Стивен Кинг - Конец смены
И — вот джекпот! — плывет розовая. Он пробует коснуться ее пальцем, но она слишком быстрая, и он промахивается. Ходжес шепчет под нос:
— Блин!
Мгновение он смотрит в темное окно закрытой химчистки, потому что действительно почувствовал некоторую сонливость. Слегка шлепает себя свободной рукой сначала по левой щеке, потом по правой и снова смотрит на игру. Рыбок стало еще больше, и они причудливо движутся в разные стороны.
Вот опять плывет розовая, и на этот раз ему удается ее поймать до того, как она должна была исчезнуть за левой границей экрана. Она моргает (словно говорит: ладно, Билл, теперь ты меня поймал), но цифры не появляются. Он ждет, присматривается и, когда появляется новая розовая рыбка, ловит ее снова. Снова цифры нет, только вспышка, не похожая ни на что из реального мира.
Теперь мелодия кажется громче, а вместе с тем медленнее. Ходжес думает: действительно, это как-то на меня действует. Не сильно и, может, чисто случайно, но да, есть такое дело.
Он нажимает кнопку, чтобы выключить устройство. На экране появляется надпись: «СПАСИБО ЗА ИГРУ! ДО ВСТРЕЧИ», и экран гаснет. Ходжес смотрит на часы на панели приборов и с удивлением видит, что просидел над «Заппитом» более десяти минут. А ощущались они как две-три. Ну, пять максимум. Дина не говорила о потере чувства времени за «Рыбалкой», но ведь он ее и не спрашивал, не так ли? С другой стороны, он давеча съел два довольно мощных обезболивающих, и это тоже могло сыграть свою роль в том, что произошло. Если вообще что-то произошло, вот в чем дело.
А цифр таки нет.
Розовые рыбки — это только розовые рыбки.
Ходжес засовывает «Заппит» в карман, к телефону, и едет домой.
3Фредди Линклэттер — бывшая коллега Брейди по ремонту компьютеров, до того времени, как мир узнал, что Хартсфилд является монстром, — сидит за столом на кухне и крутит пальцем серебристую фляжку, ожидая появление мужчины с модным чемоданчиком.
Доктор Z — так он себя называет, но Фредди не обманешь. Она знает имя, которое стоит за инициалами на чемодане: Феликс Бэбино, глава неврологического отделения в больнице Кайнера.
Знает ли он то, что она знает? Она думает, что знает, и ему безразлично. Но это все странно. Очень. Ему за шестьдесят, настоящая золотая осень жизни, а он напоминает ей кого-то значительно младше. Того, кто, фактически, является величайшим (только с плохой славой) пациентом этого же доктора Бэбино.
Фляжка вращается, вращается. На ее стороне выгравировано: «ГХ и ФЛ, На8сегда». Ну, это «На8сегда» продлилось только приблизительно два года, и Глория Холлис уже довольно давно ушла. Бэбино, или доктор Z, как он себя называет — словно какой-то злодей из комиксов, — являлся одной из причин этого.
— Он стремный, — говорила о нем Глория, — и тот, что постарше тоже. И деньги их тоже стремные. Их что-то очень много. Не знаю, во что они тебя втягивают, Фред, но рано или поздно это тебя ударит прямо в лицо, а я не хочу стать побочной жертвой.
Ну, конечно, Глория еще и нашла кого-то более красивого — намного более красивого, чем Фредди с ее угловатым телом, тощим лицом с изрытыми язвочками щеками, — но об этом ей говорить совсем не хотелось, нет.
Фляжка вращается, вращается.
Сначала все казалось настолько простым, и как же можно отказаться от денег?! В «Киберпатруле» «Дисконт Электроникс» она никогда много не откладывала, а те работы, которые удавалось найти как независимому Ай-ти — специалисту после закрытия магазина, разве что не давали Фредди оказаться на улице. Пожалуй, все было бы иначе, если бы она имела то, что ее бывший шеф Энтони Фробишер называл «навыки общения с людьми», но это никогда не было ее сильной стороной. Когда этот старый пенек, так называемый Z-Мальчик, сделал ей то предложение (и, Боже милосердный, действительно какая-то такая странная сделка, как в комиксах!), это казалось просто даром с небес. Она в то время жила в зачуханной квартирке на Сюд-сайде, в той части города, которая называлась в народе Деревенским раем, и еще оставалась должна хозяевам квартплату за месяц после того, как тот тип ей заплатил. Что она должна делать? Отказаться от пяти тысяч долларов? Давайте будем реалистами.
Фляжка вращается, вращается.
Этот тип опаздывает, наверное, вообще не придет, и, может, к лучшему.
Она вспоминает, как тот пенек осматривал ее две комнаты, в которых большинство вещей лежали в бумажных сумках с ручками (и очень легко представить эти сумки вокруг нее где-нибудь под мостом скоростной автострады, и ее — как она пытается среди них там уснуть).
— Тебе нужна большая квартира, — произнес он.
— Ага, а фермерам Калифорнии нужен дождик. — Фредди вспоминает, как заглядывала в конверт, который он дал. Шуршание полтинников, вот же приятный был звук! — Это прекрасно, но, когда я рассчитаюсь со всеми, кому задолжала, немного останется.
Она бы могла «забыть» о том, что должна большинству из тех людей, но пеньку это знать не обязательно.
— Будет еще, и мой босс позаботится, чтобы найти тебе квартиру, где ты будешь получать определенные поставки.
Тут Фредди почувствовала тревожный звоночек.
— Если вы о наркотиках, то забудьте сразу, — она протянула ему обратно конверт с наличными, хоть это было так больно делать.
Он с презрительной гримасой оттолкнул конверт:
— Никаких наркотиков. Тебя никто не будет подписывать ни на что даже немножко незаконное.
Ну вот, и получаешь кондоминиум недалеко от озера. Не то, что с шестого этажа открывается какой-то замечательный вид, да и не дворец. Особенно зимой не дворец. Можно увидеть разве что маленькую полоску воды между более новыми, красивыми высотками, а вот ветер находит дорогу только так, и в январе этот ветер очень холодный. В квартире термостат выставлен на восемьдесят по Фаренгейту[40], но на ней все равно три слоя одежды, а под рабочими джинсами с кучей карманов — теплые кальсоны. Однако «Деревенский рай» — это полезное сравнение, и рядом с ним это уже что-то, но остается вопрос: этого достаточно?
Фляжка вращается, вращается. «ГХ и ФЛ, На8сегда». Только «На8сегда» ничего не бывает.
Звонит звонок в коридоре, и Фредди подскакивает. Она берет фляжку — единственное воспоминание о славных временах с Глорией — и идет к домофону. Сдерживает желание повыделываться, и поиграть в «российского шпиона». Называет он себя доктор Бэбино или Доктор Z, он действительно жутковатый тип. Не типа дилеров и всякого другого отребья из Деревенского рая, но тоже жутковатый. Лучше всего сыграть честно, отстреляться с этим делом и положиться на волю Божью, что когда это все-таки ударит в лицо, то неприятность не будет слишком много.
— Это знаменитый Доктор Z?
— Конечно.
— Вы прибыли слишком поздно.
— Я отрываю тебя от чего-то важного, Фредди?
Нет, ни от чего важного. В эти дни вообще не происходит ничего важного.
— Вы принесли деньги?
— Конечно. — В голосе слышится нетерпение. Тот старый пенек, с которым она начинала это дурацкое дело, тоже говорил с таким нетерпением. Они с Доктором Z совершенно ничем внешне не похожи, а говорят одинаково, она думает, а они, часом, не братья? Только вот манерой говорить они смахивают еще на одного человека, на бывшего коллегу, с которым она работала. На того, который оказался Мистером Мерседесом.
Фредди не желает больше думать об этом и о разных хакерских штучках, сделанных для Доктора Z. Она жмет на кнопку домофона.
Идет к двери и ждет его, для храбрости выпив скотча. Фляжку прячет в нагрудный карман второй рубашки, потом засовывает руку глубже в карман третьей, где держит мятные пастилки. Она склонна думать, что Доктору Z, скорее всего, до жопы, пахнет ли от нее бухлом, но она еще во времена «Дисконт Электроникс» привыкла закусывать каждый глоток мятной пастилкой, а старые привычки крепки. Из кармана верхней рубашки она добывает пачку «Мальборо» и закуривает. Это еще больше замаскирует запах алкоголя, а если ему не понравится дышать ее дымом, то пошел он в жопу.
— Этот тип дал тебе довольно хорошую квартиру и заплатил тебе почти тридцать штук примерно за последние полтора года, — говорила ей Глория. — Многовато за дело, которое любой хакер, достойный так называться, может сделать левой ногой, — ну, по крайней мере, ты так говоришь. Так почему ты? И почему так много?
И это еще одна вещь, о которой Фредди предпочитает не думать.
Все началось с фотографии Брейди с мамой. Она нашла ее в комнате, где «Дисконт Электроникс» складывали всякий хлам, вскоре после того, как сотрудникам сообщили, что магазин на «Березовом холме» закрывают. Их босс, Энтони (Тони) Фробишер, пожалуй, взял фотку с рабочего места Брейди и выбросил, когда узнал, что Брейди и есть тот самый страшный Мерседес-убийца. Фредди не питала большой любви к Брейди (хотя они когда-то вели несколько умных разговоров о гендерной идентичности). Завернуть эту фотографию и отнести ее в больницу, было чистой воды импульсом. А потом она еще несколько раз наведывалась просто из любопытства, да и немного гордилась тем, как Брейди на нее реагировал. Он улыбался.
