Тесс Герритсен - Смерть под ножом хирурга
Наступила долгая тишина, слышалось лишь нервное покашливание доктора Эвери.
— Мы просим вас подать заявление, — уточнил Беттенкурт.
Вот оно. Удар нанесен. Как будто гигантская волна накрыла ее и оставила беспомощной и дрожащей на песке. Она спокойно спросила:
— А если я откажусь подавать заявление об уходе?
— Поверьте, доктор, ваш уход будет лучше для вашей биографии, чем…
— Увольнение.
Он наклонил голову.
— Мы поняли друг друга.
— Нет. — Кейт гордо выпрямилась. Холодная самоуверенность Беттенкурта не нравилась ей и раньше, а сейчас она его окончательно невзлюбила. — Вы меня не поняли.
— Но вы же умная женщина. Вы сами знаете, что мы не можем допустить вас теперь в операционную.
— Но это неправильно… — вдруг запротестовал Эвери.
— Простите? — Беттенкурт нахмурился и грозно взглянул на старика.
— Вы не можете просто ее выгнать. Она дипломированный врач, и существуют всякие комитеты, которые разбирают врачебные ошибки.
— Я хорошо знаком со всеми процедурами, Кларенс! Просто надеялся, что доктор Чесни трезво оценит ситуацию и поступит благоразумно. — Он снова взглянул на нее. — Так будет лучше для вас. Мы не станем портить ваш послужной список. Просто в досье появится уведомление, что вы ушли по собственному желанию. Я отпечатаю необходимый документ, он будет готов через час. Все, что надо от вас… — И осекся, увидев выражение ее глаз.
Кейт редко сердилась. И как правило, умела держать себя в руках. Но сейчас она сама испугалась охватившего ее бешенства.
— Поберегите вашу бумагу, мистер Беттенкурт, — с убийственным спокойствием произнесла она.
— Что ж, если таково ваше решение… — Беттенкурт посмотрел на Эвери, — когда у нас следующее заседание врачебной комиссии?
— Э-э-э, в следующий вторник, но…
— Внесите в повестку дня дело О'Брайен. Мы дадим возможность доктору Чесни объяснить свое поведение на комиссии. — Он повернулся к Кейт. — Вас будут судить коллеги, и это я нахожу справедливым. А вы?
Она проглотила свои возражения. Если сейчас она позволит себе высказать все, что думает о докторе Беттенкурте, ей больше никогда не работать в этой клинике. Или где-то еще. Он прилепит ей ярлык возмутителя спокойствия. Что внесет ее в черный список навсегда.
Они расстались вежливо. Для женщины, чью карьеру только что разорвали на куски, она сумела выдержать все представление достойно до самого конца. Обменялась рукопожатием с Беттенкуртом и, пока шла к двери, старалась держаться прямо, так же прошла по длинному коридору, но в лифте как будто что-то оборвалось. И когда двери вновь открылись, ее всю трясло. Ничего не видя вокруг, она пробежала через холл, и только сейчас ее пронзило осознание всего, что только что произошло.
Меня осудят. Меньше года работы здесь, и меня будут судить.
Ей всегда казалось, что суды и катастрофы где-то далеко и ее не коснутся. Никогда не могла представить, что ее станут судить за некомпетентность.
Ей стало дурно, и она прислонилась к стенке телефонной будки. Взгляд упал на свисавший с полки на цепочке телефонный справочник.
Если бы они знали факты… Если бы я смогла им все объяснить…
Всего несколько секунд понадобилось, чтобы найти нужный номер. «Охара и Рэнсом. Адвокатская контора». Офис был расположен недалеко, на Бишоп-стрит. Она вырвала страницу и, вдруг почувствовав отчаянную надежду, поспешила к выходу.
Глава 2
— Мистер Рэнсом занят.
У секретаря в приемной, строгой седой дамы со стальным взглядом, было лицо, будто сошедшее с обложки журнала «Американская готика». Скрестив руки на груди, всем своим видом она давала понять, что пресечет любую попытку проникнуть в офис шефа.
— Но я должна его увидеть! — настаивала Кейт. — Это касается дела…
— Разумеется, — сухо прервала ее дама.
— Я только хочу ему объяснить…
— У него совещание.
Терпение Кейт готово было лопнуть. Она склонилась над секретарским столом и с вежливой яростью произнесла:
— Совещания не продолжаются вечно.
Секретарь улыбнулась:
— Это совещание именно такое.
Кейт ответно улыбнулась:
— Я подожду.
— Доктор, вы тратите свое время! Мистер Рэнсом никогда не встречается с обвиняемыми. Если возникнет нужда вас выпроводить, то я ни секунды… — В это время зазвонил телефон, и, схватив трубку, она отрывисто произнесла: — Слушаю. Контора «Охара и Рэнсом»! О, мистер Матесон, — она демонстративно повернулась к Кейт спиной, — да, эти документы у меня…
Кейт оглядела приемную. Заметила кожаный диван, картину известного художника на стене и изысканную икебану. Все хорошего вкуса и, безусловно, дорого стоило. Контора процветала. На поте и крови докторов, подумала она с отвращением.
Внезапно послышались громкие голоса, и она увидела, как в коридор из конференц-зала вывалилась небольшая компания молодых людей обоего пола. Который из них Рэнсом? Она всматривалась в лица, но ни один по возрасту не подходил для старшего партнера известной фирмы. Она обернулась — секретарь все еще сидела к ней спиной. Теперь или никогда.
Доля секунды понадобилась для принятия решения. Кейт проскользнула в зал и замерла у входа, ослепленная ярким солнечным светом. От дверей тянулся длинный стол для заседаний, обрамленный с обеих сторон рядами стульев. Вливавшийся через окна поток солнечного света падал сзади на человека, сидевшего во главе стола напротив двери. Солнце золотило его светлые волосы. Не обращая внимания на Кейт, он внимательно просматривал лежавшие перед ним бумаги. В тишине был слышен лишь шелест переворачиваемых страниц.
Она проглотила комок в горле и выпрямилась.
— Мистер Рэнсом?
Рэнсом поднял голову, без выражения глядя на нее.
— Да. Вы кто?
— Я…
— Простите, мистер Рэнсом! — раздался позади возмущенный голос секретаря. Взяв Кейт за руку, она пробормотала: — Я же сказала вам, что он занят. Пройдите со мной…
— Я только хотела с ним поговорить!
— Вызвать охрану или вы самостоятельно покинете помещение?
Кейт выдернула руку.
— Попробуйте.
— Не заставляйте меня прибегать к силе…
— Какого черта здесь происходит? — Громкий голос эхом прокатился в пустом зале, и обе замолчали. Кейт почувствовала на себе внимательный взгляд.
— Кто вы такая?
— Кейт… — Она сбавила тон и старалась говорить спокойно. — Доктор Кейт Чесни.
Последовала пауза.
— Так. — Он снова склонился над бумагами. — Выведите ее отсюда, миссис Пирс.
— Я просто хотела сообщить вам некоторые факты! — настаивала Кейт, но секретарь уже тащила ее к двери, вцепившись хваткой бульдога. — Значит, вы не хотите знать правды? Вам так удобнее, это ваш метод? — Он не отвечал, игнорируя ее. — Вам наплевать на правду, так? Вы не хотите слышать, что на самом деле случилось с Эллен О'Брайен!
Он поднял голову, пронзительный взгляд задержался на ее лице.
— Подождите, миссис Пирс. Я передумал. Пусть доктор Чесни останется.
Миссис Пирс была поражена.
— Но… Она может быть опасна!
Он снова перевел взгляд на разгоряченное лицо возмутительницы спокойствия.
— Думаю, что справлюсь. Вы можете идти, миссис Пирс.
Пробормотав что-то неодобрительное, миссис Пирс ушла. Дверь за ней закрылась, и сразу стало очень тихо.
— Ну, доктор Чесни, — заговорил он, — теперь, когда вы совершили маленькое чудо, проникнув ко мне против воли миссис Пирс, вы так и будете стоять в дверях? — Он указал на стул возле себя. — Сядьте. Не станете же кричать мне через весь зал.
Его холодная ирония не позволила расслабиться, наоборот, обстановка становилась все более напряженной. Под его пронзительным взглядом она с трудом преодолела несколько шагов. Он оказался моложе, чем она ожидала: несмотря на известность, ему не было и сорока. Респектабельный костюм и галстук были безупречны, но сильный загар и выцветшие на солнце светлые пряди смягчали строгость облика. Повзрослевший серфер. Наверное, с детства занимался серфингом, на эту мысль наводили широкие плечи и длинные конечности. Нос с горбинкой и угловатые черты не позволили бы назвать его красавцем. Она сразу отметила глаза — они были холодного голубого цвета, цепкие, ничего не упускающие, видевшие насквозь. Теперь эти глаза разглядывали ее так внимательно и досконально, что ей захотелось прикрыть руками грудь.
— Я пришла, чтобы сообщить вам некоторые факты, мистер Рэнсом.
— Как вы их видите?
— Как они есть на самом деле.
— Не трудитесь. — Он достал из портфеля папку с делом Эллен О'Брайен и выложил ее на стол. — Все факты здесь. Все, что мне надо.
Все, чтобы тебя повесить, хотел он сказать.
— Нет, не все.
