Монс Каллентофт - Летний ангел
Задача. Малин пытается прочувствовать это слово, вывернутое, неуместное, отстраненное, — все, чтобы сделать встречу с человеком переносимой.
Далее следует краткий отчет Пера Сундстена о текущей ситуации. Новый обход близлежащих домов в Стюрефорсе ничего не дал, а у лиц, ранее осужденных за сексуальные преступления, которых они с Экенбергом успели проверить, стопроцентное алиби. Список состоит из десяти фамилий, пять человек проверено.
— Мы продолжим сегодня. Но сомневаюсь, что это даст результаты.
— А нам пока не удалось найти владелицу киоска, — говорит Малин. — Похоже, она уехала. Все ее точки закрыты, несмотря на самый разгар сезона.
— И дебаты по поводу футбольной команды прекратились, — добавляет Карим. — Когда так много всего происходит, плюс в том, что ни у кого нет времени застревать на мелочах. Но это был мой прокол.
Признание перед следственной группой, создающее чувство единения. Вы простите меня? Будете снова уважать?
«Я уважаю тебя, Карим. Ты лучше, чем большинство начальников полиции».
— По-прежнему нет ответа от Yahoo и Facebook, — опять берет слово Свен. — Видимо, они очень неохотно выдают личную информацию. В Yahoo утверждают, что они делают это только по решению суда Соединенных Штатов. Facebook даже не ответил. А компьютер Луисы Свенссон совершенно чист. Она могла уничтожить все лишнее, поскольку подозревала, что мы придем.
Свен делает глубокий вздох.
— Работа по изучению производителей вибраторов продолжается, но там пока ничего конкретного нет.
Затем проводит рукой по волосам.
— Как мы будем двигаться дальше — у кого какие предложения?
Свен — руководитель предварительного следствия, но возникает ощущение, что сейчас ответственность уплывает, извиваясь по комнате, как горячий асфальт, о который никто не хочет обжечь пальцы. Кондиционер стонет, фыркает и замолкает.
— Проклятье! Он только начал полноценно работать! Скоро здесь станет жарко.
И все ждут, что Свен выложит карты на стол, поведет их дальше, и он берет слово.
— Сундстен и Экенберг, вам поручается обойти дома вокруг «Фримиса» и допросить коллег Софии Фреденс в отеле. Малин и Зак, ваша задача разыскать владелицу киоска, и потом, может быть, Юсефин Давидссон что-нибудь вспомнила? Еще один допрос — просто беседа. И будем надеяться, всплывет свидетель, который что-нибудь видел или слышал, или в Мьёльбю удастся найти что-нибудь о Софии Фреден, что позволит нам двигаться дальше. В остальном будем дожидаться результатов технического отдела. Вот такие пути я вижу. Есть еще предложения?
Тишина вокруг стола.
— Ну тогда все, — говорит Карим. — Приступаем к работе.
— Тень.
Зак стоит возле стола Малин, пробует слово на вкус.
— Похоже на то, — отвечает она. — Тень человека. Или человек, движимый ясностью.
— Или полной неясностью, — кивает Зак.
— У всех девушек разные раны.
— В этом проглядывает какое-то любопытство.
— Чистота. Их отмывают.
— Словно убийца пытается сделать их невинными.
— Юсефин Давидссон по-прежнему в больнице?
— Надо проверить. Но если нет, то наверняка сидит дома.
Зак стоит возле стола Малин, пока та звонит. Ждет, пока она положит трубку.
— Она дома, — говорит Малин. — Судя по всему, сама попросилась на выписку.
— Ты думаешь, теперь она что-нибудь вспомнит?
— Нет, не думаю. Но попробовать стоит.
Малин думает о Марии Мюрвалль, которая наверняка помнит нападение в лесу, но загнала саму себя в угол и теперь ведет почти животное существование, не давая воли собственному сознанию. Это то, что зло может сотворить с человеком? Очевидно.
И тут подает голос телефон Малин. Это Эбба за стойкой.
— Тут звонит человек, который хочет поговорить с тобой. Не желает называть фамилию, речь с акцентом. Утверждает, что его звонок касается дела о девушках.
— Соедини.
Голос, акцент — все предрассудки тут же снова пробуждаются. Малин не хочет приходить к такому выводу, но ей кажется, что собеседник глуп. Он произносит целую тираду, так коверкая слова, что его едва можно понять:
— Ты знаешь, этот долбаный Бехзад Карами, у него нет никакого долбаного алиби, его семья врет, он где-то был в ту ночь, и вчера ночью тоже, я знаю. Вы должны его проверить. Они все врут. Он часто занимается по ночам чем-то странным, просто исчезает куда-то.
«А ты-то откуда знаешь?» — думает Малин, спрашивает:
— Как вас зовут?
На дисплее не виден номер — мужчина, вернее подросток, звонит из автомата.
— Никак.
— Подождите…
Щелк.
Малин поворачивается к Заку — у того вопросительное выражение лица.
— Снова всплыло имя Бехзада Карами. Надо проверить его еще раз.
— Несомненно, но с кого начнем? С Бехзада Карами, Славенки Висник или Юсефин Давидссон?
Малин разводит руками.
— Как ты думаешь, у кого из них дома есть кондиционер?
— Начнем с Юсефин, — предлагает Зак. — Висник, мягко говоря, трудно застать.
35
— Карим, кажется, живет где-то здесь? — спрашивает Зак, вытирая с верхней губы капельки пота, похожие на пузырьки от ожога.
— Да, у них вилла в этом районе, — отвечает Малин и думает: а ведь Юсефин Давидссон чертовски повезло, что она осталась в живых.
Они паркуют машину возле школы. Пострадавшая живет с родителями в одном из выстроенных в ряд стандартных коттеджей. Домики маленькие, непритязательные — скромная мечта средней семьи. Деревянные, выкрашенные красной краской, они соединены друг с другом, вытянуты аккуратными рядами. Перед домами ухоженные грядки, живые изгороди, успевшие вырасти до приличной высоты за те десятилетия, которые прошли с момента застройки района.
— Мне кажется, сын Карима учится в этой школе, — говорит Малин, когда они неспешным шагом движутся к коттеджам.
Они останавливаются у дома номер двенадцать, звонят, но звонка не слышно. Малин берется за кольцо во рту у позолоченного льва, украшающего зеленую входную дверь, но едва она успевает постучать, как дверь открывается и из щелки выглядывает Юсефин Давидссон.
— Здрасьте. Вы? Чего вам надо?
— Мы хотели бы задать несколько вопросов, — говорит Малин. — Узнать, не вспомнила ли ты что-нибудь. Или, может быть, еще что-то вспомнишь.
— Проходите.
Юсефин открывает дверь. На ней просторное светло-розовое платье, волосы мокрые — Малин делает предположение, что она недавно принимала душ. Однако повязки на руках и ногах чистые и сухие.
Она идет впереди них в дом, проводит мимо кухни с белой мебелью и далее в гостиную, где стоят друг напротив друга два вельветовых дивана цвета красного вина. За окнами — небольшой участок с гамаком и пластмассовой мебелью. В комнате душно, витает слабый запах дыма, пота и самодельной карамели.
Малин и Зак садятся рядом, а Юсефин усаживается напротив. «Дома ты выглядишь старше, — думает Малин. — Словно эта стильная мебель и дешевые ковры отнимают у тебя живость».
— Я ничего не помню, — говорит Юсефин. — Да и зачем мне вспоминать, если подумать?
Она сжимает руки на коленях так, что пальцы белеют, отводит глаза и смотрит в окно на участок.
— Мамы с папой нет дома? — спрашивает Малин.
— Они работают.
Она снова поворачивается к ним.
— Они могли бы побыть с тобой, взять больничный по уходу, если ты не хочешь оставаться одна.
— Тогда они меньше получат. И потом, они предпочитают ходить на работу.
— Ты не боишься оставаться одна?
— Нет, я же ничего не помню, так чего мне бояться? Что это случится снова? Вряд ли.
«Тот человек, который причинил тебе зло, — думает Малин. — Я боюсь его, ты тоже должна бояться. Но ты разумна — какой от страха толк? Шансы, что преступник вновь заинтересуется тобой, минимальны. Если бы он или она желали твоей смерти, тебя бы уже давно не было в живых».
— Почему ты поехала в кино одна? — спросила Малин. — В кино обычно ходят с приятелями.
— Я люблю ходить в кино в одиночестве. Болтовня мешает воспринимать фильм.
— Хорошо. А теперь постарайся вспомнить. Что ты делала в тот вечер, что произошло, попытайся найти в голове какой-нибудь образ, слово, запах — хоть что-нибудь. Попытайся. Это очень помогло бы нам.
Малин пытается говорить убедительно, показать своим тоном: памятью можно управлять. И Юсефин закрывает глаза, хочет сосредоточиться, но вскоре снова открывает их, с грустью смотрит на Малин и Зака.
— Увы, — говорит она.
— А сны? — спрашивает Малин. — В них что-нибудь проявляется?
— Я не помню своих снов, — отвечает Юсефин Давидссон.
Уже выходя, Малин останавливается в холле, смотрит на свое отражение в зеркале. Через дверь слева от себя она видит, как Юсефин ставит на плиту кастрюлю с водой.
