Дэвид Вилтц - Дар сопереживания
– Выдохни, – посоветовал Беккер, – а то лопнешь, вон уже весь покраснел.
– Думаешь, Маккиннон примет твою уловку за намек на мою некомпетентность? Никогда! Он для этого слишком умен.
– Верно, ума ему не занимать, – проговорил Беккер с улыбкой. – Именно поэтому он без возражений согласился прислать сюда агента Крист.
– Кто, черт побери, этот Крист? Я никогда о нем не слышал!
– Из отдела отпечатков пальцев.
– Из «Отпечатков»? Зачем ты вызвал человека из... Я не знаю никакого агента Крист в... Это девчонка?
– Женщина.
– Боже милосердный! – воскликнул Хэтчер.
– Дыши глубже, – сказал Беккер.
Хэтчер воспользовался советом. После четырех глубоких вздохов и нескольких минут напряженного молчания он спросил уже более спокойным тоном:
– Зачем... Объясни, зачем тебе понадобился специалист по отпечаткам?
– Причина, по которой я вызвал Крист, не связана с ее специальностью, и ты мне здесь ничем не можешь помочь.
– А для чего ты ее вызван, я могу спросить?
– Если бы мы охотились за растратчиком, фальшивомонетчиком или мафиози, это было бы в твоей компетенции.
– Благодарю.
– Но мы охотимся за убийцей – человеком, который убивает, чтобы заработать себе на жизнь или ради развлечения, или по обеим причинам сразу. У него иной способ мышления, чем у тебя. Или, проще говоря, душа устроена по-другому, если тебе так больше нравится. Он думает и чувствует в ином диапазоне, совершенно отличном от твоего, Хэтчер.
– И слава Богу.
– Верно, тебе следует благодарить за это небеса. Ты хороший профессионал, но твоего профессионализма достаточно только для рутинной работы. Для поимки же нашего убийцы необходим профессионализм другого рода – глубокое понимание мотивации поступков личности.
– Полагаю, именно из-за этого тебя привлекли к данному делу, – буркнул Хэтчер.
– Да. Я думаю, что и Крист обладает таким умением, хотя, возможно, она этого еще не осознает.
– И ты собираешься помочь ей это осознать?
– Что-то в этом духе.
– Недурственно, – заявил Хэтчер. – Всегда люблю наблюдать, как опытный человек протягивает дружескую руку помощи более молодому коллеге. А она может чем-то помочь тебе взамен?
– Думаю, да. Маккиннон тоже так считает.
– Оказывается у Маккиннона больше слабостей, чем я полагал, – иронически заметил Хэтчер.
Лицо Беккера окаменело. Он с угрожающим видом шагнул к Хэтчеру и остановился, почти упершись в него грудью.
– Хэтчер, я тебя предупреждаю, – тихо проговорил он, – если ты хотя бы раз позволишь себе подобное в ее присутствии... Если ты хотя бы ухмыльнешься, я заткну тебе в глотку твою самодовольную ухмылку. Ты меня понял?
Хэтчер отступил назад и осторожно улыбнулся.
– Надеюсь, мы все уладили? – сказал он, прилагая огромные усилия, чтобы улыбка не превратилась в усмешку.
15
Майру разбудил стук в дверь, и она с удивлением поняла, что все-таки заснула, хотя ей казалось, что она пролежала без сна всю ночь, не в состоянии сомкнуть глаз. Она простояла, прилипнув к щелке в двери, по меньшей мере, час после того, как Кейн ушел к себе, надеясь, что он вернется в гостиную, но он, конечно же, не вернулся. У него не было причин возвращаться, раз он взял книгу, однако надежда, как известно, умирает последней, и Майра ждала, пока не угасла последняя искорка. Затем она бросилась на кровать и лежала, казалось, бесконечно долго, снова и снова прокручивая в мыслях одно и то же видение обнаженного тела Кейна, его худощавой и мускулистой фигуры, двигавшейся легко и грациозно, при очевидно сдерживаемой мощи.
Вошел Говард и присел рядом с сестрой на постель. Он собрался на работу. Припухшее лицо и глаза с затуманенным взглядом выдавали, что он тоже мало спал этой ночью. Майра слышала, как вчера он пришел домой за несколько минут до возвращения Кейна, с которым они ходили куда-то по делам «братства», очевидно, вместе с остальными болванами. В этом девушка не сомневалась. Чем они могли заниматься ночью? Не иначе, какой-нибудь очередной глупостью, например, все вместе выли на луну о своей горькой доле.
Прежде, чем Кейн ворвался в их жизнь, Майра всегда завтракала с Говардом. Она любила эти совместные завтраки, и брат – тоже. По утрам, когда день еще не успевал разогреть его паранойю, он вел себя спокойнее, пока новые события не выпускали на свободу новых демонов. По утрам он бывал более сговорчивым, и они нередко мило болтали и смеялись. В такие моменты Говард казался почти безобидным, не то, что вечерами, когда он возвращался с работы мрачный, как грозовая туча, и замыкался в угрюмом молчании, жалея себя и размышляя о том, что против него ополчились его шеф, сослуживцы и, как со всей очевидностью следовало из газетных сообщений, весь мир в целом.
Однако со времени появления в доме Кейна, Майра оставалась у себя в комнате, пока они оба не уходили по дневным делам. Она не осознавала, как сильно скучает по совместным с братом завтракам, пока Говард не присел на краешек постели.
– Майра, послушай, – сказал он, – нам нужно кое о чем поговорить.
– О чем?
– О Кейне.
– А что с Кейном?
– Мне... я думаю, мы должны попросить его съехать от нас.
– Почему? – испугалась Майра и постаралась, чтобы голос не выдал ее переживаний. Ей следует вести себя осторожно, понимала девушка. Говард не должен узнать об ее увлечении Кейном. Он этого не поймет и тем более не одобрит, была уверена Майра.
– Я полагала, вы неплохо ладите, – сказала она, слегка изменившимся тоном.
– Мы ладим, с этой стороны все в порядке.
– Он полезен для «братства», не так ли? Ты же сам мне говорил.
– Да, полезен, даже очень.
– Почему же тогда ты хочешь, чтобы он уехал от нас?
– Из-за тебя, – признался Говард.
«О, мой бедный, милый братик, – подумала Майра. – Если тебе хочется сделать что-нибудь для меня, лучше раздень Кейна догола и запри его в гостиной, а я нарисую стрелки, указывающие путь в мою спальню».
– Я не против, чтобы он жил здесь, – спокойно проговорила она.
– Но это несправедливо по отношению к тебе, – сказал Говард.
– Все равно я не против.
– Ты как улитка безвылазно сидишь в своей комнате.
– Я не возражаю против неудобств, если он нужен тебе.
Однако, это все очень странно, думала Майра. Раньше никому из них не было присуще самопожертвование ради другого, а теперь они с Говардом словно подражали героям рассказа О'Генри «Дары волхвов».
– Я считаю, это вредит твоему здоровью, – настаивал Говард. Странность и необычность его слов заставила Майру заподозрить, что брат встревожен чем-то, о чем он не может говорить прямо.
– Говард, со мной все нормально, – возразила она. – Перестань говорить глупости. Я ковыляю по квартире для разминки, когда Кейн уходит днем по своим делам. Что в этом нездорового? Так было всегда.
– Я не это имею в виду.
– А что ты имеешь в виду?
Говард тщательно избегал взгляда сестры. Он внимательно изучил стену, выказал необычный интерес к предметам на туалетном столике, затем к изумлению Майры взял ее за руку. Он терпеть не мог прикосновений и всегда с неохотой позволял ей обнимать себя. Иногда, когда у него болела голова, он просил Майру помассировать ему виски и затылок, размять мускулы на шее и плечах, но быстро раздражался и стряхивал с себя руки сестры. А теперь он сам взял ее за руку. Это было очень странно.
– Я думаю, он – неподходящее общество для молодой девушки. И вообще, почему мы спорим? Он мой друг, я привел его сюда. Теперь я вижу, что это была ошибка с моей стороны, и говорю, что он должен уйти из нашего дома.
Майра из осторожности ничего не сказала. Определенно, случилось что-то, о чем она не знала. Спорить с Говардом, если он что-то решил, не имело смысла. Обхитрить его не составляло особого труда, но прямая конфронтация была бы ошибкой: он легко становился на дыбы и до последнего стоял бы на своем, если бы она просто сказала «нет».
– Он... В нем есть что-то... не знаю, – неуверенно бормотал Говард. «Все ты знаешь, – не сомневалась Майра, только не хочешь говорить». – Мне кажется, в нем есть что-то... извращенное.
– Извращенное?
– Ты не поймешь, – гнул свое Говард. – Я думаю, его присутствие может оказать на тебя дурное влияние.
– Говард, я взрослая женщина. Какое дурное влияние он может на меня оказать?
– Да, ты взрослая, но ты далеко не все знаешь о жизни. Поверь мне.
Брат подбирал слова с таким трудом, что Майра подумала – речь, должно быть, идет о сексе. Говард покраснел и по-прежнему отказывался смотреть ей в глаза. Может быть, ему как-то стало известно о ее эротических мечтаниях, но как это могло произойти?
– Я боюсь, что-то может случиться, – выдавил Говард.
Майра боялась как раз обратного, но не смела сейчас что-либо сказать. Ей придется найти обходной путь, чтобы добиться своего.
