Тони О'Делл - Темные дороги
– Живее! – подал голос юнец. – Я жрать хочу. Поехали.
Недолго думая, я заступил ей дорогу:
– Что ты творишь?
– Ухожу от тебя.
– Что ты сказала?
– Ты слышал.
Я схватил ее за руку. Она вырвалась:
– Не прикасайся ко мне.
– Эмбер, что происходит?
– Я не буду с тобой больше жить. – Она сощурилась и прошипела: – Ты такой мерзкий.
Между нами вклинилась Джоди и обхватила Эмбер за талию:
– Не уходи.
– Прости, Джоди. Я не по своей воле. Это все из-за Харли. Злись на него.
– Да что я такого сделал? – завопил я.
Она подхватила свои пожитки и бросилась к пикапу. Юнец не пошевелился, чтобы ей помочь. Хоть бы багаж у нее принял. Утеплит. Дверь открыл. Нет, только дымил сигаретой и пялился на ее грудь.
– Ты знаешь что, – крикнула она мне через плечо.
– Харли, – дергала меня за руку Джоди, – прострели ему шины.
– Успокойся, Джоди. Все хорошо.
– Нет, нехорошо.
Эмбер закинула чемодан в кузов и с подушкой в руках забралась в кабину. Заливаясь слезами, захлопнула дверь. Ее приятель, никуда не торопясь, слез с капота.
– Останови ее, – умоляла Джоди.
– Она вернется.
– Нет, не вернется.
Я обнял ее за плечи. Она рыдала в голос, тряслась вся.
– Этому пареньку нужно от нее только одно, добившись своего, он ее выкинет на первой же парковке.
– Ему нужна ее подушка?
Глаза у Джоди светились любовью и доверием. Нет, никогда у меня не будет детей. В конце концов, надо уважать в них человека.
– Ну да, – промямлил я.
– И ты заберешь ее с парковки?
– Ну да. Поеду и заберу.
– Ладно, – шмыгнула Джоди. – Это точно?
– Конечно.
Джоди плюхнулась на верхнюю ступеньку крыльца и всхлипнула:
– Это все Мисти виновата.
В углу крыльца стояла Мисти. Казалось, она пропустила мимо ушей слова Джоди.
– Яичный рулет в кабине, – сказал я ей. Мои слова она вроде бы тоже пропустила мимо ушей, однако немного погодя съехала вниз по перилам и зашагала к машине.
Мне не хотелось расспрашивать Джоди. Я уже получил сегодня удар от судьбы. Хорошенького понемножку. Но тут кое-что само бросилось мне в глаза. В руке у Мисти был зажат пакет от Йи, на запястье болтался кошачий ошейник с дешевыми стекляшками. Мне внезапно пришло в голову, что с того самого дня, когда она его нацепила, я Мисти без ошейника не видел.
Отдав Джоди печенье с предсказанием и розовый бумажный зонтик, Мисти прошла в дом. Джоди с хрустом разломила печенье.
– «Добрые вести придут к тебе по почте», – прочитала она и наморщила нос. – Глупость какая-то. Конфуций этого не говорил. Когда он жил, и почты-то никакой не было.
– Пожалуй, ты права, – произнес я, усаживаясь рядом с ней. – Не думаю, чтобы все эти предсказания сочинил Конфуций. Только самые удачные.
Джоди как всегда аккуратно сложила бумажку пополам и сунула в карман своего джинсового жакетика с бахромой как у Покахонтас.
Приставать к ней с вопросами насчет Мисти мне по-прежнему не хотелось, но я вспомнил про ошейник и понял, что никуда мне от этого не деться. Как-никак я был за них в ответе.
– Почему ты сказала, что Эмбер уходит из-за Мисти?
Джоди задумчиво уставилась на след от босоножки сестрицы.
– Мисти что-то такое сказала, когда та вернулась из школы, и Эмбер взбесилась. Потеряла всякое самообладание.
– И что же она сказала?
– Не знаю. Они зашли в ее комнату и закрыли за собой дверь. Разговор шел про тебя, между прочим. Они все повторяли твое имя.
Она внезапно вскочила, направилась к тому месту, где из земли пробился лиловый тюльпан, встала на колени и низко нагнулась над цветком, словно собиралась его поцеловать.
– Я Мисти просила и просила, но она мне ничего не сказала. Секрет, говорит. – Джоди вернулась на крыльцо и с тяжким вздохом села. – Мисти умеет хранить секреты. А я не умею.
– Ты же сохранила секрет насчет маминых денег, – напомнил я.
– Мисти сказала, если я разболтаю, папа и мама окончательно разругаются и разведутся.
Она подняла на меня глаза. Люди вечно расхваливали ее волосы (ну прямо Спящая красавица), но самым поразительным у Джоди были глаза. Бархатисто-серые, они лучились доверием.
– Думаешь, мне надо было сказать? – спросила она.
– Да какая разница! – Я сперва вытянул ноги, потом поджал под себя, стараясь принять самую беззаботно-небрежную позу. – А у вас с Мисти есть еще секреты?
– Может быть.
– Понимаешь, когда Мисти велит тебе, мол, никому ни слова, она не имеет в виду меня.
– Нет, имеет.
– Только, мол, не говори Харли?
– Не говори никому. Значит, и тебе.
– Она тебя просила хранить в секрете, почему у нее футболка оказалась вся в крови?
– Это ты про ту ночь, когда мама застрелила папу?
Одна рука у меня дернулась. Бешено заколотилось сердце. Вот так сюрприз!
– Кровь попала на нее именно в ту ночь? – спросил я самым светским тоном.
– Ну да. Только это никакой не секрет. Мама знает.
Я поднялся. Удары сердца отдавались в ушах. В горле. В кончиках пальцев. Шесть секунд. Тик-так.
– А как она вымазалась в крови?
– Когда обняла папу. Сказала, с ним все будет в порядке, но я на него посмотрела и сразу поняла, что это не так.
– Мисти не обнимала папу, – осторожно сказал я. – К тому времени, как мы с патрульным привезли ее домой из магазина, его уже увезли на «скорой».
– Знаю.
– Она была в торговом центре. Собственными глазами видел.
– Знаю. Мама ее туда отвезла.
– Конечно, мама. Как бы еще она попала в магазин?
Я подошел к перилам, положил на них покалеченные руки и стиснул. Все мое тело пронизала боль. Я внезапно понял, какой вопрос сейчас задам.
– А когда мама отвезла ее?
– Не знаю, в котором часу.
– До ссоры или после?
– После.
– После, – машинально повторил я.
– После.
– То есть сперва мама застрелила папу, а потом повезла Мисти в город?
Джоди кивнула.
ЧЕТЫРЕ секунды. ТИК-ТАК. Волосы у меня сделались мокрые, пот потек по лицу.
– То есть мама застрелила папу, оставила его лежать в кухне, села за руль и повезла Мисти в магазин?
– Ну да.
– Концы с концами не сходятся, Джоди. Ты что-то перепутала. Тебе было всего четыре года. Прибавь сюда шок. У тебя на шесть месяцев речь отнялась. Помнишь? Ты не могла говорить.
– Помню.
Я прошелся взад-вперед по крыльцу. Ботинки мои топали в точности как папашины после рабочего дня на цементовозе.
Три секунды. ТИК-ТАК.
– А что мама сделала, когда вернулась из магазина домой?
– Она взяла из сарая лопату и пошла в лес. Наверное, хотела похоронить папу.
– Она закопала футболку Мисти?
Джоди посмотрела на меня с любопытством:
– А зачем ей это делать?
– Она взяла с собой майку Мисти? – не отставал я.
– Не знаю. Из собачьей будки мне было не видно.
– А как мама вернулась, ты видела?
– Да.
– И чем она занялась?
– Она поставила лопату в сарай и вошла в дом. Потом полиция приехала. Ты злишься на меня?
– Почему ты не сказала полицейским, что Мисти была дома, когда мама застрелила папу?
– Они меня не спрашивали.
Две секунды. ТИК-ТАК. А с чего бы им спрашивать? Пока патрульный разыскивал девчонку, мама во всем призналась.
– Тебе плохо, Харли? Ты ужасно бледный. Как тогда у мамы в тюрьме.
– Со мной все в порядке, – улыбнулся я сестре и прерывисто вздохнул.
Одна секунда.
Внезапно я обнял Джоди и прижал к себе. Она в ответ обняла меня. Я закрыл глаза и увидел, как Донни на пламенеющей машине преграждает путь Мисти в окровавленной футболке с подсолнухом и разносит на миллион кусков.
Глава 14
Эмбер вернулась в субботу утром. Я как раз срезал остатки папашиной антенны. Гляжу, подъезжает машина, из нее выходит сестра и с чемоданом в руках направляется к дому. На меня старается не смотреть.
Рядом трусит Элвис, машет хвостом и принюхивается. Даже я чувствую запах секса и мак-маффина с яичницей.
Вид у Эмбер усталый. На шее под подбородком синяк.
– Где же Прекрасный принц? – ору я.
– Пошел ты.
– Я сдал твою комнату постояльцам. Тебе придется жить в собачьей будке.
Она замахнулась на меня чемоданом, уронила и вслед за ним сама грохнулась на землю.
– Это временно. – Она поднялась, потирая колено сквозь дырку в джинсах. – Смоюсь отсюда, как только представится возможность.
– Господи, Эмбер, да что с тобой такое?
Я сжал и разжал кулаки. Больно. Ранки от заноз нарывают. Может, попросить Келли высосать из них гной?
– Если тебе взбрело в башку убежать из дома, мне тебя не остановить. Но почему именно сейчас? За что ты на меня так взъелась?
