Алексей Зубко - Сначала было весело
– Ты правда так думаешь? – В светло-голубых глазах разгорается огонек интереса.
– Да.
– Я талантливый?
– Конечно, Вольдемар. Твои картины такие же красивые и… и гениальные… как те, что висят в Третьяковке. Когда-нибудь на «Сотбис» их будут продавать за сотни тысяч долларов, да даже за миллионы долларов! – восклицаю, широко разведя руки.
– Мама тоже говорит, что я одаренный, творческий ребенок.
– Точно. Очень-очень одаренный.
Парень задумался: по губам блуждает улыбка, а в глазах сияют отблески будущего величия.
Я терпеливо жду. А потом игриво глажу его колено ножкой.
– Ну… так расскажи мне.
– А?
– Ты обещал рассказать, зачем вам пленники.
– Для космических кораблей.
– Что? – Я неуверенно улыбаюсь. Это прозвучало как шутка, но не похоже, чтобы Вольдемар шутил. Он вообще с юмором не ладит. – Каких кораблей?
– Космических. Ну, знаешь, как в «Звездных войнах».
– Вольдемар, ты меня разыгрываешь? – Я надула губы, надеясь добиться признания в розыгрыше.
– А? – хлопает ресницами парень. А в ледяной синеве глаз полный штиль, ни отблеска мысли, ни искорки смеха.
– Ты шутишь?
– Нет.
– А зачем на звездные корабли пленники?
– Дело в том, что нашим друзьям из космоса нужны водители на эти корабли.
– В смысле пилоты?
– Ага. Пилоты.
– Ты шутишь? – как заведенная повторяю я. Все жду, что он засмеется, довольный удачным розыгрышем.
– Нет.
Лицо равнодушно отстраненное, несколько даже скучающее.
– Инопланетян не бывает! – категорично заявляю я.
– Бывает.
– Нет.
– Да! – рассердился он. – Их мало, и поэтому, для того чтобы летать по небу, им нужны люди. Они пробовали дать вести корабль собакам, но те не смогли. Они все время поворачивают к Луне.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– Они тебе сказали?
– Нет, – поник Вольдемар. – Со мной они не разговаривают.
– Почему?
– Не знаю. Они очень заняты. Наверно. Но я видел их. Одного.
– И какой он? – невольно заинтересовалась я. – Расскажи, Вольдемар.
Парень задумался, поковырялся ногтем в ухе и, наконец, выдал:
– Большой.
– Как Мордоворот?
– Какой мордоворот?
– Петр Евгеньевич, что постоянно с карликом камеры охраняет.
– Не… Петр Евгеньевич здоровый, но тот другой.
– Что, значит, другой? – настойчиво расспрашиваю я. – Вольдемар, расскажи. Или нарисуй!
Эта мысль показалась на удивление здравой.
– Нарисовать? – хмурит брови парень.
– Нарисуй, – подтверждаю я, тут же подслащивая пилюлю, – ведь ты так красиво рисуешь.
– Ну…
– И мне очень хотелось бы увидеть гения в деле.
– Гения?
– Гения, – подтвердила я без колебания. В случае с Вольдемаром маслом кашу не испортить. Еще и сахарка побольше не повредит. – Со времени Да Винчи таких талантов не было. Разве что Ван Гог, но… у тебя все еще впереди.
«И ухо себе отрежешь… – мысленно продолжаю я, – хорошо бы, чтобы вместе с головой».
Лицо Вольдемара принимает идиотское мечтательное выражение. По подбородку течет слюна.
Пока он нежится в лучах воображаемой славы, я вытаскиваю из-под подушки альбом и беру со стола коробку разноцветных карандашей.
Недоуменно посмотрев на протянутые предметы, парень несколько раз по-коровьи моргает, затем берет огрызок черного карандаша и принимается резкими взмахами покрывать лист короткими штрихами.
Постепенно вырисовывается облик инопланетянина, весьма похожего на беременный мухомор. Не знаю почему, но именно такое сравнение первым пришло на ум. Длинное тело с огромным «пивным» животом совершенно лишено плеч, приплюснутая по высоте голова скрывается под широкополой шляпой, или, может быть, шлемом скафандра. Ноги короткие, не больше пятой части от роста. Широкий, как у жабы, рот беззуб, ноздри – три расположенные треугольником дырочки на шаровидном вздутии носа, глаза узкие, сильно раскосые. Растительности не видно.
– Ну как? – интересуется Вольдемар, отложив карандаш и бросив на рисунок оценивающий взгляд.
– Красавчик, – выдавливаю я, таращась. Неужели Вольдемар не врет? Мозг отказывается верить, но чувство странное, двойственное – появись сейчас такой вот инопланетянин из дверей, удивления особого не будет.
– А что эти инопланетяне делают с пленниками?
– Используют, – просто ответил Вольдемар.
– Как? – побледнев, уточнила я.
– Как пилотов. Я же говорил. Они сами управлять кораблем не могут, рук-то у них нет. Вот и пользуются услугами людей.
– А вы, стало быть, этих самых людей им поставляете?
– Вроде как. Они с человеком летят на их землю, там меняют товары и возвращаются сюда за новым. Потом берут следующего человека и снова летят.
– И долго летят?
– Не знаю точно, где-то месяц или больше, – задумчиво тянет Вольдемар.
– А что со старым пилотом? – настойчиво допытываюсь, уясняя важные для себя вопросы.
– Ничего. Заплатили – и все, проваливай.
– Все? – недоверчиво переспросила я.
– А что еще?
– А если он все расскажет?
– Зачем?
– Ну, не знаю…
Вольдемару эта тема наскучила, и он, позевывая, спросил:
– А хочешь, я тебе новую черепашку покажу?
Есть ситуации, в которых ответ очевиден.
– Очень хочу!
Наследничек Великой Екатерины вылавливает из аквариума очередное обреченное пресмыкающееся и протягивает мне.
По рукам течет.
Женское лицо занимает весь панцирь, и на первый взгляд оно просто миловидно, лишь присмотревшись, я обнаруживаю, что каждый из зубов, виднеющихся сквозь широко разведенные в улыбке губы, является черепом.
– Великолепно, Вольдемар! Ты удивляешь каждый раз все сильнее и сильнее.
– Правда?
– Абсолютная. Мне трудно даже представить, как далеко простираются границы твоего таланта.
Пресмыкающееся отправляется в аквариум, Вольдемар – к мольберту, а я – к себе в камеру. Обещание, что я буду ночевать в его комнате, так и осталось обещанием.
Заскочив на кухню, я хватаю пару холодных картофелин и огурец. Мяса не видно, а брать из холодильника страшно.
Жуя, в очередной раз пытаюсь разобраться, насколько рассказ моего невольного любовника может соответствовать истине.
Не верю. Но поставить жизнь на это не могу. Все же поселился в глубине сознания червячок сомнения. Хотя признать существование инопланетян – все равно что признаться в собственном сумасшествии.
Как бы там ни было, но отступать я не намерена. Если даже Вольдемар не соврал и нас действительно используют в качестве пилотов на космическом корабле инопланетян, не верю в радужные перспективы богатства и свободы. Даже в этом случае маловероятно, что инопланетяне просто отпустят человека, знающего про них. Ну, не верю, и все. А значит, главной и единственной целью по-прежнему должна оставаться свобода.
– Явилась? – скривился Господин Кнут, продолжая ласкать рукоять плети.
– Да.
– Откроешь? – поворачивается он к напарнику, на лице написано острое нежелание подниматься с кресла.
Мордоворот кивает.
Шагая за ним, бросаю быстрый взгляд в камеру, которая находится через две от моей в сторону надзирательской половины.
Никого. Еще недавно в ней держали парня. Просто парня. Я даже имени его не знаю. Потом увели, и все. Где он, что с ним? Хотелось бы верить, что сейчас он не бьется, к примеру, на потеху зрителям в смертельной схватке с таким же несчастным, а стоит за штурвалом космического корабля, в иллюминаторах мелькают звезды, а впереди его ждет возвращение на Землю и куча денег.
17. Сон на новом месте
Прошло почти две недели. Большую часть времени я проводила с Вольдемаром. Преимущественно удовлетворяя его эго, что не слишком сложно, любую лесть он заглатывает, как оголодавший окунь живца – не пережевывая, а вот удовлетворение похоти занимает от силы десять минут на все про все, но вот стоит как физически, так и морально куда как больше.
Ко мне привыкли, и я начала отлучаться без присмотра Вольдемара. То воды ему с кухни принести, то в туалет сбегать. Без сопровождения возвращалась в камеру. Несколько последних ночей я провела в комнате парня, пристроившись на коврике. Не очень удобно, но для плана важно. Правда, когда оставалась на ночь в его спальне, он надевал на меня наручники, защелкнув второй браслет на ножке шкафа, который и с рычагом не приподнимешь.
– Зачем? – растерянно улыбнулась я, когда стальные браслеты обхватили кисть в первый раз.
– Так положено.
– Но, Вольдемар, я ведь…
– Правила. Нужно их выполнять.
– Хорошо, Вольдемар.
– Ты не сердишься? – спросил он. Я вознамерилась было нахмурить брови… хорошо не успела. – А то, кому не нравится выполнять правила – тот враг. Так мама говорит.
– Не сержусь, – улыбнулась я. Само существование такого правила говорит о наличии прецедента. Не от Вольдемара сбегали, как мне думается. Интересно, повезло ей или…
