Кеннет Харви - Брад
Девушка покачала головой.
— Она не разговаривает, так что никаких фокусов. Понял?
Брад внимательно смотрел на подростка.
— Понял?
— Что понял? — спросил Брад.
— Понял, что я сказал? Отстань, слышишь?
Брад кивнул. Конечно, он слышал голос.
Подросток испепелил Брада взглядом.
— Не смей к ней прикасаться. Один такой умник уже нашелся. Видишь, у нее на лице шрамы? Понял? Все трогал ее и трогал. И тот парень отрезал ей язык. Так что она не разговаривает, и я не хочу, чтоб ты над ней смеялся. Есть контакт?
— Что?
— Контакт!
— Нет, — честно ответил Брад.
Он покачал головой и решил проверить, не осталось ли чего в карманах. Нет, пусто. Под решительным взглядом подростка. Брад тщательно осмотрел пол под ногами.
— Нет, — грустно сказал он. — Нету.
Девушка рассмеялась, но в глазах у нее блеснули слезы. Она мягко шлепнула Брада по коленке. Подросток прислонился к стене, не спуская глаз с этой парочки.
Брад начал раскачиваться взад-вперед. Он несколько раз ударился спиной о стул. Сидящий на нем человек оглянулся, увидел макушку Брада и могучую спину, подождал, пока Брад качнется вперед, и переставил стул. Брад упал на пол, отпустил колени и отчаянно замолотил по воздуху руками.
В комнате стало очень тихо, только из-за самого дальнего столика доносилось какое-то бормотание. Через секунду весь бар ревел от смеха. Люди решили, что человек в темных очках потерял сознание. Упал и затих. Это явно подтверждало, что остальные-то в порядке, никуда не упали, сидят на своих местах. Народ аплодировал сам себе за то, что остался в полном здравии.
Брад смотрел в потолок. На побелке расплывались коричневые пятна, змеились трещины. Старый дом. Этот дом. Он хранит столько воспоминаний. Брад хмыкнул раз, другой и наконец громко рассмеялся. Он сел и широко улыбнулся девушке. Она не смеялась. Глаза у нее были испуганные. Темные очки при ударе слетели с лица Брада, и теперь он ясно видел все вокруг.
Свет стал ярче, хотя дымовая завеса и осталась. Брад оглянулся и заметил, что все улыбаются. Он тоже рассмеялся и даже задрожал от радости. Как здорово делать что-то вместе со всеми! Девушка снова коснулась его, и Брад понял, что надо перестать смеяться. Ради нее.
В ее карих глазах жило беспокойство, а еще невероятная красота.
Рука девушки по-прежнему лежала на колене Брада. Остальные подростки благородно не вмешивались. Они начали понимать, что происходит между этими двумя людьми, и уважали их чувства.
Человек с огромным шрамом что-то неразборчиво пробормотал насчет совета да любви.
Семья алкоголиков склонила головы. Может, просто монетку обронили.
Щен отдал честь, он вспомнил, что так делали в старом черно-белом фильме, который он однажды видел. Даже Моно все понял. Он секунду подождал, потом кашлянул, чтобы прервать затянувшееся молчание.
Девушка обеими руками взяла ладонь Брада и положила ее себе на макушку. «Вороны» откинули головы назад, разинули рты и довольно закаркали.
Брад пососал нижнюю губу. Он заметил слезы в глазах девушки, губы ее кривились в улыбке. Две капли потекли по щекам. Это был крик прощения. Девушка всматривалась в лицо Брада, в его зрачках она видела отражение собственных глаз. Видела собственное спокойствие и готовность следовать за своей судьбой.
Она не удержалась и провела пальцем по толстым губам Брада. Ей хотелось, чтобы они перестали дрожать. Посетители деликатно отводили глаза, разглядывали стены или бутылки с пивом. Они не знали, что надо делать, как реагировать на неуклюжее молчание, вдруг окутавшее их души. Карканье заполнило бар. И никакие угрозы Моно не могли заставить «воронов» замолчать. Они искали пищи и новых открытий.
Глава восьмая
КОРДОН
— Слушай, ну прости! — умоляла Андрена.
На лицо ее сквозь лобовое стекло падали красные отблески. За окном в темноту взмывали столбы пламени, отчего небо казалось бездонным и совсем не городским.
— Да ладно.
По радио шел репортаж о пожаре. Джим слушал и грыз ноготь.
— Ну прости, — горестно шептала Андрена, раскачиваясь взад-вперед. — Я же не знала.
Джим опустил стекло, высунул голову на улицу и попытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь череду брошенных посреди дороги машин.
— Там встать некуда. Вылезай. Пойдем пешком.
Сзади надрывно выла сирена. «Скорая» не только застряла сама, но еще и перегородила две полосы. Теперь точно никому не проехать.
Джим в сердцах ударил по рулю, вылетел из автомобиля и, не оглядываясь, устремился вперед.
«Вот и я такая же бесполезная, как эта „скорая помощь“», — подумала Андрена.
Она открыла дверцу и чуть не поцарапала крыло соседнего автомобиля. Увидев сердитое лицо водителя, девушка испуганно отпрянула и побежала догонять мужа.
Они долго петляли между машинами. Люди громко переговаривались через открытые окна, многие без особой надежды давили на клаксон. Когда Джим и Андрена добрались наконец до полицейского кордона навстречу им тут же шагнул страж порядка.
— Там мой клиент, — выдохнул Джим, — он там… лечится.
— Простите, сэр, но у меня приказ никого не пропускать.
— Я его адвокат.
— Не имеет значения, сэр.
— А эти как же? — Джим показал на двоих штатских, которых только что пропустили.
— Это репортеры.
— Она тоже репортер. — Джим принялся тыкать в жену пальцем, будто в чем-то ее изобличал.
— Очень хорошо. — Полицейский не шелохнулся.
Адвокат очумело повернулся к Андрене:
— Где твое удостоверение?
Андрена наморщила лоб и задумалась.
— Дома, в сумочке.
Джим выругался. Ему хотелось выпрыгнуть из тела и убежать к черту на кулички.
Вдруг Андрена увидела знакомое лицо.
— Френк! — закричала она.
Шум и гам уже распространились на пару кварталов. На шее у Френка болтался фотоаппарат. Журналист двигался, как сомнамбула, похоже, его подняли с постели.
Возле кордона Френк замер в нерешительности.
— Что? — спросил он. — Что случилось?
— Это Френк! Мы с ним вместе работаем! — Андрена схватила сотрудника за рукав и потащила к полицейскому. Френк поскользнулся.
Полицейский внимательно изучил фотоаппарат журналиста, а заодно одежду и ботинки.
— Ваше удостоверение, пожалуйста.
— Прошу.
Журналист протянул ламинированную карточку.
— Мне нужно туда пройти.
— Проходите.
Полицейский уступил дорогу. Френк ринулся за кордон, прокричав на ходу:
— Эта со мной! Новый репортер криминальных новостей! Ей еще удостоверение не выдали!
И убежал фотографировать охваченное огнем здание.
— Ладно. — Полицейский повернулся к веренице машин. — Проходите.
Они кинулись вперед, но фараон уперся кулаком Джиму в грудь.
— Вы адвокат, — заявил фараон, не отрывая глаз от гудящей пробки.
— Ну, в общем, да, — нахмурился Джим.
— А не репортер.
Адвокат прорычал что-то ненормативное, извинился и в растерянности отступил. Глаза застилала белая пелена. Предметы расплывались. И тут Джима осенило:
— У меня там брат! Полицейский! — закричал он и назвал имя брата.
Фараон вдруг ожил и впервые посмотрел адвокату в глаза.
— Да. Вижу. Вы и в самом деле похожи.
Сказал он это с какой-то странной интонацией, мягко, почти ласково. Джим насторожился.
Один из патрульных толкнул другого в бок и что-то зашептал ему на ухо. Оба уставились на Джима.
— В чем дело? — спросил адвокат.
— Примите наши соболезнования, — хором ответили они.
— Что? — переспросил Джим. — Какие соболезнования?
К ним подошла Андрена. Она вернулась, увидев, что муж стоит у кордона в полной растерянности. До нее донеслись слова полицейского:
— …на пожаре.
Небо рухнуло Джиму на голову. Душа вагонеткой покатилась из опустевшего тела.
— Соболезную, — повторил фараон, освобождая проход. — Вы извините, я вас не сразу узнал.
Джим заковылял вперед. Над больничным двором взлетали в воздух снопы искр. Пожарные карабкались по лестницам, тянули непослушные шланги, из которых била пена. Джиму казалось, будто вокруг не воздух, а белая мутная жижа.
Пожарные боролись с огнем, а Джим — с собой, пытаясь заставить себя дышать. До чего все похоже! Кто-то дотронулся до его лица Андрена. Смотрит. Глаза в глаза.
— Что он там делал? — спросил Джим.
Он отшатнулся от жены и пошел по замусоренной улице к воротам. Жар обволакивал. Джим услышал цоканье каблуков. Значит, Андрена идет следом.
Джим оглянулся на полицейских. Набежала толпа. Люди, словно комары, присосались к его горю. В колеблющемся свете лиц было не разглядеть.
Джим остановился у ворот. Поодаль испуганными животными кричали больные, их сажали в фургоны и автобусы. Здание почти совсем исчезло за стеной огня. Джим снова оглянулся на кордон. Кордон. Граница. Он перешел границу и теперь бредет по нейтральной полосе. А рядом плетется жена, не зная, что предпринять.
