Питер Робинсон - Плохой парень
— Ладно, ладно! Ему был нужен ствол.
— А у тебя как раз завалялся лишний?
— У меня есть источник. Джафф это знал. Я иногда помогаю людям с такими проблемами.
— И ты дал ему ствол?
— Продал. «Байкал» с глушителем.
— Это ненужные подробности. Ты теряешь время. Это все?
— Да, клянусь вам.
— Где он?
— Не знаю. Он взял машину и уехал. Я даже не видел, в какую сторону он направился.
— Куда он поехал?
— Я же говорю, не знаю.
— Виктор, времени у тебя мало. Лучше скажи правду.
— Я… он сказал, что в машине его ждет девушка.
— Трейси Бэнкс?
— Не знаю. Я ее не видел, а он не назвал имени. Я считал, его подружку зовут Эрин, но это же Джафф, кто его знает.
— А он такой дамский угодник, наш Джафф?
— Да.
— Куда они поехали?
— Он сказал, что они поедут в коттедж ее отца, где-то за городом, и несколько дней побудут там, пока он не утрясет свои проблемы, а затем он хотел рвануть в Лондон.
— Куда именно?
— Не знаю. Честно, не знаю. Он не сказал.
— Виктор…
— Да с чего мне врать?
— Непонятно. Время почти вышло. Я бы на твоем месте врать точно не стал. А ты вот врешь зачем-то.
Виктор облизал губы:
— Короче, у него в Лондоне, в Хайгейте, есть приятель. Зовут его Джастин. Я его видел всего один раз. Он занимается незаконной иммиграцией и прочими нехорошими вещами. Я в такие дела не лезу, это не по мне. Как его фамилия, я не в курсе. Джафф как-то сказал, что в случае нужды Джастин ему поможет. Сделает поддельный паспорт и все такое. Больше я про него ничего не знаю. Клянусь.
— Хайгейт большой.
— Да. Но я, честно, не знаю, где он там живет.
— Может, Киаран сумеет помочь тебе вспомнить?
Виктор отчаянно задергался, но без толку.
— Я больше ничего не знаю!
Бритый с сомнением посмотрел на него и повернулся к напарнику:
— Как думаешь, Киаран?
Киаран разглядывал Виктора, кажется, целую вечность. Последние песчинки сыпались в нижнюю колбу. Во рту у Виктора пересохло, он с трудом мог глотать. Еще немного, подумал он, и я начну рыдать и просить, чтобы они надо мной сжалились.
— Не-а, — наконец уронил Киаран и завернул свои инструменты. — Он того не стоит. Ни черта он больше не знает.
У Виктора задрожали колени.
Лысый взял со стола часы и убрал их в сумку.
— Успел в последнюю секунду. — Он потрепал Виктора по голове. — В самую последнюю. Ладно, слушай дальше свою дерьмовую музыку. Но помни, мы знаем, где ты живешь. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что будет, если нам придется наведаться к тебе еще раз?
Виктор покачал головой.
— Хороший мальчик. — Бритый шлепнул его по щекам — вроде бы в шутку, но довольно чувствительно. — Уходим, Киаран.
Они выключили свет и пошли к двери.
— Разве вы не развяжете меня? — тихо пискнул Виктор.
Бритый обернулся и холодно проговорил:
— Не думаю, что это хорошая мысль. Киаран может случайно взять да и порезать тебя. Не разберет второпях, где клейкая лента, а где уже ты сам. Мы сделаем по-другому. — Он подошел к Виктору и отрезал от ленты небольшой кусок. — Это тебя убережет от ненужных ошибок. Не волнуйся. Кто-нибудь придет сюда, попозже. Друзья или еще кто. Тебя же иногда навещают знакомые?
— Но как же я дам знать…
Бритый заклеил Виктору рот, прежде чем тот успел договорить.
— Придумай что-нибудь. Напряги мозги, ты же умный.
И они ушли, но перед тем включили проигрыватель.
Больницы всегда нагоняли на Бэнкса тоску, и, пока он сидел в кафетерии, наблюдая за растерянными родственниками, на минутку отлучившимися от постелей своих больных детей, стариков-родителей и увечных друзей, веселее ему не стало. Пара за соседним столиком обсуждала побочные эффекты после операции на предстательной железе. Бэнкс попытался не слушать их и сосредоточиться на том, что говорила Уинсом. Слава богу, хоть кофе здесь приличный. Есть ему не хотелось вовсе, хотя время обеда давно миновало, пора бы и проголодаться. Не хотелось даже спать — после того, как он увидел Энни и узнал, что происходит. Медсестра сказала им с Уинсом, что ее отец уже едет в больницу.
— Из того, что ты мне рассказала, я понял следующее, — подытожил Бэнкс. — Энни ранили, когда она приехала ко мне в дом, чтобы полить цветы. Она не подозревала, что может там встретить Трейси с приятелем.
— Очевидно, нет. Я даже уверена, что она об этом не знала. В противном случае обязательно бы подстраховалась и поставила кого-то в известность.
— Не факт, если она хотела уберечь меня или Трейси от лишних неприятностей, — мрачно возразил Бэнкс. — Возможно, она надеялась, что справится с проблемой сама. Продолжай, пожалуйста.
— На самом деле этот парень — бойфренд Эрин Дойл, а не приятель Трейси.
— А Эрин арестована за хранение оружия?
— Да. Она под домашним арестом.
— Этот парень, как его…
— Джафф. Полное имя Джаффар Маккриди, но все зовут его Джафф.
— Вероятнее всего, именно он стрелял в Энни?
— Мы думаем, да.
— И Трейси позвонила в службу спасения?
— Да. Голос женский, звонили с ее мобильного. Я слышала запись, мне кажется, это Трейси. Она была напугана.
— Понятное дело.
— Нам удалось найти ее телефон, рядом с тем местом, где, видимо, стояла их машина. Он разбит вдребезги. Но сим-карта уцелела, и мы установили, что предпоследний звонок был сделан в понедельник.
— То есть в тот день, когда все это завертелось?
— Да, в тот день Джульет Дойл пришла в участок рассказать о пистолете. Энни говорила, что она спрашивала вас.
— Меня?
— Да. Вероятно, надеялась, что вы сможете все уладить, не поднимая лишнего шума и без особого вреда для Эрин.
— Понятно, — кивнул Бэнкс. — Но меня не было, и все пошло наперекосяк. Эрин арестовали, а Трейси побежала предупредить ее бойфренда.
— Похоже на то, — согласилась Уинсом.
— А что с Джульет Дойл?
— Она пока у Харриет Уивер. Ей, разумеется, никакие обвинения не предъявлены.
— Разумеется. — Бэнкс отхлебнул кофе и устало потер лоб: — Вряд ли этот Джафф позволял Трейси пользоваться телефоном. Наверняка боялся, что мы сможем вычислить, где они. Он, скорее всего, забрал телефон еще в понедельник и выключил его. Вопрос в том, по своей воле она с ним находилась или нет? Ты как думаешь?
— Трудно сказать. Поначалу, может, и по своей. Роуз утверждает, что Трейси пошла к Джаффу домой исключительно по собственному желанию. Мы не знаем, как дальше развивались события, но, вероятно, именно она привезла его в ваш коттедж. Хотя не исключено, что он ее заставил. Что происходило в коттедже, нам неизвестно — там полный хаос, — но я, так же, как и вы, не верю, что Трейси могла участвовать в нападении на Энни.
— Точно не могла, — решительно заявил Бэнкс. — Это полный абсурд. Как бы ни развивались события вначале, но теперь, я уверен, Трейси стала заложницей этого Джаффа Маккриди. Странное имя, кстати сказать. Что-нибудь о нем разузнали?
— Кое-что удалось раскопать. Его мать родом из Бангладеш… ну то есть была родом — она умерла от рака несколько лет назад. Ей только что исполнилось сорок. Работала моделью. Красавица — по любым меркам. Она вышла замуж за Джека Маккриди. Этому шотландскому парню из Ист-Килбрайда удалось создать в Англии целую сеть букмекерских контор, и еще он потихоньку инвестировал в кинобизнес. Так они и познакомились. Джеку нравилось тусоваться с киношниками, тем более со звездами.
— Вспомнил, — кивнул Бэнкс. — Я время от времени натыкался на его имя в газетах и видел фотографии: голливудская улыбка и по бокам хорошенькие старлетки. Что-то не припомню ни одного букмекера, которому можно было бы доверять. Но ведь он, кажется, тоже на том свете?
— Да. Сердечный приступ. Восемь лет назад. Про него ходили разные слухи: и что деньги отмывает, и с жокеями в сговоре, в общем, жулик. Но ничего не было доказано, и умер он от болезни. А развелись они, когда Джаффу было восемь лет. Мальчик уехал в Индию с матерью, и там она стала довольно известной актрисой. Джафф привык, что с ним носятся как с великой драгоценностью. А когда мать умерла, его отправили сюда и отец поместил его в школу. Джаффу тогда было тринадцать и к отцу, как я поняла, он никаких нежных чувств не испытывал. Позднее он поступил в Кембридж. На факультет философии.
— Хорошо учился?
— Средне. Преподаватели говорили, мог бы добиться куда большего.
— Обо мне говорили то же самое: «Мало старается». Смутьян и хулиган?
Уинсом улыбнулась:
— Да нет, неприкаянный какой-то. Плохо вписывался в окружение. Ничего общего с обычным для вашего поколения бунтарством.
— Ясно, — сказал Бэнкс. — Последствия психологической травмы, наверное. Сколько ему сейчас?
— Тридцать один.
