Эндрю Пайпер - Проклятые
Я резко обернулся и увидел, что дверь в ванную комнату закрывается. Шаркали босые ступни Боба Малво, которыми он сучил по полу, оставляя на пыльной поверхности неровные следы. От его шеи до крюка на дверном полотнище тянулся шнур такой длины, что его голова оказалась на одном уровне с моей. Побагровевшие глаза, казалось, молили о помощи.
Я хочу тебе кое-что показать.
Я сорвал со стены встроенного шкафа фотографии и запихнул их в коробку вместе со всеми газетными вырезками и бумагами. Подхватив коробку и прижав ее к груди, словно ребенка, которого спасаю от огня, я бросился вниз по лестнице. Выбежал за дверь и оставил ее открытой, даже не подумав, правильно или нет то, что я делаю.
Обе двери автомобиля были все еще открыты. Эш вполне могла бы заскочить в него, пока я находился в доме. Да кто угодно мог!
Однако это не остановило меня от того, чтобы запрыгнуть внутрь. Я бросил коробку куда-то вниз и захлопнул двери. Едва я повернул ключ зажигания, двигатель заурчал как ни в чем не бывало. Легкое нажатие на педаль газа. И стремительное движение навстречу розовой линии рассвета.
На этот раз, подъезжая к Альфред-стрит, я повернул вовремя.
Глава 32
Дом все еще стоял.
Кирпичи потемнели от дыма пожарища. Вместо крыши настелены листы клееной фанеры, а стены от обрушения подпираются парой стальных балок. Значительно легче было бы позволить строению рухнуть, но кто-то прилагал минимальные усилия к тому, чтобы этого не случилось. Частично причины такой заботы объясняла табличка, прикрученная проволокой к ограде. Она гласила: «ПРИЗНАНО ИСТОРИЧЕСКИМ ОБЪЕКТОМ». Правда, не говорилось, какая история случилась здесь, чтобы стоило увековечить память о ней.
Этот квартал на Альфред-стрит был одним из пяти тысяч заброшенных жилых кварталов Детройта и на первый взгляд выглядел так же, как остальные. Обширные пространства разделяли то, что осталось от некогда существовавших здесь сооружений, сюрреалистическая картина, достойная кисти Дали, – огромное множество плакатов на объектах недвижимости, молчаливо информирующих: «ПРОДАЕТСЯ», обнаженный манекен у стены магазина дамской одежды с воздетыми руками, словно приглашающий в объятия. Отличие этой улицы состояло в том, что все здания на ней когда-то были роскошными особняками, и особенно остро ощущалось, что все их великолепие в прошлом. Менее ста лет назад здесь жили самые богатые люди на Среднем Западе, держали своих дорогих скакунов в конюшнях на заднем дворе, оставляли у тротуаров самые первые автомобили.
Сейчас все они мертвы.
Оказалось совсем не трудно сделать проход в ограде и протиснуться за нее. Под ногами захрустели сухие травинки, когда я стал продираться к дому в траве по пояс. Вскоре я очутился у широких ступеней главного входа и вновь с легкостью пробрался внутрь. Кто-то еще до меня поработал здесь ломом, превратив деревянную перегородку в откидную дверь, которую можно было отодвинуть и затем поставить на место, скрыв таким образом следы проникновения в дом.
Это означало, что я могу попасть сюда тем же путем.
И это же означало, что там вместе со мной могут оказаться другие.
Внутри было темно, однако лучи света проникали сюда – то здесь, то там. Это позволило мне пробираться вперед, переступая через ржавые, помятые консервные банки, мокрые газеты и экскременты животных и людей.
Здесь все было мне незнакомым, хотя я находился в месте, которое полностью изменило мою жизнь. Только запах. Резкий запах гари, горелой древесины и химикатов, с помощью которых разводят огонь. Пожары тут случались и после нас. Дома, которые располагались вокруг, практически все превращались в факелы по крайней мере раз в году, в ночь накануне Хэллоуина, когда здесь справляли свои оргии поджигатели со всего города. Но этот дом все еще стоял здесь. Как усыпальница. Хранитель тайн.
Совсем как я. Жестяная коробка с фотографиями у меня в руках, казалось, стала тяжелее в два раза по мере того, как я продвигался вглубь старого дома.
Если Эш хотела именно этого, как я смогу передать ей свою находку? А если содержимое коробки нужно отдать полиции, то как же я смогу это сделать, не превратившись моментально в главного обвиняемого в деле об убийстве Боба Малво? Мое имя и так, наверное, уже находится в списке подозреваемых в числе первых. А еще оставался вопрос, возникавший вновь и вновь, как только у меня перед глазами вставало опухшее, лиловое лицо Боба Малво: а что, собственно, теперь изменилось?
В этот дом я пришел, потому что, как любой сыщик, сумевший найти ответы на вопросы клиента, посчитал, что теперь самое время предъявить мои находки.
И тут моя нога зависла над черным квадратным провалом в полу. В самую последнюю секунду я успел отдернуть ногу и удержался от падения.
Я стал на колени и поставил коробку рядом с дырой.
Казалось, будет недостаточно просто оставить ее там. Может быть, по правилам, нужно обратиться к призракам с речью? Воззвать к ним? Если для того, чтобы заставить ведьму вернуться в могилу, требуется заклятье, то мне необходимо подобрать нужные слова, чтобы, наконец, похоронить ее.
Наверное, я должен был сказать что-то вроде: «Вот то, что ты искала». Но сказал только: «Мне очень жаль».
Потому что так оно и было. Мне действительно было очень жаль сестру за то, что с ней сделали, несмотря на все, что она вытворяла с другими. Я не простил ее и никогда бы не смог простить. Я глубоко сожалел о том, что ей пришлось пережить в момент своего рождения там, на той стороне бытия. И точно так же я сожалел, что тогда, на пожаре, не смог спасти ее, не смог показать ей, что готов умереть за нее, потому что она была моей сестрой и мы были одной крови.
– Это был учитель, – сказал я в пустоту дома. – Здесь вы все. Ты и остальные девушки тоже. И Мэг. Это Малво. Это сделал он.
Я ждал ответа, которого не было. Однако что-то вместе со мной словно вздохнуло с облегчением. Что-то в доме… А может, сам дом.
– А теперь мне нужно тебя попросить кое о чем, – продолжал я. – Оставь их в покое.
Тишина.
Теперь даже никакого дуновения ветерка, ни вздоха.
У меня появилось чувство, что если я наклонюсь над провалом и посмотрю вниз, в подвал, то увижу там ее. Но я не стал смотреть.
Я остановился у магазина электроники и купил первый попавшийся телефон. Позвонил в полицию Детройта и попросил парня, который ответил, записать кое-что. Имена: Боб Малво, Мэг Клеменс и Эшли Орчард. Направление, куда идти и где искать коробку для хранения наличности, которая сейчас находится в заброшенном доме, на первом этаже, в комнате, когда-то служившей гостиной. В этой коробке доказательства того, что Малво был убийцей не только упомянутых девушек, но и, возможно, некоторых других, пропавших в Центральном Мичигане за последние два десятилетия.
После этого я оставил телефон на перилах ограждения, когда проезжал мимо, поворачивая на трассу.
И только тогда сделал звонок по своему телефону. Уилле.
Она ответила и тут же сказала:
– Дэнни! У меня хорошие новости.
– У меня тоже. Давай ты – первая.
– Эдди едет домой. Представляешь, паразит ты проклятый! Доктора говорят, что он выглядит лучше, чем они ожидали, так что я смогу за ним следить не хуже, чем они. Собственно, я в этой чертовой больнице только этим и занимаюсь. Он едет домой, Дэнни!
– Это замечательно, – сказал я, но вышло как-то слишком сентиментально и неискренне.
– Что, что?
– Я говорю – здорово, мать твою!
Уилла сразу успокоилась.
– Знаешь, он очень хочет тебя видеть.
– Я тоже.
– А какие новости у тебя?
– Вечером расскажу тебе лично, – ответил я. – Я тоже еду домой.
В аэропорту я как следует поел, впервые после того завтрака в буфете два дня назад. Фахитос и холодное пиво в мексиканском ресторане оказались необыкновенно вкусными, так что я заказал вторую порцию, еще и наполовину не расправившись с первой. А все мои мысли были заняты тем, как бы сократить время в дороге от аэропорта до Портер-сквер после того, как мы приземлимся. Возможно, стоило заказать место впереди, чтобы быть поближе к трапу. А может, имеет смысл зарезервировать автомобиль, чтобы не стоять в общей очереди?
Расправляясь с заказом, я пару раз чуть не расхохотался во все горло так, что пришлось прикрывать рот салфеткой, чтобы не обращать на себя лишнего внимания. Первый раз причиной была физиономия парня, который, когда я приехал, стоял за прилавком, а потом вышел, чтобы взглянуть на мой «Шевроле Импала». Он обошел вокруг автомобиля, и его лицо начало вытягиваться, когда он заметил сначала помятый капот, затем потрескавшееся стекло и, в довершение всего, отсутствие колпаков на колесах (я, кстати, этого не видел).
– М-да, похоже, не зря придумали страховку, – произнес он удивленно и нечаянно коснулся автомобиля. В тот же момент передний бампер отвалился с жутким грохотом.
