Андрей Курков - Ночной молочник
Нет, она помнила только то, что ложились они вместе. Помнила, что не очень хотела позволить ему в эту ночь супружеские игры. Но, хорошо зная Семена, она сразу сдалась, чтобы не раззадоривать его своим сопротивлением. И все прошло, как очень часто бывало и раньше. Он зацеловал ее лицо, грубовато ласкал грудь, пытался, насколько помнил, быть нежным, но в конце концов сорвался на сексуальный эгоизм, или, как она сама говорила, на «стометровку», которую «пробежал» очень быстро, после чего уткнулся носом в подушку и заснул, правой рукой все еще обнимая ее за плечи.
Что было дальше? Она тоже заснула, предварительно убрав со спины сползшую туда тяжелую мужнину руку. Больше она ничего не помнила.
«может, он вышел, упал куда-то, вернулся, переоделся и снова ушел?!» – думала она.
– Никочка! – окликнул ее знакомый и приветливый голос вдовы. – А я думала, ты опоздаешь! Пошли быстрее, в «Видиване» распродажа!
– Так это же мужской магазин! – удивилась Вероника, глядя на Дарью Ивановну, одетую сегодня менее стильно, но зато тепло: темно-синие брюки поверх сапог и длинное кашемировое темно-синее пальто.
– Правильно! Сначала надо покупать то, что покупается быстро! Возьмем три пары носков и пару сорочек моему. А ты своему что-нибудь купишь. Если он заслужил, конечно!
Вероника кивнула. Они стояли на углу Стрелецкой и Большой Житомирской.
– О! Маршрутка! – выкрикнула Дарья Ивановна и подняла руку, призывая водителя белой «газели» остановиться.
Микроавтобус был полупустой. Минут через десять они уже были на Крещатике.
В «Видиване», несмотря на яркие обещания скидок на витринах, было немноголюдно.
Дарья Ивановна сразу отправилась к сорочкам.
– Вам помочь? – обратился к ней безукоризненно одетый парень со слегка подкрашенными глазами и, как показалось Веронике, с напомаженными губами.
– Как хотите! – ответила вдова аптекаря. – Мне бы две-три рубашки. Ворот сорок четыре. Для мужчины, у которого нет ни вкуса, ни претензий.
– Подороже? Подешевле? – осведомился опрятный консультант-продавец.
– Ну кто же покупает такому мужчине подороже! – широко улыбнулась Дарья Ивановна. – Хотя, знаете, у него скоро день рождения… Можно одну подороже, а две подешевле!
Молодой человек увел Дарю Ивановну к открытому шкафу, где в нишах лежали запакованные в прозрачный целлофан рубашки. Вероника осталась возле другого шкафа, где, по-видимому, находились рубашки подешевле.
«Может, взять Сене?» – подумала.
Припомнила, как он не дал перед походом в театр оперетты погладить новую рубашку. Просто распаковал и надел.
Она взяла в руки симпатичную зеленую рубашку с длинными рукавами. Посмотрела на цену – девяносто девять гривен. Осмотрелась по сторонам.
– Вам помочь? – прозвучал сладкий мужской голос за спиной.
Она оглянулась. Перед ней стоял молодой человек в костюме с лицом счастливого официанта.
– А где у вас распродажа рубашек? – спросила Вероника.
– Поднимитесь на второй этаж, – посоветовал ей молодой человек.
Бросив взгляд на Дарью Ивановну и на услужливо показывающего ей рубашки консультанта-продавца, Вероника поняла, что у нее есть как минимум минут двадцать. На втором этаже она без посторонней помощи выбрала три рубашки для Сени: ярко-красную, темно-зеленую и элегантную черную. Все три за те же девяносто девять гривен.
Спустилась вниз уже с фирменным пакетом в руке. Дарья Ивановна тоже уже стояла у кассы и отсчитывала банкноты.
– Две замечательные сорочки купила! – похвасталась она. – И носки – просто прелесть. Стопроцентный хлопок!
– А зачем ты ему покупаешь? – спросила подругу Вероника, когда они уже вышли на морозный и солнечный Крещатик
– Ну как зачем?! – удивилась Дарья Ивановна. – Воротники рубашек пачкаются, словно он потеет. Под мышками тоже пахнет. Это пыль, наверно. Да и носки стирать приходится. Разницы никакой, что живым был, что сейчас! Человеческое тело – не камень. Что живое, что нет, а все равно, наверное, дышит! На погоду реагирует, на давление. А ты своему что взяла?
– Давай где-нибудь в кафе сядем, я тебе покажу! – предложила Вероника.
– Если сядем, то себе ничего не успеем купить! Давай сначала в ЦУМ. А потом, если успеем, то в кафе!
Вероника согласилась, и они отправились по Крещатику мимо мэрии к главному киевскому магазину, в витринах которого, кажется, совершенно недавно еще блестели новогодние украшения.
57
Киев. Центр
У Геннадия Ильича с самого утра было прекрасное настроение. Может, именно поэтому он обратил внимание на хмурый взгляд Семена, когда они встретились в мариинском парке около памятника.
– Что это с тобой? – поинтересовался депутат у своего помощника.
– мелкие неприятности дома, – соврал Семен и попробовал убрать с лица очевидную хмурость.
Но даже просто изобразить на лице отсутствие всякого настроения оказалось для Семена трудной задачей.
– может, денег в семье не хватает? – участливо предположил Геннадий Ильич. – Давай, я тебе матпомощь выбью?
Семен пожал плечами. Отказываться от денег было в любом случае глупо. Жаловаться на нехватку денег – стыдновато, но лучше, чем попытаться объяснить своему основному заказчику и шефу, что он, Семен, куда-то ночью ходил и вернулся совершенно грязный и мокрый, и это при том, что на улице по ночам все еще морозно и ни луж, ни грязи нет!
– А мне пришлось в номере ночевать, – Геннадий Ильич махнул рукой в сторону гостиницы «Киев». – До трех ночи в парламенте сидели. Закон хороший продавили, за который и будущие депутаты спасибо скажут! Теперь каждому депутату вместе с удостоверением будет выдаваться депутатский золотой нательный крестик. И не очень маленький! Теперь Украина ближе к Богу будет!..
Семен внимательно слушал и кивал. Новость о том, что Геннадий Ильич провел полночи в парламенте, как-то примирила Семена с собственными переживаниями.
– машина твоя где? – спросил Геннадий Ильич, перейдя на деловой тон.
Семен посмотрел на часы.
– Через пятнадцать минут будет, – сказал он.
– Хорошо. Сегодня будете грузовик сопровождать. Туда, в детдом, за Вышгород. Дорогу помните? Туда же к двенадцати автокран подъедет для разгрузки. Проследите, чтобы все аккуратненько разгрузили и установили…
– А что там, в грузовике? – поинтересовался Семен.
– Сыроварня бэушная, для производства козьего сыра, – пояснил депутат. – Только ты скажи этому директору детдома, что никакой это ни подарок, а иностранная инвестиция. Так что половину продукции будет мне отдавать!.. И вот что, сначала заберешь бидоны с молоком с Грушевского. Там, где прошлый раз брали.
Семен кивнул.
– Посмотри еще, как они там мастерские под эту сыроварню переоборудовали, – продолжил инструктаж Геннадий Ильич. – Скажи, что наладчик оборудования послезавтра будет, и он все объяснит и покажет. Ясно? Перезвонишь оттуда, когда все закончишь! Да, машина с сыроварней уже ждет на площади Шевченко возле автостанции. КаМАз с синим тентом. Все, – депутат бросил взгляд на свои часы. – Мне пора служить народу!
Он кивнул на прощание и отправился к парламенту. Но через мгновение снова окликнул Семена.
– Да! Еще скажи, что пока батюшка сыроварню не освятит, чтоб никакого производства!
Семен кивнул.
Выйдя к дороге, он сразу увидел Володькину «ниву». Она стояла как раз возле парадного, откуда им снова предстояло забрать бидоны с молоком.
– Ты случайно прошлой ночью за мной не присматривал? – спросил, пожимая руку приятеля, Семен.
– Нет, – ответил тот.
– Жалко, – вздохнул Семен. – А то я в какую-то грязь влез. Даже не знаю где… Ладно, пошли! – он кивнул на вход в парадное.
Три тяжелых бидона перекочевали из коридора этого непонятного учреждения в багажный отдел «нивы». Хоть бидоны были и закрыты, но в салоне сразу появился кисловатый запах.
– Мы с тобой как два веселых молочника! – рассмеялся Володька, заводя двигатель.
– Один веселый, а второй – не очень! – поправил приятеля Семен.
«Нива» осторожно съехала на проезжую часть и повернула налево, в сторону Европейской площади.
КАМАз с синим тентом Семен увидел сразу. Остановились перед ним, посигналили. После этого обе машины поехали по Вышгородскому шоссе прочь от Киева, в сторону Киевского моря.
Домой Семен вернулся затемно. Уставший и все еще недовольный. Правда, его вечернее недовольство было иного свойства. Больше двух часов им вместе с водителем КамАза пришлось ожидать автокран. Сама разгрузка затянулась почти до пяти часов. Сыроварня была «обута» в крепкий деревянный ящик, который никак не пролезал в раскрытые двойные двери подготовленной для нее мастерской, где раньше проводились уроки труда. Верстаки и инструменты из мастерской стояли и лежали прямо на снегу слева. Орава подростков-воспитанников, пребывавших в возбужденном состоянии, всячески пыталась пропихнуть приподнятый краном ящик в дверной проем, но тщетно. Потом деревянную упаковку частично разобрали, и с – надцатой попытки сыроварня пролезла в двери и там, в проеме, застряла. Семену и Володьке с водителем КамАза пришлось помогать детдомовским пацанам затолкнуть ее под крышу мастерской. Наконец, когда сыроварню поровняли по разметке на полу, Семен отдышался и передал директору детдома слова Геннадия Ильича.
