Виктор Каннинг - Клетка
Кэслейк захлопнул дневник, произнес: «Пожалуй, дальше я читать не стану».
– И правильно. Стоило ей смолчать о Полидоре, как она оказалась у Беллмастера под каблуком. Знаете… иногда все это кажется просто кошмаром. Я гляжу на Сару и – хотите верьте хотите нет – радуюсь, что она ушла в монастырь. Останься Сара при них, Бог знает, в кого бы она превратилась. Этот Беллмастер – настоящий вампир. Так пусть получит по заслугам. Беспокоит меня другое – если записи леди Джин предать огласке, случится крупный скандал, который затронет и Сару. Черт, как это все противно.
– Я уверен, она поймет. Ведь вы лишь выполняете свой долг. – Кэслейк сунул дневник в папку. – Мы передадим его нужным людям, а об остальном позаботятся они сами. Возможно, им и удастся не упоминать ни вас, ни Сару.
– Это бы меня вполне устроило. Я хочу только отвязаться от дневника и все забыть. Делайте, что хотите.
– Да, конечно. – Кэслейк сунул руку в карман плаща. «То, что сейчас свершится, – подумал он, – будет злом не меньшим сотворенного Беллмастером, сколько бы Клетка ни твердила обратного. Я не лучше, а наоборот, много хуже того, кто однажды ночью перебил отцовских голубей. Однако Беллмастер – тот наслаждался своими преступлениями: они утоляли его честолюбие и жадность. Эх, мне бы его хладнокровие… или он просто чуть-чуть помешанный, считает себя полубогом, к которому мерки морали неприемлемы?» Кэслейк ощутил, как согревается в руках сталь пистолета… словно из тумана донеслись слова Ричарда: «… если выгорит дело с гостиницей в Шопшире. А почему бы и нет? И хорошо бы вашей конторе взяться за его юридическую сторону».
– Согласен, – рассеянно ответил Кэслейк.
Держа руку в кармане, он, ничего по-настоящему не понимая, слышал, как Ричард бубнил: "Там и детей можно отменно воспитать… Только с рекой надо поосторожней, пока они плавать не научатся. Помню, как-то раз на Момбасе один дурак заснул, а его карапуз… "
В три часа Куинт получил распечатку подслушанного в квартире Беллмастера. Обычно они бывали утром и в половине шестого вечера. Появление ее в другое время означало – материал важный, взглянуть на него нужно немедленно.
Распечатка походила на кусок пьесы, но без указаний на выражение лиц, с каким говорилось то или иное слово, кто и как при этом двигался; остался лишь диалог и фамилии беседовавших. Куинт читал, перескакивая через отдельные строки, пытался как можно скорее докопаться до сути.
"Брантон: Признаюсь, я развернул его. Вы не слышали о книге «Беседы души и тела» какой-то святой девы?
Беллмастер: Нет, не слышал".
Не отрывая глаз от распечатки, Куинт потянулся к телефону, снял трубку и сквозь звучавший в голове разговор Беллмастера и Брантона услышал гудок.
"Беллмастер: Купить можно всякого.
Брантон: Только не его, милорд".
Он читал, ясно представляя себе двух мужчин под картиной Рассела Флинта, скрывавшей микрофон, который работал круглые сутки – уж очень в Клетке хотели скомпрометировать Беллмастера.
"Беллмастер: Послушайте. Брантон, неужели нельзя договориться? Я за ценой не постою. Ведь можно же как-то уломать Фарли!
Брантон: Есть только один выход, милорд. Фарли ради вас и палец о палец не ударит. Не такой он человек. Я сам выручу вас… "
Взгляд Куинта перепрыгнул на конец распечатки. Там значилось в скобках: «Выстрел. Калибр оружия небольшой. Значительная пауза. – И уже без скобок: – Брантон: Так и прошла твоя, черт побери, земная слава».
Куинт придвинул телефон ближе и стал набирать номер конторы Гедди в Челтнеме. Было пять минут четвертого. В половине четвертого Кэслейк встречается с Фарли неподалеку от Пейнсуика. Положим двадцать минут на разговоры. Значит, за сорок пять минут Гедди должен попасть в Пейнсуик. Под рукой ли у него машина? Сколько от Челтнема до Пейнсуика – миль восемь – десять? Времени в обрез, но успеть можно. Жаль, Гедди не умеет быстро ездить. Дай Бог, чтобы Кэслейк не поторопился. В нем Куинт уверен не был – он даже поспорил с Уорбойзом (они всегда ставили на новичка пятерку), что у Кэслейка не хватит духу. Куинт считал его мягкотелым провинциалом. Что ж, будем надеяться. Впрочем, чужая душа – потемки. А если Гедди все-таки не успеет, спектакль придется закончить тяжелым непроницаемым занавесом. И Брантон вывернется. После звонка в контору к Гедди придется послать кого-нибудь к Беллмастеру и все устроить. Превратить это убийство в самоубийство можно в два счета. Гедди, Гедди, где же ты? Что же сказать ему? "Только что объявили – лорд Беллмастер покончил с собой. Я ехал в машине, услышал это по радио и сразу бросился звонить вам. К чему распинать мертвого? Дневник лучше просто уничтожить… " И Гедди тотчас возьмется за дело…
Куинт услышал, как на другом конце подняли трубку и всегда бесстрастный голос проговорил: «Гедди у телефона».
А Фарли разглагольствовал по-прежнему: «… И когда все устроится, вы приедете к нам в гости».
– С удовольствием. А что за рыба водится в реке? Лосось?
– Лосось и форель. Сейчас ее там, наверное, прорва.
Кэслейк сидел, слушал, тронутый воодушевлением Фарли, вспоминал собственное детство на реке Тау и понимал – убить Ричарда не сможет. Ну и что? Лишь немногих в Клетке выбирали на роль ликвидаторов, и половина избранных оказывалась на нее не способна. Одни уходили из Клетки, зная, что их в любую минуту могут возвратить, иные оставались. Им хватало другой работы. Однако, как говорит Куинт, если хочешь дослужиться до верха, должен окреститься кровью. Пистолет в потной руке Кэслейка стал совсем теплым. «Но хочу ли высоко взлететь? – спрашивал себя Кэслейк. – Может быть, взять да уволиться?» Он выпустил пистолет и вытер руку о ткань кармана.
Фарли между тем говорил: «Столько лет я потратил впустую? Но теперь обрел опору в жизни, решил заняться настоящим делом. – Он улыбнулся. – Смело сказано, а? Вам повезло – вы всегда знали, кем хотите стать, да и покровителей нашли отличных».
– Верно, – ответил Кэслейк, – я с детства знал, кем буду. – Он вновь сжал пистолет в руке. Женщина, что выгуливала собаку, вернулась и теперь уговаривала ее залезть в машину. Вдруг в памяти у Кэслейка всплыла Джоун. Когда он вернется, она только взглянет на него и сразу поймет, – да или нет. А вскоре и остальные сослуживцы узнают правду… Да, в мире любят победителей.
Женщина с собакой уехала. Фарли все болтал, часы на приборной доске показывали без десяти пять.
Глава десятая
Было почти восемь вечера, но сумерки еще не сгустились. Куинт стоял у окна в кабинете Кэслейка. Вечернее небо приобрело цвет грязного гусиного яйца. Куинт услышал, как Кэслейк закуривает у него за спиной. Курил он очень редко. Главный вопрос задавать не стоило – все было ясно и так. Мужчины просто взглянули друг другу в глаза, и старший увидел в них то, что часто замечал и раньше, у других молодых сотрудников. Такое от людей вроде Куинта не скроешь. Несколько минут назад Кэслейк постучал по синей замшевой книжке на столе и сказал: «Вот он».
– Хорошо. – Лишь одно это слетело с губ Куинта до того, как он подошел к окну. Но сейчас, не поворачиваясь, добавил: – Может, он нам еще и пригодится.
Куинт видел, как пеликан на пруду высоко задрал клюв и хлопал громоздкими крыльями. За деревьями светилось окнами Министерство иностранных дел. Гибель Беллмастера его работу не нарушит. Там к смертям и трагедиям привыкли. Авантюризм, кровопускание, защита империи – им все едино. Империи больше нет, но защищать страну по-прежнему надо, а потому нужны и люди, готовые жертвовать собой ради блага большинства. И Куинт как бы про себя, а на самом деле для Кэслей-ка – его нужно было утешить во что бы то ни стало – произнес: «Брантона мы не тронем. Впрочем, как знать… возможно, он нам еще и пригодится, несмотря на преклонные годы. Кстати, запись его встречи с Беллмастером вам стоит послушать. Он потешил себя от души. И обрадуется еще больше, когда вынесут заключение о „самоубийстве“. Однако выиграл в конце концов все-таки Беллмастер. Он избежал разоблачения. – Куинт повернулся лицом к Кэслейку: – Как у вас на душе?»
– Кошки скребут.
– Спервоначала так чувствует себя каждый. Хотя ваш случай особенный. Если бы этот старый дурак Гедди подоспел вовремя, вы бы так и не узнали правду о себе. Остались бы в неведении. Но ненадолго. Рано или поздно вы вновь оказались бы на том же распутье. Однако сегодня лезть в дебри ни к чему. Свой путь вы уже избрали. Давайте спокойно обсудим его завтра… или когда-нибудь при случае. Возьмите-ка выходной, проведите его с хорошими друзьями, развейтесь…
– Да, пожалуй.
– Вот славно.
Куинт подошел к Кэслейку, сочувственно тронул его за плечо и сказал: «А река все течет и течет под мостом в Барнстапле. Словом, что бы мы ни делали, какими мы ни были, солнце по-прежнему кружит над миром, который Бог сотворил, а человек обесчестил».
