Татьяна Степанова - Царство Флоры
– Эта рыжая?
– Рыжая? Когда я ее видела, она была шатенкой.
– А теперь стала рыжей. Покрасилась и… черт… вот черт… Правда, голова, как подсолнух, у нее.
– Она влюблена в Балмашова и сама об этом говорила. А он ее игнорирует. Пока что, до поры.
– Катя, ты изъясняешься какими-то загадками, запутала меня. Ну что значит это твое «игнорирует до поры»?
– Это значит… Подожди, остались еще два персонажа. Вот тут рядом с Гиацинтом – охотник Адонис. Видишь, он ранен, опирается на копье. Там, на их гобелене, рана утрирована, она так и бросается в глаза. Охотника Адониса, согласно мифу, убил на охоте кабан. И из его крови выросли цветы анемоны.
Колосов развернул к себе альбом. Картина… Все точно, один в один, только там, на ихних гобеленах, кровь – алыми брызгами…
– А кто вот этот? – спросил он, указав на воина в шлеме, готового пронзить себя мечом.
– Это Аякс. Знаменитый воин, герой. Он стал жертвой обмана и покончил с собой. Из его крови выросла гвоздика. Самый мужской цветок, – сказала Катя тихо. – И теперь вот еще что… Жену Балмашова зовут Флоранс, ты говорил? Это то же самое, что Флора. А эти дети, троица…
– У Тихомирова трое – близнецы и девчонка, – Колосов накрыл изображение ладонью. – Ну а все же, Катя. Что, по-твоему, все это означает?
– Это серийные убийства, Никита. И они напрямую связаны с «Царством Флоры» – и с картиной, и с фирмой. И знаешь, я, конечно, могу ошибаться, ты можешь воспринимать мои слова как фантазию, небылицу, но… Мне кажется, я догадываюсь, кто убийца. И я знаю, как и почему он выбирает свои жертвы. Крокус, Смилакс и Адонис уже мертвы. На очереди следующие.
Глава 25
ХОЗЯИН
Андрей Балмашов припарковал свой «Мерседес» на стоянке возле здания Госдумы на Охотном Ряду. Охране показал гостевой спецпропуск. В просторном вестибюле увидел заказчика – тот тоже увидел Балмашова и поспешил навстречу. Заказчиком на поставку цветов и декоративной флоры для украшения кабинетов и холлов выступало Управление делами. Балмашов вел переговоры со старшим менеджером Владленом Морозовым. Думский контракт был столь же престижным и крупным, как и до этого банковский, юбилейный. И чтобы заполучить его, «Царству Флоры» пришлось участвовать в конкурсе и победить конкурентов.
Морозов, холеный, энергичный управленец, встретил его как старого знакомого, крепко пожал руку.
– Что ж, Владлен Петрович, показывайте, где будем размещать. Я захватил образцы флористических композиций. – Балмашов держал в руках портфель с ноутбуком.
Морозов оглядел его. На фоне думско-депутатского дресс-кода белый костюм Балмашова и его пестрый кашемировый шарф от Кензо резко выделялись.
– Оцените наше здешнее хозяйство. – Морозов жестом пригласил его к лифту. – У нас тут хозяйство, а вы в оранжереях своих – хозяин. Сколькими гектарами ворочаете. И какой земли – золотой, подмосковной. Латифундист вы, Андрей Владимирович. Помещик.
– Я садовник. Но, честно говоря, слово «хозяин» мне нравится больше, – усмехнулся Балмашов.
На лифте они сначала поднялись на второй этаж. Морозов повел его по холлам, на ходу объясняя, где именно хотелось бы разместить флору.
– Глаз должно радовать, умиротворять, успокаивать, – объяснял он. – Здесь ведь нервы сплошные. Нервы и амбиции. Поэтому нужна эмоциональная разрядка мгновенного действия. Выскочит какой-нибудь из наших партийцев после жаркой дискуссии взмокший весь, злющий, а тут – зимний сад райский. Солнышко, листочки зеленые, росточки проклевываются. Ну и давление у него сразу же в норму придет. Сердчишко екнет. И голосовать станет по-умному, не по-дурацки. Понимаете, о чем я?
Поднялись несколькими этажами выше, прошлись по кабинетам фракций.
– Эти умники цветы не любят, этих мы пропускаем. Этих тоже, – Морозов сверялся со списком. – А вот тут у нас женщины-депутаты сидят с помощниками, секретарями. Тут уж, Андрей Владимирович, надо постараться, выдумку проявить с цветочным декором. Чтобы одновременно строго, по-деловому, без сусальности и вместе с тем нежно, трепетно.
Потом они устроились в кабинете Морозова, и Балмашов на ноутбуке начал демонстрировать образцы композиций и предлагать варианты декора. Заставкой на экране ноутбука была все та же картина Пуссена «Царство Флоры». И Морозов обратил на нее внимание:
– Картинка какая у вас в компьютере стильная. Классика. Хорошо смотрится. Только вот…
– Вас что-то смущает? – спросил Балмашов.
– Чудная она. – Морозов вглядывался в экран. – Что же это она… эта вот дамочка с цветами, танцует, веселая, а этот вот слева, который воин в шлеме с перьями, убивать себя, что ли, собрался у всех на глазах?
– Это аллегория жизни и смерти. Точнее – просто смерти. Перехода из одного состояния в другое. Они все уже мертвые, только не все еще об этом догадываются.
– Рановато вы о смерти задумались, Андрей Владимирович, – сказал Морозов. – Хотя как сказать… Вот был у нас тут такой Григорий Палыч, и мужик-то хороший, свойский, и депутат дельный, комитет по энергополитике на себе вез сколько лет. Полтинник ему стукнуло, отметили как полагается, поздравляли его все. А наутро после банкета – представляете – звонит мне его помощник. Готовьте некролог, говорит. Ночью сердечный приступ, и «Скорая» не помогла. Вот так и оставил все, бросил – и дела, и депутатство, и партию, и жену новую, молодую, и капиталы, а сам где теперь? В каких таких местах?
– Вот здесь. – Балмашов указал на землю, по которой ступали все нарисованные Пуссеном персонажи. – Вот это самое место, Владлен Петрович.
Демонстрация цветочных образцов потекла неспешно дальше. Морозов сравнивал красочные файлы, иногда восхищенно восклицал, выбирал.
– Слухи идут тут у нас в кулуарах, вы парк Гурнову обустраивать будете вроде как даже во французском вкусе? – спросил он, чуть погодя.
– Я пока что дом его декорирую, зимний сад, – ответил Балмашов.
– Ну, где дом, там и парк, у Гурнова денег немерено. Как это он вас-то заполучил? Наверное, не поскупился.
– Там работа предстоит большая, соответственно и затраты.
– Да, вы художник известный, большой. Дорого берете, – Морозов хмыкнул. – Я к тому это, что Ефимов меня просил поговорить с вами… Ну, Ефимов наш из комитета по внешним сношениям. Понимаете, дочь у него вышла замуж, и они приобрели дом на море. Это в Сочи. Так вот, Ефимов просил поговорить с вами приватно – не согласились бы вы обустроить под хороший парк и тот приморский участок?
– Некоторое время я буду очень занят, – ответил Балмашов. – Дочерью Ефимова я займусь позже.
– Что-что? Что вы сказали?
– Это предложение насчет Сочи я рассмотрю обязательно, но позже.
– А-а, а мне послышалось…
Окончив просмотр файлов с образцами, они беседовали еще примерно час о делах. Затем Морозов вызвал секретаря и распорядился подготовить договор.
Балмашов направился в думский буфет выпить кофе. За столом он достал ноутбук, включил. Но дальше заставки не двинулся. Задумчиво, отрешенно скользил взглядом по картине, в какой уже раз – наверное, в миллионный, – изучая ее героев. Остановился на Флоре – беззаботной, светлой, щедро рассыпающей свои дары. Посмотрел на Кифию-Подсолнух, на небесного возницу. Достал телефон и позвонил жене Флоранс.
С той ночи это был их первый разговор. Но как же он был похож на все предыдущие!
– Это я, малыш, как дела?
– Андре, ты где? Я так скучаю по тебе.
– Я занят, много работы.
– Я скучаю.
– Я приеду, и мы с тобой вечером поедем в какой-нибудь хороший летний ресторан. Ты наденешь красивое платье.
– Как тогда в Париже?
– Как тогда в Париже, Флоранс.
– А когда ты приедешь?
– Скоро.
– Мне надеть то платье?
– Нет, другое. – Балмашов вспомнил ее в том платье – создании фантазии Александра Мак-Куина. – На том слишком много цветов для нашего нищенского северного лета.
Завсегдатаи думского буфета и официантки с любопытством приглядывались к этому высокому темноволосому красавцу в белом костюме и ярком шарфе, беседовавшему с кем-то по телефону по-французски. «Артист, наверное, – шепнула буфетчица. – Только я не помню, с кем я его видела в сериале – с Домогаровым или Дюжевым».
– Au revoir, Florance, – закончил Балмашов мягко. Он всегда говорил с женой мягко, как с больным ребенком.
Он еще не допил свой кофе, как ему позвонила Марина Петровых.
– Андрей Владимирович. – Голос ее тревожно звенел.
– Что случилось? Марина, вы откуда?
– Я из магазина. Только что сюда приехали двое из уголовного розыска, привезли вам повестку на завтра в прокуратуру. Вот я адрес записала, прокуратура Московской области.
– Значит, пора собирать вещи и покупать билет на самолет.
– Что? Андрей Владимирович, Андрей, я не…
– Диктуйте адрес. Во сколько там надо быть завтра?
Он записал адрес прокуратуры на салфетке. С монитора ноутбука наблюдали за ним Крокус и Смилакс, Флора, Адонис и все остальные.
