Ли Бартон - Человек-Тень
Девушка вздохнула.
– Мне не хочется иметь какие-либо выгоды от того, что он позвал меня.
Они вместе направились к дежурной медсестре.
– Надеюсь, мы не помешаем?
Пол указал на стопку бумаг, лежавших на ее письменном столе.
– Нет, нет, мистер Донован.
– Я не спросил относительно причин смерти мистера Фарсона.
Лицо медсестры омрачилось.
– Боюсь, что мы этого не знаем.
– Но у вас есть какое-то мнение?
– Мне лично кажется... Хотя и не следовало вам этого говорить.
На лице медсестры отразилась внутренняя борьба.
– Мы успели провести только поверхностное исследование, и насколько мы можем судить... В общем, нам кажется, что некоторые его внутренние органы как бы растворились.
– Растворились?
– Это только между нами. Я не высказываю официального заключения. После вскрытия мы узнаем все достоверно.
– А подобные случаи уже у вас бывали?
– Не было с давних времен.
– Вы хотите сказать, что когда-то подобные заболевания были?
– Сама я их не видела. С тех пор прошло много лет. Я тогда еще училась.
– Ну, тогда это было не так уж давно, – вежливо заметил Донован.
– Спасибо, – улыбнулась медсестра. – Это было сразу после войны, когда произошел атомный взрыв в Хиросиме. Тогда многие интересовались разрушающим действием радиоактивного излучения. Потому тогда эти явления были приписаны излучению.
– Нельзя ли об этом услышать подробнее?
– Тот пациент был уже пожилым человеком, страдал от болезней. Но оставалось впечатление, что какой-то растворитель разъел многие его внутренние органы.
Донован вздрогнул.
– Я тогда вспомнила старую студенческую, безусловно вымышленную историю. Как молодому практиканту подложили для вскрытия вместо трупа восковую фигуру. И он вместо нормальных органов обнаружил у нее внутри что-то непонятное.
– И вы думаете, что подобное произошло сейчас? У вас можно будет получить копию акта вскрытия? – спросил Донован.
– Я обязательно уточню этот вопрос. Вы обратили внимание – бедный старик упомянул, что его заставили что-то пить?
– Кому было нужно убивать старого безобидного старика? – спросила Шейла.
– Кстати, кто его доставил в больницу? – вдруг вспомнил Донован.
– Об этом нужно спросить в приемной. Думаю, что кто-то из проезжавших мимо водителей прихватил его с собой.
– Да, в наше суровое время еще есть люди, которые заботятся о своих ближних. Мы уже уходим. В приемной все разузнаем, – сказал Пол. – Большое спасибо, сестра.
Юная медсестра с Ямайки еще дежурила внизу. Чтобы ответить на вопрос Донована, ей пришлось порыться в картотеке.
– Его нашел деревенский полицейский рядом с Турном, возле моста Паджстрит, – наконец сказала она.
– Кто этот полицейский?
– Констебль из Турна, – ответила сестра. – Он и позвонил в больницу.
Пол с Шейлой пошли к машине.
– Пока мы больше ничего не можем сделать, – сказал он. – Нам нужно поехать домой и выспаться.
– Домой?
– Я имею в виду к вам домой, если вы позволите.
– Вы действительно хотите поехать ко мне?
– Вам придется наглухо забить окна и двери, чтобы удержать меня от этого.
Пол взял Шейлу за руку, и она улыбнулась ему сквозь слезы.
– Но... – нерешительно начала Шейла. Он покачал головой.
– Это меня вообще не беспокоит. Я довольно давно достиг совершеннолетия и могу делать, что хочу.
– То, что обо мне болтают, – не пустые сплетни.
– Что же, это ваше дело. Я ведь тоже не монах.
– Пол, в вас есть что-то необычное. Вы... – Шейла на миг задумалась. – Вы не такой, как все.
– И вы не похожи на других. Может, этим вы мне и понравились.
Пол плавно тронул свой «Вольво». Выехав с территории госпиталя на северную дорогу, он увеличил скорость. Двигатель заурчал, как довольный кот.
– Можно было поехать через Гибит-Хилл в Вумокское болото, – сказала Шейла.
– Мне не хотелось ехать ночью через Гибит-Хилл.
– Вы боитесь?
– Нет. Просто мне сейчас не хочется думать еще и об этом. Мудрый француз Ларошфуко сказал, что нельзя долго смотреть на солнце и на смерть.
– И на Ночного Странника тоже, – прошептала Шейла.
Они подъехали к дому. Пол припарковал и запер машину и зашел в дом следом за Шейлой. Здесь он с сомнением посмотрел на ветхую кушетку.
– Она, должно быть, помнит времена Клеопатры, хотя вряд ли царица приглашала своего Антония на такое ложе.
Шейла радостно засмеялась.
– А я и не предлагаю вам эту кушетку. Глаза ее блестели, когда она взяла Пола за руку и повела наверх.
– А что скажет ваша подруга Джесси Барроу? ухмыльнулся он.
– Пусть сама ищет себе мужчин.
– Хорошо сказано, – усмехнулся Пол. Тень Ночного Странника, тень смерти отступила. По крайней мере, на время.
***
Проснувшись, Донован почувствовал запах яичницы с ветчиной. Он сел и огляделся. Окно закрывали низко висящие занавески. Сухой, прелый запах перебивал даже запах яичницы. Пол протер глаза и посмотрел через старое окно в мокрый от дождя сад. Заросший бурьяном и кустарником, сад вернулся к первобытному состоянию.
– Ты проснулся, Пол?
Голос доносился откуда-то снизу, свежий и юный, как роса на траве. Мигом все вспомнив, Донован откинул одеяло, подошел к открытому окну, потянулся и задержал дыхание.
– А где здесь можно умыться? – спросил он.
– Здесь негде.
Но ты можешь пойти к колодцу.
– А где колодец?
– Там сзади, в джунглях.
Пол медленно спустился по узкой, изогнутой лестнице.
– Как пройти к этому знаменитому колодцу?
– Подойди к старой сливе, там увидишь стрелку. И поторопись – завтрак почти готов.
Мокрая трава в саду доставала до колен. Пол почувствовал себя первооткрывателем неисследованного континента, когда добрался до деревянного сооружения, похожего издали на низкий курятник. Это и был колодец.
Он поднял поросшую мхом крышку и опустил прикрепленное к железной цепи ведро. Потом стал вращать рукоятку, глядя, как ржавая цепь наматывается на пронзительно скрипящий ворот.
– Завтрак готов, – крикнула Шейла из дома.
Пол заглянул в деревянное ведро. Оттуда на него с укором глядела лягушка, а в глубине, под гнилой щепкой, притаились три загадочных подводных создания и тощий червяк. Иол задумчиво посмотрел на эту живность и опустил их вместе с ведром обратно в колодец.
– Ничего не выйдет, – сказал он себе и закрыл колодец крышкой.
– Ну как, понравилась вода в колодце? – хихикнула Шейла, когда он быстрыми шагами вошел в кухню.
– Не очень, я ведь не любитель зоологии.
– Это что, твоя манера шутить?
– Мои шутки ничуть не хуже твоих лягушек, не говоря уже о том, что там можно обнаружить под микроскопом.
– Зато все это ужасно натуральное и целебное.
Поглядев на тарелку с неопределенным узором и дымящуюся рядом чашку кофе, Пол не стал рассуждать, была ли вода для его кофе из того же источника, который он только что исследовал. На чашке еще можно было различить портрет королевы Виктории.
– К сожалению, у меня нет лучшей посуды.
– Не стоит извиняться.
На обжаренной с обеих сторон яичнице виднелись черные пятна от не чищенной сковородки.
– А ты часто готовишь? – спросил Пол, улыбаясь.
– Это не самая сильная моя сторона, – с некоторым раскаянием ответила Шейла. – Хозяйство вела бабушка, пока она жила здесь.
– Жаль, что я напомнил тебе об этом. – В голосе Пола звучало искреннее сочувствие.
На голубой тарелке лежали три кусочка сомнительного вида ветчины для Пола, Три таких же ломтика в розовой тарелке Шейла положила для себя с другой стороны стола.
– Пока не придет булочник, у нас не будет хлеба, – сообщила она трагическим тоном.
– Не беда, – пробурчал Пол, изучая черные пятна на яичнице. – Зачем нам хлеб? У нас и так все есть.
К собственному удивлению, он без больших усилий проглотил и сомнительную ветчину, и яичницу с пятнами. Единственное объяснение этому он нашел в том, что рядом была Шейла. С ней он чувствовал себя, как молодожен в медовый месяц, готовый все простить своей избраннице.
– Помочь тебе помыть посуду?
– А я никогда этого не делаю, разве что захочу съесть что-нибудь другое из той же тарелки.
И Шейла поставила посуду в измазанный жиром шкаф рядом с каким-то тазом, пригладила свои длинные черные волосы характерным движением левой руки и закрыла дверь кухни с видом человека, исполнившего свой долг.
– Честно говоря, я не часто здесь бываю. Этот дом я использую как базу.
– Я так и подумал.
– Раньше я уже хотела бросить все это и уехать в Лондон. Говорят, там открывается много возможностей.
– Не думаю, что тебе понравилось бы в Лондоне.
– А ты хорошо знаешь этот город?
– Достаточно хорошо. Ведь ты деревенская?
Ты говоришь почти, как наш викарий.
– Не хочу читать тебе мораль, – сказал Пол, защищаясь, – но это действительно так. А если иногда мои слова звучат как проповедь, то потому, что мой отец был деревенским дьяконом.
