Роковая связь (ЛП) - Торре Алессандра Р.

— И это все?

— Ну, это все, что у него есть ликвидного, плюс около сотни тысяч между другими счетами. Подумай, когда ты в последний раз смотрела фильм с Трентом Айверсоном в кинотеатре. В смысле, он небезызвестная знаменитость, но не сказать, что прибыльная. И он тратит бабло так, будто не за чем откладывать. Заплатил восемьдесят тысяч наличными за «Бронко», который стоял перед его домом.

— Так если человек планирует наложить на себя руки, затем откладывать? — Фара задумалась и откинулась на спинку стула. — Изучила чьи-нибудь финансы для сравнения?

— Например, Хью? — Анаика бросила взгляд на мать. — Нет. Вела себя тактично. Пока что.

— Продолжай в том же духе. Это дело будет в центре внимания, поэтому мы не должны упустить ни одной мелочи, ясно?

Анаика ничего не ответила, и мать пнула ее стул.

— Ага, как скажешь, — проворчала она.

— Так над чем сейчас работаешь?

— Почти закончила с телефонными записями Нолана. — Анаика вздохнула. — Которые я, кстати, ненавижу перебирать.

— Нашла что-нибудь?

— Ничего. Если только Трент и Нолан не общались с помощью почтового голубя, история не сохранилась, и, как сказала одна мудрая женщина… — Она сделала паузу, ожидая, пока Фара закончит фразу.

— История всегда есть, — закончила Фара.

— Бинго. — Анаика зевнула и сделала еще один глоток газировки. — Как только закончу с ними, приступлю к корпоративным и партнерским активам.

— Не работай допоздна. — Фара встала и положила апельсин на стол. — Первое заседание оперативной группы состоится менее чем через восемь часов. Хотя бы чуть-чуть поспи.

Анаика уже вовсю стучала пальцами по клавиатуре, символы мелькали в беспорядочных движениях. Она отмахнулась от совета нетерпеливым кивком.

На другом конце этажа, в комнате наблюдения, стояло безмолвие, единственным звуком было лишь жужжание видеомагнитофонов. Трое полицейских, подкрепившись кофе и многолетним опытом, в гробовой тишине воспроизводили записи убийств, слушая их через наушники. Их внимание попеременно переключалось с видеомонитора на экраны компьютеров, где они вводили данные о фоне, звуках, жертвах и убийце.

К тому времени, когда над Лос-Анджелесом взошло солнце, в базе данных полиции Лос-Анджелеса было двенадцать новых дел, а с ФБР связались и ознакомили их с досье жертв, которые команда создала на основе зацепок, найденных в каждом видео.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

ГЛАВНАЯ ГЕРОИНЯ

Нора не могла перестать смотреть новости. Это превращалось в одержимость, необходимость знать, что происходит. Детективы ничего не говорили, а она боялась звонить им и спрашивать, опасаясь, что они будут выглядеть виновными.

По крайней мере, малец нашелся. Актриса просмотрела видеозапись слезливого воссоединения: малыш сиял, отец покрывал личико поцелуями. От Пита не было никаких вестей, но они так и договаривались: ни телефонных звонков, ни сообщений, никаких связей, которые можно отследить, если его причастность когда-нибудь обнаружится. Оставалось понадеяться, что, благодаря фальшивым усам, которые носил Пит, и огромной родинке, которую Нора прицепила себе на щеку, любые описания, которые Майлз дал полиции, окажутся бесполезными для их опознания. Свидетели — особенно малолетки — часто зацикливались на конкретных признаках и запоминали только их. Для подстраховки Нора также собрала свои узнаваемые волосы в низкий хвост, надела шляпу и очки для чтения.

— Простите, мисс Кемп. Мистер Айверсон зовет Вас в студию. — В дверях появилась служанка, сцепив руки перед собой.

Нора вздохнула и подняла пульт, выключая телевизор.

— Спасибо. Не знаешь, полиция уже очистила гостевой дом?

— Лента все еще не снята. Если желаете, могу позвонить детективу.

— Не надо, сама позвоню. — Она поднялась. — Ты сказала, Хью в студии?

— Да, мэм. — Женщина отступила в дверной проем, прежде чем скрылась под пренебрежительным взмахом руки Норы.

Нора отправилась в студию длинным путем, по пути пройдя мимо гостевого дома Трента. Служанка оказалась права: лента все еще поднята. Она подошла к двери и заглянула сквозь тонкие полоски стекла, с любопытством разглядывая, что там.

Никаких контуров мелом или бумажек с заметками, ниточек с траекторией пуль или чего-то еще из того, что Голливуд приучил ее ожидать. Она зажмурилась, думая о женщине на стуле. О нем, лежащем на спине, с открытыми и безжизненными глазами.

Там был их оазис. Она прислонилась головой к двери, закрыв глаза и думая о Тренте, о веках, отяжелевших от желания, губах, ласкающих ее шею, поцелуе на плече, руках, задирающих ее платье…

Впервые он признался ей в любви на той кухне, когда ее тело было прижато к стойке: на его языке ощущался вкус виски, а голос был хриплым от эмоций.

В то время как Хью неустанно добивался славы, Трент хотел лишь ее сердца и преданности и боролся за это душой и телом, раз за разом терпя поражение в борьбе с сияющей звездой, которой являлся его близнец.

Она отступила от двери и задумалась, почему из всех мест он решил убить эту женщину именно здесь.

Было ли это преднамеренно? Было ли это плевком в лицо их любви?

Кемп отвернулась и пошла по тропинке, ускоряя шаг, пока практически не перешла на бег, и сердце заколотилось, когда она поднялась по лестнице в студию. Студия находилась над гаражами, и они с Трентом тоже встречались здесь несколько раз, потому что, казалось, они не были в состоянии занимать одно и то же пространство без необходимости его опорочить.

Она вошла в звуконепроницаемую комнату и захлопнула за собой дверь. Он сидел за столом у окна, держа в руках сценарий, и она тихо подошла, не желая его прерывать.

Когда она была в нескольких футах от него, Хью повернулся, и она улыбнулась.

— Приветик.

— Звонили детективы. — Он отложил сценарий и встал.

Ее шаги замедлились; она ухватилась за подоконник в качестве поддержки.

— Что сказали?

— В хижине что-то нашли. Не уточнили, что именно. Они собираются заглянуть сюда и поговорить с нами либо сегодня вечером, либо завтра утром.

Его голос был до жути спокойным, но была слышна злость. Айверсон шагнул к ней, и Кемп замерла на месте, напоминая себе, кто он такой, как сильно он ее любил.

— Нора, — серьезно произнес он. — Зачем ты упомянула о хижине?

— Без понятия, — растерянно ответила она. — Я много чего упоминала. Просто была расстроена. Я знала, что у вас есть другая земля, другая собственность. Это же не тайна.

Хотя это являлось тайной. Она знала об этом. Просто не знала, что полиция там что-то обнаружит. Между братьями всегда существовала напряженность ввиду хижины, которую Мама Бэт всегда использовала как личный духовный обитель.

Он остановился перед ней и поднял руку, отчего актриса напряглась и резко вдохнула. Жених обхватил ее за шею и толкнул, прижав к окну. Мужчина опустил лицо, дыхание защекотало губы.

— Я не доверяю тебе, — прошептал он.

Она смотрела на него с приоткрытым ртом, втягивая в себя как можно больше воздуха. Сильные бедра прижались к ее, и, возможно, он не доверял, но желал ее.

Женщина потянулась, обхватила его через брюки и, когда взгляд Хью потемнел, облизнула губы. Рука опустилась на ее шею, а губы прижались к ее.

Он не доверял Норе, что было вполне нормально, ведь она тоже не доверяла ему.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

МАМА

Группа на Фейсбуке стала диктатором наших жизней: страничка Энди держит громкоговоритель и оценивает все наши перформансы.

Я думала о том, чтобы позвонить в полицию, но что бы я сказала? Придется во всем сознаться. Подставить всех. У нас заберут детей. Мужья разведутся. Да и смогут ли они поймать того, кто выкидывает эти фортели? Этот человек был смышленым и технически подкованным. Опережал нас на каждом шагу.

В том первом сообщении он — или она — рассказал нам, что уже запомнил наши айпи-адреса по ссылке, размещенной в группе. Он готовился к этому несколько месяцев, может, даже год. Неизвестный написал, что собирал информацию обо всех нас и что, если мы попытаемся сбежать или спрятаться, он нас убьет.