Харлан Кобен - Шесть лет
Я убил её сына. Эта мысль была одновременно и очевидной и невероятной.
Подъехал ещё один лимузин и остановился прямо перед семьёй. Казалось, что на мгновение все замерли. Двое мужчин, похожих на нападающих Нью-Йорк Джетс,[16] открыли заднюю дверь. Из неё вышел высокий, худощавый мужчина с зачёсанными назад волосами. Толпа начала шептаться. Думаю, мужчине было около семидесяти, и выглядел он неопределённо знакомым, но я не смог понять откуда. Он не встал в конце очереди, наоборот, очередь расступилась перед ним, словно Красное море перед Моисеем. У мужчины были тоненькие усики, как будто нарисованные чернилами. По пути к семье он кивками отвечал на приветствия и рукопожатия.
Кем бы ни был этот мужчина, он был важным.
Худощавый мужчина с тоненькими усиками остановился и приветствовал каждого члена семьи. Парень, которого я определил, как зятя, опустился на одно колено. Худощавый мужчина покачал головой, тогда зять сконфуженно отошёл назад. Один из «нападающих» шёл на шаг впереди худощавого мужчины, а второй — на шаг позади него. Никто из присутствующих не двинулся вслед за ними.
Когда худощавый человек пожал руку матери Отто — она стояла последняя — то повернулся и направился назад к лимузину. Один из мужчин, похожих на нападающих, открыл заднюю дверь. Худощавый забрался вовнутрь. Дверь закрылась. Один из «нападающих» сел на место водителя. Другой на пассажирское сидение. Лимузин сдал назад. Пока худощавый мужчина выезжал, все стояли абсолютно неподвижно.
Целую минуту после того, как он ушёл, никто не двигался. Какая-то женщина перекрестилась. Очередь снова ожила. Семья принимала соболезнования. Я ждал, мне было интересно, кто такой худощавый мужчина, если это имело значение. Мать Отто снова начала рыдать.
Её колени подогнулись, она упала на руки мужчины и зарыдала у него на груди. Мужчина помог ей встать, не мешая плакать. Он погладил её по спине и сказал какие-то слова, вероятно, сочувствия. Она надолго застыла в таком положении. А мужчина с невероятным терпением стоял и ждал.
Это был Боб.
Я вжался в кресло, хотя до меня было добрых сто метров. Моё сердце начало учащённо биться. Я сделал глубокий вдох и рискнул выглянуть. Боб аккуратно отстранил мать Отто, улыбнулся ей и направился к группе мужчин, которые стояли в десяти метрах от него.
Их было пятеро. Один достал пачку сигарет, и все взяли по одной, за исключением Боба. Очень мило узнать, что мой бандит хоть как-то заботится о здоровье. Я вытащил телефон, включил камеру, направил на лицо Боба, увеличил изображение и сделал четыре фотографии.
И что теперь?
Думаю, ждать здесь. Дождаться окончания похорон, а потом проследить за Бобом до его дома.
А потом?
Я не знал. Главное — узнать его настоящее имя, понять, кто он и надеяться, что всё это приведёт к причинам, по которым он расспрашивал о Натали. Тогда он, очевидно, был главным. Значит, он должен знать о причинах, так? Также я мог подождать, пока он сядет в машину и записать номер. Может быть, Шанта поможет узнать его настоящее имя, но я теперь полностью не могу доверять ей, и кроме того, насколько я знаю, Боб приехал на похороны со своими приятелями-курильщиками.
Четверо мужчин отделились от группы и пошли вовнутрь, оставив Боба с ещё одним парнем. Парень был молод и одет в блестящий, словно дискобол, костюм. Казалось, что Боб даёт Блестящему костюму какие-то инструкции. Блестящий костюм часто кивал. Закончив, Боб направился на похороны, а Блестящий костюм — напротив, с важным видом, почти с мультяшной наигранностью, двинулся в другом направлении, к ярко-белому Кадиллаку Эскалада.
Я закусил нижнюю губу, пытаясь решить, что делать. Похороны займут какое-то время, полчаса, час или около того. Нет смысла сидеть здесь. Я могу проследить за Блестящим костюмом и посмотреть, куда он приведёт.
Я завёл машину и поехал по Северному бульвару за ним. Странно «приделать хвост преступнику», но, кажется, все эти дни — одна сплошная странность. Я не знал, как далеко нужно держаться от Эскалады. Заметит ли он, что я еду за ним? Сомневаюсь, хотя у меня и были массачусетские номера. Он выехал прямо на бульвар Фрэнсиса Льюиса. Я держался через две машины за ним. Хитро. Я чувствовал себя, как Старски и Хатч.[17] По крайней мере, как один из них.
Когда я нервничаю, я всегда много и глупо шучу.
Блестящий костюм остановился у огромной оранжереи, которая называлась «Всемирный сад». «Великолепно, — подумал я. — Он забирает цветы для похорон Отто.» Вот ещё одна странность на похоронах: всё одеты в чёрное, но цветочное убранство может быть расцветки «вырви глаз». Однако магазин был закрыт. Я не знал, что делать дальше, поэтому ничего не стал делать. Блестящий костюм поехал к чёрному ходу. Я поступил так же, хотя и встал у обочины на довольно большом расстоянии. Блестящий костюм вылез из автомобиля и развязной походкой направился к чёрному ходу магазина. Он явно был поклонником развязной походки. Я не хотел давать преждевременных оценок, но учитывая то, с какими людьми он общался, одежду и манеры, можно сделать вывод, что Блестящий костюм, как сейчас говорят студенты, пафосный мудак. Он постучал в дверь кольцом на мизинце, пружиня на ногах, словно боксёр, ожидающий, когда закончится представление на ринге. Я подумал, что всё это больше для вида. Но ошибся.
Парень, которым мог бы быть моим студентом, в ярко-зелёном фирменном переднике и кепке «Бруклин Нетс», надетой козырьком назад, открыл дверь, вышел, и Блестящий костюм ударил его кулаком в лицо.
О, чёрт. Во что я ввязался?
Кепка слетела на землю. Парень, держась за нос, последовал за ней. Блестящий костюм схватил его за волосы. Он приблизил своё лицо к его так, что я уже испугался, что он укусит парня за возможно сломанный нос, и начал кричать на него. Затем он выпрямился и ударил парня несколько раз по рёбрам. Парень начал катался туда-сюда от боли.
Всё, хватит.
Переборов взрывоопасную смесь страха и инстинкта самосохранения, я открыл дверь машины. Страх можно контролировать. Я научился этому, когда был вышибалой. Любой, кто обладает хоть каплей человечности, испытывает страх во время стычек. Так мы устроены. Уловка в том, что нужно использовать его, а не позволять парализовать или ослабить тебя. Опыт помогает.
— Прекратите! — крикнул я, и тут пришёл на помощь инстинкт самосохранения. — Полиция!
Блестящий костюм повернул голову в мою сторону.
Я залез в карман, достал бумажник и открыл его. Нет, у меня не было значка, но он был слишком далеко, чтобы увидеть это. Моя уверенность должна обмануть его. Я был непоколебимым и спокойным.
Избитый парень пополз по полу в сторону двери. Он остановился, чтобы подобрать кепку, нахлобучил её на голову козырьком назад и исчез в здании. Я не возражал. Я закрыл бумажник и пошёл к Блестящему костюму. У него, должно быть, тоже был в этом некоторый опыт. Он не убежал, не выглядел виноватым и не пытался ничего объяснить. Он просто терпеливо ждал, пока я подойду.
— У меня к вам один вопрос, — сказал я. — Если вы ответите на него, то мы забудем обо всём этом.
— О чём? — ответил Блестящий костюм и улыбнулся. Его крошечные зубы были похожи на Тик-так. — Я не вижу ничего, о чём нужно забывать.
Я держал в руке телефон, где были чёткие фотографии Боба.
— Кто этот человек?
Блестящий костюм посмотрел на телефон и снова улыбнулся.
— Можно увидеть ваш значок?
Ого. С этим моя уверенность вряд ли справиться.
— Просто скажите…
— Вы не полицейский, — Блестящий костюм явно находил эту ситуацию забавной. — Знаете, как я узнал?
Я не ответил. Дверь магазина приоткрылась. Оттуда выглянул избитый парень и кивнул с благодарностью.
— Если бы вы были полицейским, вы бы знали, кто это.
— Просто назовите его имя…
Блестящий костюм полез в карман. Он мог вытащить пистолет. Нож. Или носовой платок. Я не знал. И не спрашивал. И, наверное, мне было всё равно. С меня хватит.
Не говоря ни слова и не предупреждая, я резко ударил его кулаком в нос. Послышался хрустящий звук, как будто я наступил на гигантского жука. Кровь побежала по его лицу. Несмотря на то, что щёлка между дверью и проёмом была маленькой, я увидел, что избитый парень улыбается.
— Какого…?
Я ударил его ещё раз, целясь в нос, чтобы убедиться, что он наверняка сломан.
— Кто он? Как его зовут?
Блестящий костюм зажал нос ладонями, как умирающую птичку, которую он хотел спасти. Я схватил его за ногу. Он упал почти в том же месте, что и парень меньше, чем минуту назад. Позади него исчезла щель между дверью и проёмом. Думаю, парень не хотел быть частью этого. И я не виню его. Кровь залила блестящий костюм. Спорим, кровь с него будет стираться, как с винила. Я нагнулся с поднятым кулаком.
— Кто он?
