Алексей Сухаренко - Антихрист и Русский царь
Он забежал в изрешечённое помещение и, подставив лестницу, полез на книжный шкаф, где лежал большой чехол с иконой. Сняв чехол, Мерзавой осмотрел святыню.
— Весь шкаф в пух и прах, а ей хоть бы что, — с раздражением констатировал статс-секретарь «Нового порядка».
Невидимка перекрестился на образ, перебирая в голове дальнейшие варианты развития событий.
— На корабль! — приказал Мерзавой, и вся группа под прикрытием автоматных стволов попятилась к выходу.
Юродивому позади группы было смешно наблюдать, как турки пятятся от «него», когда он уже за их спинами. Но ситуация осложнилась. Погрузив икону в катер, Мерзавой немного успокоился.
— Как доставите груз на крейсер, сразу же доложите, — проинструктировал он турецкого офицера.
Катер с матросом, офицером и невидимкой на борту отчалил от пристани. Матрос-рулевой находился в рубке, а турецкий офицер — возле иконы на корме. Юродивый спустился в небольшую каюту и включил трансформацию.
Катер уже стал выходить из бухты, когда офицер увидел себя, поднимающегося на корму. Жуткое ощущение, словно от опиума. «Всё из-за этой христианской иконы», — мелькнуло в голове турка. Эта Иверская Богоматерь наказывает его за то, что он посмел украсть её лик и увезти из обители. Она разделила его душу на две половинки! И теперь вторая — злая сущность — хочет его смерти. Между тем его зеркальное отражение медленно приближалось.
Турок попятился к борту катера, а потом, призывая Аллаха, решительно прыгнул за борт. Рулевому послышался шум, и он выглянул из рубки. Офицер направлялся прямо к нему. В руке он увидел пистолет. Страх охватил рулевого. Он никак не мог понять, «зачем эфенди доставать оружие, ведь на катере только они двое да эта "гяуровская" доска». Офицер взвел курок и показал дулом пистолета за борт катера. Рулевой спросил, что произошло, но в ответ услышал предупредительный выстрел в небо. Следом ствол пистолета недвусмысленно был направлен ему в грудь.
Но ещё до того за бортом раздался новый всплеск. До турецкого крейсера оставалось не более двухсот метров. Юродивый встал за штурвал и резким маневром направил катер к берегу, держа курс за береговые скалы. Он запустил обратную трансформацию и тут же пожалел, так как не учёл, что прозрачная рубка может выдать его с головой. Подтверждением этому стала очередь из крупнокалиберного пулемёта.
До берега оставалось совсем немного, когда с крейсера выстрелила пушка и по правому борту катера поднялся огромный столп воды. Его чуть не завалило на бок. Юродивый понял: если он остановится бросить якорь, немедленно взлетит на воздух от следующего попадания. Прибавив ходу, он направил катер в сторону небольшой проплешины среди осколков прибрежных скал, к которому, оказалось, существует водный путь. Но он ошибся. Борта заскрипели о подводные препятствия, катер затрясло, словно машину на бездорожье, но, за счёт увеличения скорости и инерции, ему удалось проскочить сквозь небольшую расщелину в подводных обломках, после чего его выбросило на берег. Юродивый от удара вылетел на мелководье, но не успел прийти себя от такого маневра, увидев в небе продолговатый летательный аппарат с исходящим лучом, который пытался высветить место выброски катера и, словно лазер, прожигал камни и песок.
Юродивый понимал, кто находится на борту, и быстро перешёл в невидимое состояние. И вовремя, ещё секунда-две, и лазер испепелил бы его. Невидимка бросился обратно на катер, но поздно на корме стоял «большеголовый», с ухмылкой ожидая его возвращения. В руках Изувиль держал чехол с иконой Богоматери.
— Я же говорил, что вижу тебя. — Его взгляд безошибочно отслеживал все передвижения невидимки. — Я не могу уничтожить твою нематериальную сущность, но заставлю тебя вернуться в материальное тело, и тогда тебе конец. Вот смотри, я сейчас на твоих глазах буду сжигать икону Иверской Богоматери. Попытайся её спасти, но помни: станешь видимым — уничтожу.
Луч с летательного аппарата, словно сверхмощный сварочный аппарат, прорезал борт катера и остановился около падшего ангела.
— Ну что же ты, христианин, сын священника, не бросаешься спасать святыню? — С этими словами он стал приближать икону к лучу.
Не зная, что предпринять, но повинуясь велению сердца, невидимка направил свою сущность в чёрный плоский чехол. Он хотел попробовать обернуть собой святыню и трансформироваться в не поддающуюся лазеру броню и таким образом спасти. Изувиль радостно заржал, захлопнув приготовленную ловушку.
— Нет защиты от моего лазера, он наполнен силой адского пламени. — И тут же, не мешкая, подставил икону под смертоносный луч.
Чехол с иконой вспыхнул и в один момент превратился в пепел.
— Дьявол, — недовольно выругался Изувиль, увидев невредимую суть оборотня. — Что же ты ничем не обернулся? Страшно гореть в адском пламени? Продал ты свою веру, отступник.
Юродивый не ответил, хотя подмывало сказать, что тот сжёг не образ Богоматери, а пустой чехол. Проникнув внутрь, он увидел, что образа нет, лишь пустая доска, подложенная для веса. Образ таинственным способом исчез. И понятно. Иверская Богоматерь не должна попасть в поганые руки исчадия ада.
— Запомни, Оборотень, постоянно находиться в невидимой сущности ты не сможешь. — Изувиль был в приподнятом настроении. — С сегодняшнего дня, когда снова обернёшься человеком, придётся всегда быть начеку, ждать моего внезапного появления. Я в любом случае уничтожу тебя, как ошибку Сатаны. Сотру, как ластик стирает помарку в тетради.
С этими словами падший ангел влетел в световой тоннель, направляясь в летательный аппарат. Не успел невидимка и глазом моргнуть, как аппарат устремился к линии горизонта, исчезнув в долю секунды.
Слух об исчезновении Иверской иконы Божьей Матери моментально разлетелся по всему Афону. Монахи, готовые защищать свои обители от вторжения турецких войск, разом впали в уныние, смиряясь с предстоящим переселением. Турки оккупировали весь северо-восток полуострова. Частичная зачистка от православных началась уже на юге и вот — вот грозила подойти к стенам российского православного монастыря. Греция проиграла несколько битв в Эгейском море, а её немногочисленный флот полностью разгромлен турецкой армадой. Турецкие войска, дислоцированные на территории турецкого Кипра, перешли определённые ещё ООН границы и взяли под контроль всю греческую часть острова, на следующий день вошли во Фракию под благовидным предлогом защиты мусульманского населения. Прошедшие при посредничестве НАТО переговоры не увенчались успехом. Турция претендовала на часть спорных территорий, греческий континентальный шельф в Эгейском море, и настаивала на своём протекторате над слабым соседом, для чего предложила унизительный двухсторонний договор. Греки отказались и объявили о всеобщей военной мобилизации. Россия отправила Турции ноту протеста в связи с её действиями на Афоне, требуя воздержаться от дальнейших действий и покинуть святую землю. Впрочем, без ответа. Турки ещё больше активизировались в Афоне, вплотную подойдя к Свято-Пантелеймонову монастырю.
Царь выслушал рассказ своего помощника с огромным вниманием, иногда по-детски открывая рот от удивления.
— Теперь я подвергаю вас риску, мне лучше бы сейчас вернуться в невидимую сферу, — напомнил Юродивый Романову про угрозу пророка Антихриста.
— Это не пришелец, — поразил Юродивого ответ Михаила Георгиевича, — это падший ангел Изувиль, правая рука Сатаны, данный Антихристу в помощь. Он, конечно, очень силён и грозен для всех и для тебя тоже, но не для меня.
— Как так? — обрадовался удивлённый помощник.
— У меня самая сильная защита — от Святой Троицы.
— Зачем же вам я? — поник защитник. — Что я могу? Только помешаю.
— Тебя послал Господь, значит, нужен, — успокоил его Романов. — Ты уже не раз спасал меня от смерти. Но от посягательств сил ада я защищён. Так что рядом со мной ты в полной безопасности, но в иных условиях должен беречься.
— Тогда мне нужно переехать на проживание в Кремль, — пошутил помощник. — Небольшой кабинетик с диванчиком найдёте для меня?
— А что, может, и в самом деле тебе жить на одном со мной этаже, я распоряжусь подготовить тебе соответствующее помещение, — совершенно серьёзно отреагировал Михаил Романов.
— С моей внешностью я всю кремлёвскую обслугу распугаю, — смутился Юродивый. — Уж лучше в съёмной квартире поживу.
Телефонный звонок прервал их разговор. По мере того как он слушал, его лицо становилось мрачнее тучи. Наконец он положил трубку.
— Бедный мой народ, сколько трудностей и горя ещё предстоит ему пережить. — На его глаза навернулись слёзы, он повернулся к иконам, крестясь и прося у Господа послабления русскому люду.
