар Иванович должен был быть уже в Москве на своем рабочем месте, и встреча, на которой он настаивал, могла состояться только в течение ближайших часов. Он позвонил сразу, как только понял, что Паша не ошибся. Часы на столике показывали без десяти восемь.
— Анатолий Сергеевич, Дмитриев беспокоит. У меня нет времени, мы должны срочно встретиться с вами! — Паша напряженно следил за выражением лица своего шефа, но его лицо никак не менялось, он просто слушал, прижимая трубку к уху. — Нет, — сказал он, — мы должны встретиться с вами как можно быстрее, вечером меня не устроит. Дело очень серьезное. Я не знаю, кому нужнее эта встреча, вам или мне… — Опять он некоторое время слушал. — Хорошо, я не хотел говорить об этом по телефону, но вы вынуждаете меня. Анатолий Сергеевич, несколько часов назад ваш двоюродный брат был убит в морге МОЦ. Остальное я расскажу вам при встрече. Где вам удобнее?.. — зажав микрофон ладонью, он спросил, обращаясь к Зое: — Можно он сюда приедет? — Зоя кивнула. — Хорошо, приезжайте сюда. Жду вас через полтора часа.
Листки со статьей лежали на столике. Взяв пустую кофейную чашку, Макар Иванович попробовал сделать глоток, испачкал губы черным осадком и поставил чашку прямо на рукопись. Паша не усидел в кресле, вскочил и забегал по комнате.
— Думаете, он действительно явится? Паша распахнул шторы и смотрел на улицу.
— Думаю, прибежит.
— Почему? Зачем ему к нам бежать?
— Ему нужно посмотреть на нас и понять, что мы на самом деле знаем.
— Думаете, он испугался?
— Вряд ли испугался, он не из пугливых. Просто хочет получше разглядеть своего врага. — Макар Иванович взял опять чашечку. На листе явственно отпечатался темный круг. — Зачем ему нас потом ловить, когда мы сами напрашиваемся.
— Еще кофе? — спросила Зоя.
— Пожалуй!
Паша привстал на цыпочках и отодвинул тонкий железный шпингалет на высокой форточке. Солнце еще не взошло, и серо-черный город за окном был освещен как бы снизу, подсвечен широкой белой полосой. Из распахнувшейся форточки в комнату ворвался холодный воздух. Зоя на кухне включила кофемолку, и квартира наполнилась ровным негромким гудением. Паша опять прошел из угла в угол, полами распахнутого пиджака задевая выпуклые светлые полировки. Он опустился в кресло и прикрыл пальцами глаза.
— Так что же у нас получается?
— Давай по порядку, — сказал Дмитриев. — Если я в чем-то ошибусь, поправь. Попробуем представить себе картину в целом. Существуют два брата, один чиновник — быстро растет по служебной лестнице, я не первый день знаю этого Туманова, он вообще далеко пойдет, второй хирург-онколог. Предположим, несмотря на то, что братья двоюродные, между ними существует тесный контакт, может быть, дружеский, а может быть, и чисто деловой. В восемьдесят пятом у Тимофеева начинаются серьезные неприятности, а в восемьдесят шестом происходит авария на АЭС, так что неприятности начинаются и у второго брата. Кому-то из них приходит в голову идея поправить свое материальное положение за счет вывоза из зоны Припяти дорогих вещей. Ты помнишь, Паша, года полтора назад был жуткий скандал, когда обнаружили в Москве радиоактивные автомобили?
— Вы думаете, это они?
— Не знаю, не одни они занимались подобным промыслом, но тогда ведь так и не нашли виновных. Дальше… Но может быть, тут и посерьезнее все. Не станет Туманов, думаю, мелочевкой заниматься. Ты, наверное, помнишь тот случай с обогащенным ураном. Да что я тебя спрашиваю, ты же статью писал.
— Двойное убийство в аэропорту? — спросил Паша. — Контейнер с ураном… Да, естественно, как тут забудешь, когда твой материал сначала помещают на первую полосу, а потом газета выходит без него.
— Я помню, что дело замяли. Но разве статья не была опубликована?
— В последнюю минуту заменили. Кажется, даже часть тиража под нож.
— Что ж, нужно будет в Москве посмотреть, кто дал распоряжение. Ну, ты видишь, все вполне логично. Почему обязательно вещи? Вещи, машины — все это мелочевка, на это дела фирмы не поправишь, а тем более такое серьезное дело, как строительство клиники, благородное дело, заметим. В самом деле, почему бы нам не предположить, что братья занимались вывозом урана и последующей за этим продажей. Скажем, куда-нибудь в Ирак? Впрочем, спрос огромный. В покупателях недостатка нет. Для подобной торговли существуют все возможности: Туманов курирует Припять от Министерства энергетики и, естественно, имеет достаточно полную информацию как об оставленных там ценностях, так и о урановом сырье. А Тимофеев может легко вывозить опасный груз, протаскивая его через таможню внутри медицинской аппаратуры.
— Слишком складно! — возразил Паша.
— Ну и что с того, что складно, — Дмитриев, сам не зная зачем, игриво подмигнул Зое, — разве в жизни складно не бывает?
Зоя поднялась и вышла на кухню, загремела там посудой, полилась вода. Дмитриев только глянул на дверь и продолжал:
— Смотри, что выходит у нас: для того чтобы вывозить из Припяти вещи, нужны исполнители, люди, готовые подвергнуть себя длительному воздействию облучения. В распоряжении Тимофеева целый раковый корпус. Выбрав подходящую кандидатуру, он помещает умирающего в семьсот седьмую палату, запутывает его, пугает, после чего делает предложение поработать перед смертью. Зачем это нужно? Денег с собой в могилу не унесешь, но можно же обеспечить семью, в конце концов не всякому охота умирать в неподвижности на кровати. Но не все согласны. Судя по последним случаям, кое-кто и отказался. Отказавшихся попросту тут же убивали, и никакой огласки тебе. Ты сам видел документы: за прошедший месяц в МОЦ были доставлены три убитых водителя.
— Следовательно, им был нужен шофер, — кивнул Паша.
— Верно. Им нужен был шофер, — продолжал Дмитриев. — Когда Максим попал в клинику, ему было сделано аналогичное предложение. Но невозможно скрыть его исчезновение от родственников, и пришлось вместо тела Максима вернуть загримированное тело другого человека. Помнишь, я рассказывал, что покойник был радиоактивный: никакой мистики, радиация указывает лишь на то, откуда взялся покойник.
Несколькими днями раньше службой Тимофеева по договору с Министерством энергетики был вывезен из тридцатикилометровой зоны труп водителя. По документам после медицинской экспертизы и следственных действий, заметим, так и не приведших к опознанию, труп был кремирован. Теперь я думаю, что именно этим телом было подменено тело Макса.
— Значит, Макс жив?
— Уверен. Жив и был в Припяти буквально за сутки до моего приезда. В одной из комнат я видел его окурки. Тут не перепутаешь. Папиросы «Север», их теперь нигде не выпускают ближе Урала, да и прикус у него был… Я уверен.
— Значит, та шуба, что попалась вам в комиссионке, была вывезена буквально за день?
— По документам, да, сдали пушнину только накануне. Так уж им повезло. Больше не получится! Хотелось бы мне только знать, только ли пушнину они вывезли из Припяти. Если наши догадки верны и Максим замешан в вывозе радиоактивного сырья… — Он не договорил.
Чиркнула спичка на кухне, полилась вода, зашипела мокрая джезва на раскаленной конфорке.
— Так что, не передавать пока статью? — неуверенно спросил Паша.
— Думаю, нет!
— Зачем вы меня только из Чечни забрали? — обиженно спросил Паша. — Не стоило стараться!
— А если бы чечены тебя расстреляли под горячую руку?
— Ну и что с того? Вы, что ли, не хотели умереть молодым героем в моем возрасте?
— Представь себе, нет. Никогда еще не хотел умереть!
Протерев столик, Зоя принесла и поставила три чашечки кофе, небольшую вазочку с розовым прозрачным мармеладом. Из открытой форточки вместе с холодным воздухом приносились звуки оживающей улицы: шелест колес, множащаяся хаотичная речь толпы. Ни слова не говоря, Зоя опять присела и скрестила ноги.
