Михаил Зайцев - Час ворона
Воспоминания о садисте с порванной физиономией возродили затаившуюся под сердцем злобу. Еще минута, и подавленный злостью высшего порядка индикатор половой активности упадет на полшестого. Женщина сначала расстроится, потом обидится, потом выставит меня вон!
Резко поменяв позицию, я подхватил Ангелину за небритые подмышки и усадил верхом на свои чресла в позу наездницы. Стыковка двух космических начал, мужского и женского, произошла без сучка, без задоринки. Почему космонавты во время стыковок не производят предварительную смазку контактирующих деталей? Хрен их знает!
Ангелина дугой выгнула спину, запрокинула голову. Даже в пылу страсти эта женщина не забыла, как извиваются порномодели, дабы приподнять обвислые груди. Я схватил ее за плечи, рывком повалил на себя, обнял крепко, укусил мочку уха и конвульсивно напряг мышцы.
Она вцепилась в мои бока, гортанно выкрикнула грязное ругательство, я стиснул зубы, и мы кончили одновременно.
Ангелина Петровна, продолжая материться, только уже не громко, а почти шепотом, расслабилась, размякла, лежа у меня на груди. Ее шершавый язык слизнул с моей шеи капельку пота. И тут я завопил дурным голосом:
– Ауу-у-у-а! Б-блин! Как больно!!!
– Что с тобой?! – Ангелина Петровна проворно соскочила с моего тела, замерла рядом на коленях.
– Ребро! – Я схватился обеими руками за левый бок. – Не болело и вдруг схватило! Наверное, наркоманы, когда меня били, травмировали ребро. Я в детстве упал с велосипеда и заработал трещину в ребре. Сейчас точно такая же боль... Очень больно...
Стараясь говорить сдавленным голосом, я прикрывал руками бок, ибо на нем, к сожалению, не было ни ссадины, ни синяков.
– Тебя срочно нужно отвезти в больницу! – строго сказала Ангелина Петровна, подобрала с пола халатик, накинула на обнаженные плечи, поднялась на ноги. Она была явно недовольна и раздосадована.
– Прости... – Я зажмурился от мнимой боли.
– За что? – Она удивилась
– Все со мной не слава богу, все наперекосяк... Вот, встретилась, наконец, женщина, которая... – Я открыл глаза, выдавил слезу, что оказалось легко, так как капелька едкого пота закатилась со лба под веко. – Которую... Прости! Не сердись на меня...
– Стас! – Лед в ее голосе растаял. – Милый мой! Какой же ты хороший...
Ангелина Петровна нагнулась, нежно чмокнула меня в губы.
– Стас, я отвезу тебя в больницу. Немедленно!
– Спасибо тебе. За то, что ты есть. За то, что мы встретились...
– Через полчаса мы будем в больнице, не беспокойся!
– Через полчаса? – Я оперся об пол локтями, сел, не забыв мимикой показать, как мне якобы больно.
– Недалеко, в райцентре, есть приличная больница. Полчаса езды отсюда.
Я едва сдержался, чтобы не закричать: «Нет! Только не это!» Но сдержался. Помассировал бок, вдохнул, выдохнул.
– Фу-у! Кажется, полегчало немного. Повернулся как-то не так и было очень больно, а сейчас полегчало... Ангелиночка, боюсь показаться хамом, но не могла бы ты подбросить меня до Москвы, до Первой Градской больницы, что рядом с метро «Октябрьская». В Первой Градской мой однокашник работает. Вдруг понадобится гипс, госпитализация, а мне никак нельзя валяться вдали от столицы, я в запуске.
– Зачем же рисковать здоровьем, милый? Дорога до Москвы длинная, – сказала она с нежностью и поспешила поинтересоваться: – А что означает «в запуске»?
– С кино запустился. Режиссирую новый телесериал. Месяц еще подготовительного периода остался, потом вхожу в производство. Два года писал сценарий, год искал деньги. Обидно будет, если из-за ребра пустякового все пойдет прахом! С такими актерами договорился!
Она смотрела на меня, трепеща всем телом. В ее глазах читалось множество вопросов: «О чем будет телесериал? Какие «такие» актеры заняты в съемках? Позволено ли ей будет взглянуть, хотя бы одним глазком, за кулисы кинопроизводства? Познакомлю я ее с актерствующе-режиссерствующей богемой или нет?»
– Хочешь у меня сниматься?
– Я!!! Ха! – Она смущенно рассмеялась, пряча глаза, полные вопросов. Отвечая на ее вопросы, я мог легко запутаться во вранье. – Стас, ты шутишь?
– Отнюдь! Главной роли не обещаю, но в эпизоде можешь попробоваться, если хочешь. Нынче модно снимать непрофессионалов. Вспомни хотя бы «День лунного затмения».
Упомянутый мною кинофильм Ангелина Петровна, конечно же, не видела и, конечно же, не подала виду и, разумеется, замялась с ответом на мою киноведческую реплику, чем я поспешил воспользоваться, переводя разговор в другое русло:
– Ангелина, где бы мне помыться, а? Ноги грязные, волосы свалялись, стесняюсь своего вида.
– Помыться? Конечно! Сейчас дам полотенце! – захлопотала Ангелина Петровна. – Грязную одежду оставишь у меня. Во что тебе переодеться, найдется, не горюй. Примешь ванну, оденем тебя и поедем в Москву. Ой, забыла совсем! Ты есть хочешь?
– Неплохо бы перекусить.
– Что ты любишь?
– Кажется, тебя...
– Стас! – Она упала на колени рядом со мной, сидящим на полу, прильнула щекой к моей щеке и зашептала на ухо всякую бабью чепуху.
Я действительно в ту минуту по-своему ее любил. Ведь любит же жокей кобылу, которая помогает ему первым прийти к финишу! Сам видел, как после бегов жокей-победитель целует вспотевшую кобылку в слюнявые губы.
Устав слушать нежные признания Ангелины Петровны, я громко ойкнул.
– Ой! Сволочизм какой, опять ребро!
– Давай, я помогу тебе подняться и доведу до ванной.
И все же я сволочь, господа! И хренушки благоприобретенный сволочизм по отношению к слабому полу позволит мне когда-нибудь жениться!
Поддерживаемый Ангелиной Петровной, я проковылял через залу в ванную. Ванная комната в коридорчике из зала в спальню оказалась устроена по образу и подобию городских аналогов. Не джакузи, нет, но вполне современная белоснежная ванна, в пару ей раковина, блестящий смеситель, полочка с шампунями и стаканчиком для зубных щеток, зеркало с врезанными в блестящую поверхность светильниками, испанская плитка на стенах и на полу. У меня дома ванная скромнее.
Горячая вода плотной струей полилась на эмаль. Несколько капель душистой пены для ванн, и под напором струи родились первые мыльные пузыри. С помощью женщины, названной в честь крылатых райских созданий, я забрался в теплую воду. Вытянулся, расслабился.
– Сейчас принесу полотенце.
– Не нужно. Вытрусь твоим. Мне так приятней. Вотру запах твоего тела в поры кожи, пропитаюсь тобой.
– Ты говоришь так необычно... – Она в который раз зарделась. – Что приготовить на ужин? Будешь мидии? Есть хорошие, французские.
– Буду. С сухим белым вином. Но не могу смолчать, дорогая, твоя мидия для меня вкуснее и желанней всех лакомств на свете!
До нее не сразу дошел глубинный смысл пошлого комплимента. А когда дошел, я испугался, что Ангелина Петровна запрыгнет ко мне в ванну. Срочно пришлось снова играть роль человека с треснутым ребром. Застонать, закусить губу, потереть пальцами бок.
Прозвучало еще несколько взаимно ласковых фраз, и моя любовь пошла готовить жратву. Если сяду на мель с рекламным бизнесом, устроюсь в службу 907 – секс по телефону. У меня получится.
Я расслаблялся в теплой, мыльной воде душой и телом, возлежал в ванной и улыбался. То идиотской улыбкой довольного собой человека, то улыбкой акулы, обманувшей подводного охотника с гарпуном и готовой перекусить шланг между кислородным баллоном и загубником аквалангиста-браконьера.
Вот и позади все опасности. Как внешние, так и внутренние. Никто больше не будет травить меня собаками. И совесть, надеюсь, не смутит разум. Минутки-бриллианты обесценивали мои победы, исчезая в вечности, однако и отдых был необходим, как лекарство во время болезни. Скоро, совсем скоро предстоят поиски капитана Верховского. Попрощаюсь с Ангелиной на пороге Первой Градской больницы. Зайду в больничный приемный покой и, спросив какую-нибудь чепуху у медперсонала, извинившись, уйду. Пешочком доберусь до метро. Займет мне Петровна пару тысяч на телефонные жетоны? Конечно, ведь мне из больницы нужно постоянно названивать по своим телесериальным делам. На деньги Ангелиночки прокачусь под землей. Я, кстати, молодец – ляпнул Первая Градская, первое, что придумал, а больничка-то, в натуре, рядом с метро, совсем близко. Подземкой доберусь до района проживания Лешки Митрохина, по памяти найду школу, где давненько наблюдал тренировку Верховского. Язык до Киева доведет – отыщу ближайшее отделение милиции. Капитан Верховский к тому времени, естественно, уйдет со службы домой (лишь бы не был в отпуске!), справлюсь у дежурного о домашнем телефоне Вити Верховского, представлюсь его старинным друганом. Позвоню капитану, можно прямо из ментуры, и кранты человеку со шрамом!
Не забыть бы только голову обрить. Береженого бог бережет. Кордоны на дорогах нельзя игнорировать. А Петровне скажу – смена имиджа является знаком обновления бытия художника, повстречавшего долгожданную любовь.
