Олег Егоров - СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ
— Да. — Особой приветливости я в ее голосе не услышал.
— И что вы решили?!— полюбопытствовал я тем не менее.
— Завтра в номер, — сообщила она, не меняя интонации.
— Преклоняюсь перед вашим женским мужеством! — сказал я с чувством.
Она фыркнула и повесила трубку.
Теперь и я сделал свой ход, коли мы впрямь играем. Весь мир — доска, и люди в нем — фигуры.
Часть II Катоблепас
ГЛАВА 16 ДЕТИ ПОДНЕБЕСНОЙ
Самой статьи в «Новом Петрограде» я не читал, как не читал и всего остального, что печатается в этом — похвалить! похвалить! — прогрессивном и смелом периодическом издании. Но зато довелось мне прочесть ее сокращенный вариант, опубликованный в одной из популярнейших центральных газет под заголовком «Тридцать три несчастья». Начиналась заметка следующим образом: «Непостижимая эпидемия захлестнула коллектив небольшого по масштабам обеих столиц коммерческого банка, преимущественно специализирующегося на инвестициях в сфере нефтяного бизнеса. Менее чем за год разного рода несчастные случаи унесли жизни шестерых его сотрудников, и еще один пропал без вести. Этот своеобразный «бермудский треугольник» стихийно возник...» и так далее. Окончание было написано в несколько фельетонном духе, что мало соответствовало изложенным в статье трагическим фактам: «...И неудивительно, если вскоре правление «Дека-Банка» займется набором добровольцев для пополнения изрядно поредевшего штата. Засим рекомендуем господам безработным почаще заглядывать в интересующие их колонки. Авось да появится там что- то вроде: «Приглашаем на высокооплачиваемые должности специалистов по кадрам, бухгалтеров, операторов и охранников с богатым опытом выживания в каменных джунглях. Страхование от несчастных случаев осуществляется за счет нанимателя». Набранная в конце жирным кеглем приписка «Публикуется в сокращенном варианте по материалам статьи «Казни египетские», газета «Новый Петроград» от 16.11.99 г.» свидетельствовала о том, что Ольга Сергеевна постаралась на славу и бумаги не пожалела. Таким образом, шах, объявленный при ее участии моим далеко не голым королям, должен был вызвать в их лагере порядочный переполох. И он таки его вызвал.
Резонанс от публикации в прессе докатился до меня с курьерской скоростью. Скорее даже, чем я ожидал. Ответный ход противников был адекватен их возможностям и явно превышал мои собственные.
— Тебя объявили! — сказал не на шутку встревоженный Руслан, заходя поутру в обжитые мной «лаокооновские» апартаменты. — Сматывай удочки! Пол-лимона ворам за твою башку обещано! Теперь каждая падла сдаст!
Пока я собирал свои пожитки, он поведал о вчерашнем сходе законников и преступных авторитетов, на котором был брошен клич: «Ату его!»
«Руслан прав! — прикинул я. — За эти деньги меня кинутся разыскивать все кому не лень, от милиции до отбросов общества! В погоне за мной теперь объединятся как преступные элементы, так и те, кто ведут с ними неустанную войну. Какая, к свиньям, война, когда здесь такие бабки ломятся?! Ну что же! Все верно. Я объявил, и меня объявили».
— Пол-лимона баксов! — сокрушался Руслан. — Это же сказать кому — не поверят! Целых пол-лимона за такого охламона!
— Только в рифму не говори! — разозлился я, защемив палец молнией сумки. — Частушек мне сейчас не хватало!
— Кому же ты так ноги-то оттоптал?! — Ожидая меня, Руслан присел на подлокотник дивана, — Премьер-министру, не меньше!
— Премьер у нас человек порядочный! — Я поднял сумку. — У него таких денег нет. На меня, по крайней мере.
Сопровождая меня к запасному выходу, Руслан поделился своими планами на мое ближайшее будущее:
— Суток на двое-трое Чен тебя в уединенном месте у родственников спрячет. О расходах не беспокойся: будешь на всем готовом. Без моей команды оттуда ни ногой. Связь — через китайца. В пиковом случае — по мобильному.
Он опустил в боковой карман моей куртки «моторолу».
На улице нас поджидали Матвей Семеныч и продрогший в спортивном костюме Серик. Молодой отец протянул мне увесистый полиэтиленовый пакет.
— Джин-тоник, — пояснил он. — Бутерброды-кофе. Термос как-нибудь потом завезете.
Провожали меня, будто на фронт. «Прощания славянки» не хватало для полного счастья. Приняв у работника сауны «дар от сердца», я пожал его руку. А Руслан протянул Проявителю бумажку с адресом.
— Не гони, Семеныч! — предупредил он. — Сашку надо без дорожных инцидентов довезти! Но если инспектора тормозить станут — гони! Потом разочтемся!
«И чего только не бывает на белом свете! — размышлял я, прислушиваясь к наставлениям моего боевого товарища. — Вот живешь ты, Руслан, в достатке и уважении. Купцы да фабриканты в пояс тебе кланяются. Братва тебя слушает, как отца родного, да и пуще отца! И грезится тебе, что всегда так будет. А случись беда великая, и окажутся в беде твоей самыми надежными помощниками банщик, да старый фармазон, да китаец лукавый, как ты в моей оказался».
— Ничего не забыли, Александр?! — спросил, запуская двигатель, Проявитель.
«Разумеется, мы забыли! Попрощаться с Русланом забыли мы!» — Я оглянулся назад.
— Пошел! — Руслан хлопнул «москвичонка» по багажнику, словно горячего скакуна.
«Уединенное место» доктора Чена оказалось комнатой в общежитии сельскохозяйственной академии, напоминавшем гудящий пчелиный рой. Причем «пчелы» все лопотали по-китайски.
Доктор Чен встретил нас у дверей.
— Как плечо?! — Твердой ладошкой он ткнул меня в область ранения.
— Спасибо! Как ваше?! — откликнулся я на бодрую шутку целителя.
— Так! — хихикнул китаец.
Матвей Семеныч, метнув в него свирепый взгляд, развернулся и погнал машину прочь от рассадника шарлатанов.
— Старый человек! — покачал головой Чен, глядя ему вслед. — Омолодить его надо! Я только раз омолодил! Один раз мало! Очень старый!
«За каким шайтаном осторожный и опытный друг мой татарин определил меня в эти маньчжурские казармы?! — недоумевал я, поднимаясь по лестнице вслед за доктором. — На фоне кадмия белое пятно трудней сыскать, чем меня в толпе китайцев!»
Мимо с коробками и здоровенными тюками вверх и вниз, будто джонки по Янцзы, сновали раскосые коробейники. Стойким запахом промышленной кожи был пропитан весь воздух общежития.
— Вам понравится! — обнадежил меня Чен. — В комнате только трое! Младший брат моей жены и еще двое!
Мне бы следовало сразу развернуться и уйти, но любопытства ради я решил задержаться, хоть бы и ненадолго. Дети Поднебесной всегда чем-то привлекали меня и казались мне среди всех представителей азиатского континента наиболее родственными по образу мыслей. Впечатление это, впрочем, сложилось больше из литературы и философии расы изобретателей пороха. И я как-то хотел его закрепить бытовым примером.
Расценив мое молчание как признак недовольства, Чен поспешил объясниться:
— В моей квартире очень шумно! Частная практика! Много людей заходит. У вас есть богатые старухи? Чен знает секрет! Мертвые воды Шамбалы!
Пробегавший по коридору носильщик задел доктора углом неподъемной с виду коробки, и Чен отлетел в мои объятия.
— Все спешат! — воскликнул он, будто извиняясь за чужую неловкость. — В комнате иначе!
В комнате, куда привел меня Чен, действительно было по-другому. Развешанные по стенам на стальных костылях дубленки и кожаные куртки всех возможных фасонов давно и окончательно превратили ее в склад готовой продукции. Тут же стояла и упаковочная тара в штабелях. Четыре кровати были сдвинуты к центру комнаты. Ютившиеся на оставшемся пространстве ее обитатели дружной семьей сидели за двумя составленными вместе узкими столами, тянувшимися почти от самой двери до единственного окна, и пили вино. Вино было азербайджанское, но разливалось по старой китайской традиции из чайника. Захмелевшие китайцы что-то шумно обсуждали на своем птичьем наречии, когда Чен и я нарушили своим появлением их темпераментную спевку.
Китайцев, надо заметить, в комнате было втрое, по меньшей мере, больше, чем обещал из скромности доктор. И немедля он стал меня со всеми знакомить:
— Шень Лянь!.. Сяо Цынь!.. Ян Шунь!.. Шень Сяо- ся!..
На четвертом имени я оставил напрасную попытку запомнить, кого и как зовут. В ушах моих только рассыпался беспорядочный набор шипящих и цокающих звуков. Каждый представленный тянул мне свою руку через стол, и очень скоро я сделал вид, что перезнакомился со всеми. Последним был младший брат жены Чена почтенный Янь Хуэй. Судя по его приблизительному возрасту, жене доктора было лет сто. Ее наличие, вполне вероятно, и подсказало врачевателю мысль заняться таким прибыльным бизнесом, как омоложение.
Радушные китайцы потеснились, и Янь Хуэй усадил меня подле себя. Тотчас предо мной объявилась чашка с отбитой ручкой.
