Вячеслав Энсон - Эра беззакония
Приказал: «Не спугните. Шансов мало. Если что – берите теплыми, с поличным. Оформим как неотложные действия». Еще двоих посадил пробивать по учетам. Здесь и по месту прописки. Вдруг, засвеченые мальчики? Нелидов, выходя из кабинета, спросил: «Ты все учел, Николай Иванович? Я по таким делам не работал, но в наше время и нищий на паперти без крыши не сидит…»
Калмычков согласно кивнул.
Оперативный вакуум, четко образовавшийся в основном расследовании, подарил Калмычкову редкую возможность «слинять» со службы. Уже к семи часам вечера он приехал домой. Впервые за месяц.
Жена и дочь накрыли стол к ужину. В тесной кухоньке, где они так давно не собирались вместе, вновь повеяло домашним теплом. Раньше, до ссоры, пятничный ужин был обязательным мероприятием. Им кончалась неделя, полная трудов и забот. Впереди маячили выходные. Находилось, что обсудить, что спланировать.
Первым стал не успевать к ужину Калмычков. Они с Женькой втянулись в бизнес, и вечер пятницы проходил в подведении иных итогов. Валентина и Ксюня какое-то время еще сидели по пятницам, но потом Ксюня подросла и при первой возможности уносилась к подружкам. Традиция умерла.
А сегодня, нежданно-негаданно, воскресла. Все трое оказались дома. За одним столом. Поначалу стеснялись, как мало знакомые, но, шутка за шуткой, ложка за ложкой. Размякли. Хорошо! Почти как раньше.
И тут дернул черт Калмычкова поговорить с Ксюней. Он видел, как напряглась Валентина, когда шутки-прибаутки незаметно перетекли в прощупывание Ксюниных позиций. «Спокойно! – взглядом удержал жену. – Техникой допроса владеем».
Повспоминали былые радости и развлечения. Определились с новыми. Ксюня с увлечением рассказывала о новой компании. Какие там все умные и замечательные. Как весело ей с новыми друзьями. Десятки имен, мест и мероприятий. Калмычков подмигнул Валентине: «Учись, салага! Теперь не придется искать вслепую. В случае чего…»
Места Ксюня называла недешевые. Зато известные. Мероприятия свелись к «соберемся, потусим». Фамилии, имена и прозвища Калмычков запомнил без труда. Среди них ни разу не мелькнули фотографы. «Случайное знакомство?» Он перевел разговор на другие темы, а потом еще дважды возвращался к друзьям. Она ни словом не обмолвилась о парнях, у которых ее нашел Женька. Пришлось отстать.
Допили чай, Валентина занялась посудой. Ксюня встала из-за стола, но он ласково придержал ее за руку, не давая уйти.
– Дочуль, а этих ребят, у которых тебя дядя Женя нашел, ты давно знаешь? – спросил легко, ласково. А Ксюню как подменили.
– Какой же ты, папа!.. Правильно говорят про вас…
– А, что про нас говорят, доченька?:
– Куда мента ни целуй, у него везде… Сам знаешь!.. – она вырвала руку и ушла в комнату. Оттолкнув Калмычкова, за ней побежала Валентина.
Когда он встал в дверном проеме, они сидели обнявшись на диване, Ксюня всхлипывала: «Только с классными парнями познакомилась, он своего дядю Женю напустил. Чуть со стыда не сгорела… Мне потом позвонили, про родителей спросили. Я сказала, что папа в милиции работает. Они мне такого про ментов рассказали!.. Велели больше не приходить и даже имена их не вспоминать…»
– Чем же так милиционеры им не нравятся? – спросил Калмычков.
– А ты не знаешь? – огрызнулась дочь. Валентина замахала рукой, прося его уйти.
– Уж просвети неразумного…
– Взятки менты берут. Наркоторговцев прикрывают. Да!.. И проституток! Светка мне рассказала, как в милицию на субботники возят.
– Светка – это Дорохова Светлана Владимировна? Которая с тобой у парней была?
– Не знаю, я у нее фамилии не спрашивала! – Ксюня балансировала на грани истерики.
– Коля, прекрати! – взмолилась Валентина.
– Наша умная дочь с проститутками дружит! – Калмычков не сдержался. – Они, конечно, лучше, чем эти мерзкие милиционеры!
– Да, лучше! – Ксюне достался его характер. – Они не прячутся за своими погонами!
– И ребята твои тоже лучше?
– Уж взяток не берут!
– А ты знаешь, что они снимают порноролики? Причем детскую порнографию, для педофилов, – не сдержался Калмычков.
– Что снимают? Порнуху? – Ксюня споткнулась об это открытие, но злой запал взял свое. – Ну и пусть! А ваши – пьяных грабят и людей насмерть забивают. Я по телеку видела.
– А… – хотел заступиться за органы Калмычков, но Валентина не дала:
– Хватит! Она – ребенок, но ты-то…
Калмычков махнул рукой и пошел на кухню:
– То пристает – поговори… – бубнил про себя. Только ночью, в кровати он рассказал Валентине про Ксюниных друзей-фотографов. Она вся сжалась: «Какую беду миновали…»
Утром в понедельник посланные опера доложат: «В указанный адрес никто не возвращался. Упорхнули птички».
Айсберги
14 ноября, понедельник
На четырнадцатое ноября, полдень, количество самоубийств с применением видеозаписи достигло ста двадцати шести. Трое прибавилось в Питере, шесть в Москве. Остальные по восемнадцати областям. До предсказанной Лиходедом лавины пока не дотягивало, но послепраздничное похмелье из голов большого начальства выдуло.
Утром генерал Арапов отправил Калмычкова и Перельмана отчитываться перед руководством Главка. Больше досталось Перельману, и весь день он поскуливал, запершись в кабинете.
Калмычкову на переживания времени не хватило. Опер Володя Сапунов раскопал по учетам, что «фотохудожники» Иванов, Паршев и еще двое, не известные Калмычкову, привлекались по обвинению в изготовлении порнопродукции всего год назад. Заявление от родителей второклассников одной из школ поступило в 38-й отдел милиции. Дознание вели ребята из этого отдела и Адмиралтейское РУВД.
Калмычков немного остыл за выходные. Не дал злобе подмять разум. Правило «не лезть в чужие дела» тоже за пояс не заткнешь. Но разве дело – чужое? Он еще колебался, когда второй Володя, Трофимов, удивленно воскликнул: «Тридцать восьмое? Это ж мое отделение. Про фотографов – не помню. Наверно, я тогда в Чечню ездил».
Он набрал номер кого-то из своих сослуживцев, потом другого. Через пятнадцать минут Калмычков знал, что по заявлению родителей четверых второклассников школы №… было возбуждено дело и проводилось предварительное расследование по факту фотосъемки несовершеннолетних, с признаками развратных действий в отношении их. Опера 38-го участвовали в задержании. Подробности надо смотреть в деле. Помнят, что прокуратура довела его до суда, но была и какая-то возня. Дело поднимать надо.
Калмычков отзвонился в районную прокуратуру, благо, с адмиралтейскими у него лады. Выяснил номер дела. Следователь, работавший по делу, оказался в отпуске, но коллеги подсказали фамилию судьи, выносившего оправдательный приговор. Мельникова Ирина Сергеевна.
Время предобеденное. Шансов застать судью мало. Но Калмычков прыгнул в машину и понесся в районный суд. Зачем? Из глупой превычки разматывать ниточки до конца.
Судья Мельникова готовилась к заседанию. С боем прорвался через ее секретаря. Нацепил любезную улыбку, рассыпался в комплиментах. Но Ирину Сергеевну не покорил. Выслушала его краткую преамбулу, не глядя в глаза. Ухоженные пальцы в перстнях нервно постукивали по столу.
– От меня-то, что хотите, подполковник Калмычков? Запросите дело в рамках проводимого расследования. Ах, нет расследования. Личная инициатива?
Калмычков чувствовал себя идиотом. Вполне заслуженно.
– Ирина Сергеевна, как человек человеку… – канючил он. – В двух словах…
– Я не человек. Я судья! У меня есть права и обязанности. И вы, как милиционер, должны о них знать.
Терпеть вытирание об себя ног Калмычкову не впервой. Опер всем должен. Только ему – никто! Он вышел из кабинета, матеря про себя всех баб на неженской работе и судей – особенно. Но опер, даже бывший, есть опер! Хватки Калмычкову не занимать.
Он рванул на второй этаж, в кабинет председателя суда. Лишь бы не уехал на обед! Хомченко – одногруппник по университету. Калмычков пересекался с ним редко, но помнил как парня неплохого и доброго. Застать бы!..
Хомченко надевал пальто, когда Калмычков протиснулся в его кабинет. С вопросом вскинул брови, но узнал однокашника и расплылся в улыбке. «Я же помню – добрый…» – подумал Калмычков.
Хомченко обрадованно тряс его руку, предложил присесть. Присел и сам. Но пальто снимать не стал.
– Рассказывай, Коля, какими судьбами?
Калмычков глядел на сильно располневшего Хомченко в дорогом костюме, в дорогом пальто. Платиновые запонки. Очки в золоте. На столе бронза и горный хрусталь.
– Хорошо суды живут. Почти как адвокаты… – непонятно к чему ляпнул Калмычков.
– Не жалуемся… – Хомченко забарабанил пальцами по столу, как перед этим Ирина Сергеевна. – У нас, как у похоронщиков – работа есть всегда. Вершим, так сказать, правосудие.
Калмычков сбивчиво рассказал о цели своего визита. Говорил, а сам чувствовал, как мелка его суета на фоне хомченковского кабинета. На фоне его костюма, ботинок и запонок. Неуместная суета.
