Том Клэнси - Все страхи мира
— О моральной стороне дела, доктор Райан, мы позаботимся, — сказал президент. — Здесь все просто: в этом регионе было достаточно войн, и пришло время положить им конец. Наш план рассчитан именно на это.
«Наш план», отметил про себя Райан. Глаза ван Дамма дрогнули, но он промолчал. Джек понял, что в этой комнате он в одиночестве — таком же, на которое президент собирался обречь Израиль. Наклонив голову, он посмотрел в свои записи. Подумаешь, «моральная сторона дела», пронеслась у него гневная мысль. Просто желание оставить отпечатки своих ног в песках времени, стремление создать политический капитал, представив себя Великим Миротворцем. Но сейчас не время быть циником, и хотя план больше не принадлежал Райану, он утешался тем, что его осуществление принесет немалую пользу миру.
— Допустим, нам придется оказать на них давление, — произнес президент Фаулер тихим голосом. — Как? Ничего жесткого, просто послать им четкий и ясный сигнал.
— На следующей неделе мы собирались направить Израилю крупную партию запасных частей для военно-воздушных сил. Они заменят радиолокационные системы на всех истребителях-бомбардировщиках Ф-15, — заметил министр обороны Байкер. — Есть и другие поставки, но радиолокационные системы представляют для них наибольший интерес. Мы сами устанавливаем эти совершенно новые приборы. То же самое относится и к системам запуска ракетных снарядов на самолетах Ф-16. В вопросах обороны страны израильтяне больше всего полагаются на военно-воздушные силы. И если мы — по техническим причинам — задержим названные поставки, они сразу поймут, что от них требуется.
— И это можно осуществить без лишнего шума? — спросила Эллиот.
— Мы дадим им понять, что скандал не поможет, — произнес ван Дамм. — Если речь президента на заседании Ассамблеи ООН будет хорошо принята — а этого следует ожидать, — у нас появится возможность обезоружить израильское лобби в нашем конгрессе.
— Может быть, есть смысл смягчить обстановку и предложить им более крупные поставки оружия вместо того, чтобы выводить из строя системы, уже находящиеся у них на вооружении. — Это была последняя попытка Райана.
Эллиот тут же оборвала его:
— Мы не можем позволить себе подобное.
— Вряд ли удастся выделить дополнительные ассигнования на оборону из нашего бюджета, даже ради помощи Израилю, — согласился с нею ван Дамм. — У нас просто нет денег.
— Мне бы хотелось предупредить их заранее — если мы действительно собираемся давить на них, — заметил государственный секретарь.
— Нет. Если нужно, чтобы они поняли, следует сделать это решительно и без колебаний, — качнула головой Лиз Эллиот. — Им нравится сила. Они поймут.
— Отлично. — Президент сделал последнюю пометку у себя в блокноте. — Итак, храним полное молчание до речи на будущей неделе. Я внесу в нее изменения и приглашу израильтян принять участие в официальных переговорах через две недели в Риме. Мы дадим им понять, что либо они соглашаются с планом, либо последствия окажутся тяжелыми для них. И подчеркнем, что на этот раз это не блеф. Дабы они поняли, что от них требуется, сделаем так, как рекомендует министр обороны Банкер, и неожиданно. Есть еще замечания?
— Если что-то просочится?.. — тихо спросил ван Дамм.
— Как обстоят дела в Израиле? — Эллиот посмотрела на Скотта Адлера.
— Я сказал им, что проблема в высшей степени щекотливая, но…
— Брент, свяжись по телефону с их министром иностранных дел и предупреди его, что, если они поднимут шум до моего обращения к делегатам ООН, их ждут серьезные неприятности.
— Хорошо, господин президент.
— Что касается лиц, принимавших участие в этом совещании, отсюда никакой информации просочиться не должно. — Замечание президента было явно адресовано тем, кто сидел у дальнего конца стола. — Совещание закончено.
Райан собрал бумаги и вышел в коридор. За ним тут же последовал Маркус Кабот.
— Когда ты научишься не открывать рот, Джек?
— Послушайте, директор, если мы надавим на них слишком сильно…
— То добьемся своего.
— По-моему, это — неверный и глупый шаг. Да, мы добьемся своего. Пусть на это уйдет несколько лишних месяцев, но они все равно согласятся. Бессмысленно угрожать им.
— Президент хочет, чтобы все было сделано в соответствии с его пожеланиями. — Кабот повернулся и пошел прочь.
— Хорошо, сэр, — ответил Джек ему в спину.
Дискуссия была закончена.
В коридор вышли остальные. Талбот кивнул Райану и подмигнул. Никто больше даже не посмотрел в его сторону. Потом Адлер о чем-то пошептался со своим боссом и подошел к Райану.
— Удачная попытка, Джек. Несколько минут назад тебя едва не вышвырнули с твоего поста.
Эти слова изумили Райана. Неужели в его обязанности не входит говорить то, что он думает?
— Послушай, Скотт, если мне нельзя выражать свою…
— Да, нельзя. Нельзя возражать президенту — по крайней мере этому. Твое положение в правительстве недостаточно высоко, чтобы убедить его в том, что он ошибается. Брент хотел было сказать именно это, но ты опередил его — и проиграл. Более того, заставив президента занять непримиримую позицию, ты не оставил Талботу возможностей маневрировать. Так что в следующий раз лучше помолчи.
— Спасибо за поддержку. — В голосе Райана прозвучала обида.
— Да пойми же, Джек, ты сам все испортил. Ты высказал правильные соображения, но выбрал ошибочную форму. Пусть это будет тебе уроком. — Адлер помолчал. — Между прочим, босс высоко оценил твою деятельность в Эр-Рияде. Если научишься молчать, когда требуется, сказал он, цены тебе не будет.
— Ну что же, и на том спасибо. — Адлер был совершенно прав, и Райан понимал это.
— Ты сейчас куда?
— Домой. Сегодня мне нечего делать в Управлении.
— Тогда поехали с нами. Брент хочет поговорить с тобой. Пообедаем у меня в кабинете. — Адлер повел Райана к лифту.
* * *— Ну, а ваше мнение? — спросил президент, все еще сидя за столом.
— Мне кажется, что все развивается как нельзя лучше, — ответил ван Дамм. — Особенно если удастся осуществить это перед выборами в конгресс.
— Да, завоевать еще несколько мест было бы недурно, — согласился Фаулер. Первые два года его администрации прошли тяжко. Проблемы с бюджетом, усугубленные экономическими трудностями, которые никак не могли выровняться, усложнили осуществление его программ. В результате его стиль управления страной сопровождался в основном не восклицательными, а вопросительными знаками. Предстоящие выборы в конгресс, намеченные на ноябрь, станут первым пробным камнем и продемонстрируют, насколько новый президент популярен — или непопулярен — в стране. Первые результаты опроса населения оказались крайне неопределенными. Традиционно партия президента обычно теряла несколько мест в конгрессе, но Фаулер не мог себе этого позволить. — Жаль, конечно, что придется оказать давление на израильтян, но…
— С политической точки зрения это окажется выгодным… если удастся заключить договор.
— Удастся, — откликнулась Эллиот. — Надо только не опоздать, и тогда к шестнадцатому октября договор будет утвержден сенатом.
— Ты очень честолюбива, Лиз, — заметил Арнолд. — Ну ладно, мне пора за работу. Если позволите, господин президент…
— До завтра, Арни.
Фаулер подошел к окнам, выходящим на Пенсильвания-авеню. Обжигающие волны августовского зноя колыхали воздух над тротуарами и мостовыми. На противоположной стороне улицы, в сквере Лафайета, виднелись два лозунга сторонников антиядерного движения. Фаулер недовольно фыркнул. Неужели эти глупые хиппи не понимают, что атомные бомбы ушли в историю? Он повернулся к своему помощнику по национальной безопасности.
— Пообедаешь со мной, Элизабет?
— С удовольствием, Боб, — улыбнулась доктор Эллиот своему боссу.
* * *От увлечения брата наркотиками осталась только одна полезная вещь — деньги. Он оставил после своей смерти почти сто тысяч долларов — в старом потрепанном чемодане. Марвин Расселл взял деньги и переехал в Миннеаполис, где купил хорошую одежду, пару приличных чемоданов и билет. Среди многих полезных навыков, которые он приобрел в тюрьме, было то, как должным образом изменить не только имя, но и весь свой образ. Сейчас у него было три варианта, включая паспорта, о которых не было известно полиции. Кроме того, в тюрьме его научили, как стать незаметным. Купленные им костюмы были приличными, но не бросались в глаза. Он приобрел билет на рейс, который, по его расчетам, будет полупустым, и сэкономил таким образом пару сотен долларов. Оставленные братом деньги — 91 тысяча 545 долларов — нужно было растянуть на длительное время, а он знал, что жизнь там, куда он направляется, дорогая. В то же время жизнь там и очень дешевая, хотя и не в финансовом выражении. Однако давным-давно Марвин понял, что воин должен быть готовым и к этому.
