Джонатан Келлерман - Книга убийств
— Не забывай про розовую полоску на личном деле, — напомнил он.
— Но Бернс ее все равно нашел. Вполне возможно, что она сама связалась с ним. Может, они вместе устроили ловушку для Немерова. Когда точно его убили?
— В декабре, перед самым Рождеством. Я помню, как миссис Немерова говорила мне, что они православные и отмечают Рождество в январе. И потому в декабре им праздновать нечего.
— Кэролайн находилась в «Школе успеха» в августе, — сказал я. — Она вполне могла покинуть ее четыре месяца спустя. Например, Уилли помог ей сбежать. И они собирались уехать из города, вот почему Уилли пытался продать героин на Венис.
— Господи, сколько же всяких вариантов и возможностей, — пробормотал Майло. — Ах-ха.
Он велел мне ехать в сторону управления, а потом, немного не доезжая, свернуть и остановиться около старого здания из красного кирпича, к югу от бульвара Санта-Моника.
В офис «Быстрый залог» вела стеклянная дверь, над которой красовалась яркая неоновая вывеска, а сами стекла украшал золотой лист. В отличие от «Школы успеха» это место привлекало внимание.
Я показал на знак «Стоянка запрещена».
— Я послежу за парковочными нацистами. Если не повезет, заплачу за тебя залог.
Душная прихожая представляла собой диковинное помещение, освещенное флуоресцентными лампами и обшитое чем-то горчичного цвета, что не имело никакого биологического родства с деревом. В дальнем конце находилась дверь без ручки, слева от нее висела одинокая репродукция пейзажа кисти Максфилда Пэрриша[16]. За высокой конторкой в старом дубовом вращающемся кресле сидел круглолицый человек лет сорока и ел огромный бутерброд, завернутый в промасленную бумагу, — впрочем, это не слишком помогало, бутерброд исходил всеми своими соками. Слева на конторке пристроились кофеварка и компьютер. Из бутерброда торчала капуста, куски мяса и еще что-то красное. Несчастному, который с ним сражался, удалось сохранить чистой рубашку с короткими рукавами, но лицо он перепачкал. Когда за нами закрылась дверь, он быстро вытер рот бумажной салфеткой и окинул нас настороженным взглядом серых глаз, но уже в следующее мгновение радостно заулыбался:
— Детектив Стеджес.
Он вытащил свое далеко не худое тело из кресла и потянулся через конторку пухлой розовой рукой. Я увидел на гладкой коже татуировку — синий якорь. Каштановые волосы были коротко острижены, а лицо ужасно походило на обгрызенный по краям блин.
— Джорджи, — проговорил Майло, — как дела?
— Люди ужасно плохие, поэтому дела у нас идут хорошо, — ответил Джорджи и посмотрел на меня. — Он не похож на нашего клиента.
— Сегодня никаких клиентов, — сказал Майло. — Это доктор Делавэр. Он работает консультантом в нашем управлении. Доктор, познакомьтесь, Джордж Немеров.
— Доктор у полицейских, — проговорил Джорджи и пожал мне руку. — На чем специализируетесь: болезни, которые передаются половым путем, или душевные?
— Молодец, Джорджи. Он психоаналитик.
— Все люди не в своем уме, — фыркнул Немеров. — Так что, думаю, у вас дела тоже в полном порядке. Если бы вы больше про это знали, то и меня бы упекли за решетку. — Тяжелые веки прикрыли сузившиеся глаза, но мягкое, круглое лицо оставалось спокойным. — Ну и что же случилось, детектив Майло?
— Да так, ничего особенного. Все ешь шпинат?
— Я его ненавижу, — сказал он, показав глазами на свою татуировку и обращаясь ко мне. — Когда я был пацаном, то просто обожал мультфильмы, но моим любимым героем стал морячок Попай. Однажды вечером, когда я учился в средней школе и не знал, что бы еще такое сотворить, мы с дружками отправились в Лонг-Бич, и я сделал себе эту мерзость. Мать чуть шкуру с меня не спустила.
— Как она? — спросил Майло.
— Совсем неплохо, — ответил Немеров. — В следующем месяце ей исполнится семьдесят три.
— Передай от меня привет.
— Обязательно, Майло, обязательно. Ты ей всегда нравился. Итак, зачем вы ко мне пришли?
Улыбка Немерова напоминала ангельскую.
— Я просматривал кое-какие старые дела, и всплыло дело твоего отца.
— Да? — удивился Немеров. — Как всплыло?
— В связи с еще одним убийством возникло имя Уилли Бернса.
— Вот как? — Немеров переступил с ноги на ногу, и улыбка на его лице погасла. — Ну, меня это не удивляет. Уилли Бернс настоящий подонок. Неужели его нашли?
— Нет, — ответил Майло. — То, другое, дело тоже не раскрыто. Убийство совершено до того, как погиб твой отец.
— И о нем никто не знал, когда вы, ребятишки, искали этого подонка?
— Нет, Джорджи. Бернс не является официальным подозреваемым в том деле. Просто его имя всплыло, вот и все.
— Понятно, — сказал Джорджи. — Нет, если честно, ничего мне не понятно. — Он закатал рукав и продемонстрировал нам свои могучие мускулы. — Неужели у вас там, за углом, стало так спокойно, что вы решили погоняться за призраками?
— Извини, что заставляю тебя вернуться в прошлое, Джорджи.
— Послушай, Майло, мы все должны делать свою работу. Тогда я был совсем мальчишкой, первый год в колледже, собирался стать адвокатом. А получил вот это.
Он развел руками.
— Я только хотел убедиться, что вы, парни, не вышли на след Бернса, — сказал Майло.
Глаза Немерова превратились в узкие щелки пепельного цвета.
— Не думаешь же ты, что я тебе сказал бы, если бы мы его нашли?
— Уверен, что сказал бы, но…
— Мы уважаем закон, Майло. От этого зависят наши заработки.
— Я знаю, что уважаете, Джорджи. Извини… Джорджи взял в руки свой бутерброд.
— Ну и кого еще прикончил Бернс? Майло покачал головой:
— Об этом еще рано говорить. Когда вы его искали, вам удалось узнать о его связях?
— Нет, — ответил Немеров. — Он был вонючим одиночкой. Наркоман, бродяга и дерьмо. Сегодня задницы из Бесплатной юридической помощи неимущим назвали бы его бедным, несчастным, бездомным гражданином страны и попытались бы заставить тебя и меня оплатить его ренту. — Он скривил губы. — Никчемный человек. Мой отец всегда обращался с ним уважительно, и вот как это дерьмо с ним расплатилось.
— Отвратительная история, — сказал Майло.
— Мерзкая. Даже после стольких лет.
— Твой отец был хорошим человеком, Джорджи. Немеров прищурился и посмотрел на меня:
— Мой отец отлично разбирался в людях, доктор. Лучше всякого психоаналитика.
Я кивнул и подумал: Он ошибся с Уилли Бернсом и заплатил за это жизнью.
Джорджи положил толстую руку на конторку и обдал меня запахом чеснока, горчицы и пива.
— Он прекрасно разбирался в людях, мой отец, но был слишком хорошим человеком, слишком добрым. Мать много лет корила себя за то, что отпустила его на встречу с Бернсом. А я тысячу раз говорил ей, что она ничего не могла сделать, не могла ему помешать. Уж если отец брал что-то в голову, он никого не желал слушать. Это и помогло ему выжить среди коммунистов. Золотое сердце и упрямая башка. Бернс же был неудачником и лжецом, но всегда приходил в суд в назначенное время. Вот почему мой отец ему верил.
— Конечно, — сказал Майло.
— Да, — проворчал Немеров.
Дверь в задней панели вдруг распахнулась, и в офис, который тут же показался мне крошечным, ввалилось семьсот фунтов живого веса. Два громилы, оба ростом примерно шесть футов и шесть дюймов, в черных водолазках, черных полотняных штанах, с черными револьверами в черной нейлоновой кобуре. Тот, что немного покрупнее, был полинезийцем, с длинными волосами, завязанными в хвостик борца сумо, торчащими в разные стороны усами и небольшой бородкой клинышком. Его спутника, рыжеволосого и коротко остриженного, природа наградила лицом с очень гладкой кожей и тонкими чертами лица.
— Привет, — сказал Джорджи Немеров.
Оба чудовища внимательно нас разглядывали.
— Привет, — отозвался Сумо. Рыжий что-то проворчал.
— Мальчики, это детектив Майло Стеджес, мой старый друг, который работает за углом. Он искал мерзавца, убившего моего отца. А рядом с ним психиатр, он трудится в том же управлении, потому что, как мы знаем, все копы не в своем уме. Верно?
Оба бегемота медленно кивнули.
— Перед вами две мои самые лучшие ищейки, — заявил Джорджи. — Это Стиви, но мы называем его Якудзуна, потому что раньше он выступал в соревнованиях по борьбе в Японии. А малыша зовут Рыжий Яков, он из Святой земли. Ну, какие новости, ребятки?
— У нас для тебя кое-что есть, — доложил Стиви. — Там, на заднем дворе, в фургоне.
— Четыреста пятьдесят девятый? Стиви заулыбался:
— Четыреста пятьдесят девятый и знаешь еще что? Приз. Мы выходили из его дома — представляешь, он лежал в постели, как будто думал, что никто не придет его искать. Через две секунды мы надели на него наручники и повели к машине. И вдруг занавеска на окне в соседнем доме чуть шевельнулась, и мы увидели, что нас кто-то разглядывает. Тогда Яков говорит: «Пойду-ка гляну, по-моему, там четыреста шестидесятый, которого мы уже все ноги стоптали искавши».
