Джой Филдинг - Не делись со мной секретами
Свою жену он любил, уверял он, не сводя своих тускло-голубых глаз с присяжных. Даже когда она поносила его перед друзьями. Даже когда она бросилась на него через всю комнату, стремясь выцарапать ему глаза, вынудив его защищаться. Даже когда она грозила лишить его всего имущества. Даже когда пугала тем, что настроит против него детей.
Он хотел только попугать ее, когда выстрелил в нее из лука на многолюдном перекрестке. Он и не помышлял, что его выстрел окажется смертельным. Если бы он действительно собирался убить ее, он бы воспользовался пистолетом. У него их несколько, он отличный стрелок, а стрелу он не пускал из лука с детских лет, когда был в лагере.
Терри Вейлс закончил свои показания в слезах, хриплым голосом, лицо его побледнело и покрылось пятнами. Его адвокат был вынужден помочь ему сесть на свое место.
Джесс и ее двоим сотрудникам пришлось просидеть до полуночи, просматривая показания каждого свидетеля, до тонкостей вникая в суть сообщений полиции, искать все, что они могли упустить, все, что могло бы помочь Джесс на следующее утро в ее перекрестном допросе Терри Вейлса. После того как Нейл и Барбара ушли домой, чихая и сопя от простуды, Джесс осталась в кабинете одна. Она возвратилась в свою квартиру лишь в шесть утра следующего дня, только для того, чтобы принять душ и переодеться, и тут же опять отправилась на работу.
Придя в четверг в зал суда, она узнала, что судья Харрис перенес слушание дела до следующего понедельника. Похоже, что обвиняемый почувствовал себя плохо, и защита попросила отложить рассмотрение дела на несколько дней. Судья Харрис кашлянул в знак согласия, и был объявлен перерыв в заседаниях суда. Джесс большую часть этого дня провела в разговорах с полицейскими сыщиками, побуждая их использовать эту задержку, чтобы попытаться отыскать дополнительные улики, которые пригодились бы обвинению.
В пятницу она получила свою традиционную рождественскую открытку из федеральной тюрьмы. «НАИЛУЧШИХ ПОЖЕЛАНИЙ К ПРАЗДНИКУ», — гласила надпись яркими позолоченными буквами, украшенными изображениями праздничных веточек. «Думая о вас» — было приписано внизу открытки, как от близкого друга, и простая подпись — Джек.
Джек убил свою любовницу в пьяной ссоре из-за ключей от своей машины. Джесс засадила его за решетку на двенадцать лет.
Джек поклялся, что он навестит ее, когда выйдет на свободу, лично отблагодарит за ее щедрость.
Думая о вас. Думая о вас.
Остальную часть дня в пятницу Джесс потратила на поиски курсов по самообороне. Они находились на проспекте Клибурн, недалеко от того места, где она жила, рядом со станцией метро. Занятия по два часа в субботу после обеда в течение трех недель, объяснил по телефону вежливый азиатский голос. Сто восемьдесят долларов за весь курс. Называется это что-то вроде Вен-ду. Она приедет, сказала Джесс женщине, вспоминая слова Адама. Неужели она боялась именно смерти, спрашивала себя Джесс, невольно вызывая в памяти образ матери, которая успокаивала ее, говорила, что все будет в порядке.
Думая о вас. Думая о вас.
И вот наступила суббота, ясный, солнечный, холодный день.
Занятия проводились в старом двухэтажном здании, на котором висел щит с надписью «ВЕН-ДУ», написанной огромными буквами величиной чуть ли не с сам дом.
— Пазалста, отдавать мне васа пальто, пазалста, надевать эта и ходить зал, — проинструктировала Джесс молодая, азиатского типа женщина в приемной. Джесс сдала пальто, надела поверх своей одежды короткую темно-синюю хлопчатобумажную робу с поясом. Джесс была в свободном сером свитере и брюках, ей посоветовали так одеться по телефону. Надо же, серого цвета, подумала она, подавляя улыбку, ее любимый цвет.
— Вы рано, — улыбнулась молодая женщина, ее высоко собранные черные волосы — конский хвост покачивались в такт движениям ее плеч. — Здесь пока никого.
Джесс улыбнулась и сделала полупоклон, толком не зная существующих здесь порядков. Молодая женщина показала ей жестом на занавес с правой стороны, и Джесс, опять поклонившись, вошла внутрь другого помещения.
Она оказалась в продолговатой комнате, длина которой была в два раза больше ширины, совершенно пустой, если не считать груды подстилочных матов темно-зеленого цвета, сложенных в углу комнаты на хорошо отскобленном деревянном полу. Она увидела свое отражение в зеркалах, висевших на левой стороне комнаты, что создавало впечатление простора, на самом деле не существовавшего. Как смешно она выглядит, подумала Джесс, гибридная смесь американской спортивной одежды и восточной робы. Она пожала плечами, отбросила назад волосы и закрепила их широким эластичным колечком.
Что она тут делает? Чему, собственно, она собралась тут выучиться? Неужели она действительно думает, что сможет защитить себя от… От чего? От стихии? От неизбежного?
Она услышала шарканье ног за своей спиной, увидела, как из-за пестрых зеленых занавесок вышла заметно прихрамывающая женщина.
— Хай, — приветливо произнесла женщина, которая, возможно, была такого же возраста, что и Джесс. — Я — Василики. Называйте меня Вас, так проще.
— Джесс Костэр, — отрекомендовалась Джесс, подходя к женщине, чтобы пожать ей руку. — Василики — очень любопытное имя.
— Греческое, — пояснила женщина, осмотрев себя в зеркале, висевшем на стене. Она была высокая, ширококостная. Черные волосы обрамляли лицо оливкового цвета и были подрезаны на уровне квадратной челюсти. Несмотря на свою хромоту, она выглядела очень привлекательно. — Год назад на меня напала шайка тринадцатилетних подростков. Представьте только — тринадцатилетних! — По ее тону можно было заключить, что она просто не верит этому. — Они хотели отнять у меня кошелек. Я сказала им, что в нем ничего нет. И вот, они взяли кошелек, увидели, что там лежит всего десять долларов, потому что я никогда не ношу с собой много наличных денег, и начали избивать меня. Свалили на землю и так били пинками и колотили, что разбили мне коленную чашечку. Мне повезло, что я вообще могу ходить. Я решила, что как только закончу лечение, поступлю на курсы самообороны. И если что-то подобное повторится, то я дам достойный отпор. — Она горько засмеялась. — Конечно, это чем-то похоже на закрытие двери конюшни, когда лошадь уже убежала. — Она завязала еще один узел на своем поясе.
Джесс покачала головой. Детская преступность в Чикаго достигла масштабов эпидемии. Строилось целое новое здание, чтобы содержать этих разнузданных молодых преступников. Если такое здание вообще может помочь делу.
— А что вы можете сказать о себе? Что вас привело сюда? — спросила Вас.
«Страх неведомого, страх неизвестного», — мысленно ответила себе Джесс.
— Сама не знаю, — произнесла она вслух. — Я подумала, что, может быть, стоит поучиться тому, как можно защитить себя.
— Что же, вы молодец. Должна вам сказать, что нынче нелегко быть женщиной.
Джесс кивнула, пожалев, что не на что присесть.
Занавески опять раздвинулись, и в комнату вошли две чернокожие женщины, неторопливо окинув взглядом помещение.
— Я — Василики. Называйте меня Вас, — заявила Вас, кивая вновь пришедшим. — А это — Джесс.
— Марилен, — отозвалась женщина постарше, с более светлой кожей. — А это моя дочь Айша.
На взгляд Джесс, Айше было лет семнадцать, а ее матери около сорока. Очень миловидные женщины! Под правым глазом матери отчетливо багровел след синяка.
— Думаю, что вы правильно поступили, что вместе пришли на эти курсы, — заговорила Вас, в то время, когда занавески опять разошлись, и в комнату вошла еще одна женщина среднего возраста, полноватая, с проседью, нервно оправляя свою синюю робу.
— Василики; зовите меня Вас, — уже представлялась ей Вас. — А это — Джесс, Марилен и Айша.
— Катарина Сантос, — назвала себя женщина неуверенным голосом.
— Ну вот, у нас получается небольшая Организация Объединенных Наций, — сострила Вас.
— И собрались мы, чтобы поучиться древнему восточному искусству вен-ду, — добавила Джесс.
— Ах, ничего древнего в нем нет, — уточнила Вас. — Вен-ду открыли всего лет двадцать назад — где вы думаете? — в Торонто, в Канаде. Сделала это семейная парочка. Невероятно, да?
— Мы будем изучать систему боевой защиты, разработанную в Канаде? — недоверчиво спросила Джесс.
— Вероятно, она совмещает в себе физические приемы, почерпнутые из карате и айкидо, — продолжала пояснять Вас. — Кто-нибудь знает, что такое айкидо? — спросила она.
Никто этого не знал.
— Основной смысл вен-ду — знать, избегать и действовать, — не умолкала Вас, потом застенчиво засмеялась. — Я выучила это наизусть из брошюры.
— Я лично целиком за действие, — проговорила Айша.
Катарина прильнула к зеркальной стене.
