Дин Кунц - Голос ночи
— Д-д-действительно неплохие экземпляры, — произнес наконец мистер Плевич.
— Сколько вы можете дать мне за них?
— Я не м-могу дать тебе столько, сколько они стоят, — сказал мистер Плевич, — я ведь д-д-должен оставить что-то и в свою п-п-пользу.
— Я понимаю, — ответил Колин.
— Собственно, я бы посоветовал не п-про-давать их сейчас. Это ведь п-прекрасно сохранившиеся п-первые выпуски.
— Я знаю.
— Они уже сейчас с-стоят гораздо дороже, чем ты п-платил за них. Если ты их еще подержишь года д-ва, их стоимость может ут-троиться.
— Да. Но мне нужны деньги сейчас. Они мне нужны немедленно.
Мистер Плевич кинул на него взгляд:
— У тебя есть подружка?
— Да. И скоро ее день рождения, — соврал Колин.
— Т-ты еще п-пожалеешь. П-подружка рано или поздно бросит тебя, а хорошие к-комик-сы доставят тебе еще удовольствие.
— Сколько?
— Я бы мог дать тебе д-долларов сто.
— Двести.
— С-слишком много. Ей в-вовсе не нужен такой дорогой п-подарок. Как насчет ста двадцати?
— Нет.
Мистер Плевич еще раз просмотрел стопку комиксов, и в конце концов они сговорились на ста сорока долларах наличными.
Калифорнийский федеральный банк располагался на углу через полдома от букинистического магазина. Колин отдал одному из кассиров монеты, извлеченные из своей копилки, и обменял их на банкноты.
С двумястами одиннадцатью долларов в кармане он зашел в магазин радиотоваров на Бродвее и купил самый хороший магнитофон, который только мог себе позволить. У него был уже кассетный магнитофон, но слишком громоздкий, и, кроме того, микрофон не брал ничего с расстояния больше чем три-четыре шага. А тот, что он купил сегодня за сто восемьдесят долларов — на тридцать долларов дешевле обычной цены, — брал чисто и записывал с тридцати шагов, как объяснил ему продавец. Более того, он был всего девять дюймов в длину, пять — в ширину и три — в высоту, так что его легко было спрятать.
Через несколько минут после того, как он вернулся домой и спрятал магнитофон, заскочила его мать. Она быстро переоделась и дала ему денег, чтобы он поужинал в кафе Чарли. Когда она ушла, он сделал себе бутерброд с сыром и запил его молоком с шоколадом.
После ужина он поднялся к себе в комнату и стал проверять свой новый магнитофон. Вещь была отличная. Магнитофон и компактный, и совершенно не искажал голос. Он мог записывать, как и обещали, на расстоянии тридцати шагов, но уже не столь точно воспроизводил голос, а это не устраивало Колина. Он опробовал магнитофон — еще и еще и установил, что точность записи сохраняется на расстоянии двадцати пяти шагов. Но и этого было достаточно.
Он зашел в спальню к матери, порылся в ночном столике, затем в туалетном. Пистолет лежал в ящике туалетного столика. Это был револьвер с двумя предохранителями, и когда его снимали с предохранителя, на фоне темно-синего металла появлялась пара красных предупредительных точек. Он говорил Рою, что пистолет, вероятно, не заряжен. Но он был заряжен. Он поставил его на предохранитель и положил туда, где он и лежал, — на груду шелковых платков матери.
Колин позвонил Хэзер. Они вновь обсудили свой план, пытаясь найти какие-нибудь просчеты. Но план казался надежным.
— Завтра я поговорю с миссис Борден, — сказал Колин.
— Ты считаешь, что это нужно?
— Да, — сказал он. — Если удастся узнать у нее хоть немного и записать на пленку, это пригодится нам.
— Но если Рой узнает, что ты разговаривал с ней, он может что-нибудь заподозрить. А если он догадается, то исчезнет момент неожиданности.
— В этой семье не очень хорошие отношения. Возможно, она даже не скажет Рою, что разговаривала со мной.
— А если расскажет?
— Надо рискнуть. Если она скажет что-то, что поможет нам понять Роя, понять мотивы его поступков, нам легче будет убедить полицию.
— Ну что ж... хорошо, — сказала Хэзер. — Но позвони мне после разговора с ней. Я хочу все знать.
— Ладно. И тогда завтра вечером мы загоним Роя в ловушку.
Она помолчала, а затем спросила:
— Так скоро?
— Больше незачем ждать.
— Еще день или два не помешают, чтобы все хорошенько обдумать. Наш план. Может быть, там есть прокол. Может быть, мы что-нибудь упустили.
— Ничего мы не упустили. Мы достаточно обсуждали его. Он сработает.
— Ну хорошо.
— Ты в любой момент можешь выйти из игры.
— Нет.
— Я не обижусь.
— Нет, — повторила она. — Я хочу помочь тебе. Я нужна тебе. Мы все сделаем завтра вечером.
Ночью Колин проснулся, весь дрожа, покрытый испариной, — во сне его мучили кошмары. Он не мог точно припомнить, о чем они были. Единственное, что он помнил: в них была Хэзер, и ее крик заставил его проснуться.
Глава 38
В полдвенадцатого в воскресенье утром Колин приехал к гавани и сел на скамейку на набережной, выбрав такое место, где ему был хорошо виден вход в магазин под названием «Сокровища». Это был сувенирный магазин, который жил с доходов от туристов. В «Сокровищах» можно было купить открытки, лампы, сделанные из морских ракушек, ремни — из морских ракушек, пресс-папье — из морских ракушек, а также морские ракушки — из шоколада, футболки с претендующими на остроумие надписями, книжки и путеводители по Санта-Леоне, свечи в форме знаменитой колокольни монастыря Санта-Леоны, фарфоровые тарелки с видами Санта-Леоны и много разной другой чепухи. Мать Роя Бордена работала в этом магазине пять раз в неделю, включая воскресенье.
В руках Колин держал небрежно свернутую нейлоновую ветровку. В ней был спрятан новый магнитофон. Даже учитывая свежий ветер, дующий с океана, день был слишком теплым для того, чтобы брать с собой на всякий случай куртку, но Колин надеялся, что миссис Борден не обратит на нее внимания. Никаких причин, чтобы подозревать его в чем-либо, у нее не было.
По набережной гуляло много народа: люди разговаривали, смеялись, рассматривали витрины магазинов, ели облитые шоколадом бананы; среди них были красивые, длинноногие девушки в бикини и шортах. Колин заставлял себя не смотреть в их сторону. Он боялся, что отвлечется и пропустит Хелен Борден, и тогда ему придется вступать с ней в разговор в шумном, набитом народом магазине.
Он увидел ее без десяти двенадцать. Она быстро шагала по набережной — голова прямо, плечи расправлены: очень деловая.
Он засунул руку в сложенную ветровку и включил магнитофон, затем встал и поспешил ей навстречу. Он успел догнать ее до того, как она вошла в магазин.
— Миссис Борден?
Услышав свою фамилию, она резко остановилась и обернулась. Она явно не узнала его и была озадачена.
— Мы встречались с вами дважды, — объяснил он. — Но оба раза мельком. Я Колин Джекобс. Друг Роя.
— А! Ах да.
— Мне надо поговорить с вами.
— Я иду на работу.
— Это важно.
Она посмотрела на часы.
— Это очень, очень важно, — повторил он.
Она медлила, глядя на открытую дверь магазина.
— Это о вашей дочери, — сказал он.
Она рывком повернула голову.
— Это о Белинде Джейн, — сказал он.
У миссис Борден было загорелое лицо. Когда Колин произнес имя ее мертвой дочери, загар остался, но кровь отхлынула из-под него. Женщина вдруг стала старой и больной.
— Я знаю, как она умерла.
Миссис Борден молчала.
— Мне рассказал Рой, — сказал он.
Женщина будто застыла. Ее глаза были ледяными.
— Он часами рассказывал про Белинду, — продолжал Колин.
Когда она заговорила, ее тонкие губы остались почти неподвижными:
— Не вмешивайся не в свои дела.
— Рой заставил меня слушать, — сказал Колин. — Я не хотел. Но он стал рассказывать мне секреты.
Она уставилась на него.
— Ужасные тайны, — продолжал он. — О том, как Белинда Джейн погибла.
— В этом никакой тайны нет. Я знаю, как она погибла. Я видела. Это был... несчастный случай. Ужасный несчастный случай.
— Вы в этом уверены?
— Что ты говоришь?
— Он рассказал мне эти тайны, заставил поклясться, что я никому не расскажу. Но я не мог молчать. Это слишком ужасно.
— Что он сказал тебе?
— Почему он убил ее.
— Это был несчастный случай.
— Он месяцами вынашивал эти планы, — опять солгал Колин.
Она внезапно схватила его за руку и потащила к стоящей в удалении скамье. Как раз в той руке он держал куртку. Он испугался, что она обнаружит магнитофон. Однако этого не случилось. Они сели рядом, спиной к океану.
— Он сказал тебе, что убил ее?
— Да.
Она затрясла головой:
— Нет. Не может быть. Это должен быть несчастный случай. Ему было всего восемь лет.
— Некоторые люди рождаются плохими, — сказал Колин. — Я хочу сказать... знаете... таких мало. Совсем немного. Но время от времени... понимаете... можно прочитать в газете — как какой-нибудь маленький ребенок совершил умышленное убийство. Я думаю... как бы сказать... может быть, один из ста тысяч рождается с отклонениями. Понимаете? Рождается извергом. И что бы такой ребенок ни делал, это нельзя отнести на счет воспитания или окружения, потому что... понимаете... он родился таким, какой он есть.
