Катерина Кириченко - Отстегните ремни
Кажется, все это звучит полным бредом, — подумала я. И в чем, собственно, заключается моя просьба?
Но советник отнесся к моей истории на удивление серьезно.
— Как имя этого вашего «не самого главного» олигарха? — спросил он после паузы.
— Максим Аганов. У него больнично-аптечный бизнес. По всей России, кажется, в разных городах.
Советник закрыл глаза, подумал с минуту.
— Нет, не вспомню, что слышал такую фамилию. Но здесь по нашим меркам каждого крупного бизнесмена можно назвать олигархом. И проблемы их тут прямо пропорциональны их состояниям. Если вы говорите, что ваш Аганов — крупный бизнесмен, то не удивлюсь, что все происходило именно так, как вы и предполагаете. Ребенок, скорее всего, понадобился для урегулирования какой-то спорной ситуации в бизнесе. Такое варварство здесь до сих пор применяется сплошь и рядом. Русские дети поэтому часто ездят с телохранителями и ходят в закрытые и охраняемые детские учебные учреждения. Как это ни прискорбно. Да что я вам рассказываю? Вы же отсюда?
Я кивнула.
— В каком году уехали?
— В девяносто четвертом… — протянула я тоскливо.
— Вовремя.
В дверь постучали, и на столе появились кофе и Дашин сок. Советник подошел к шкафу и налил себе виски.
— Не желаете?
Я не желала.
— Дикая страна… — продолжил герр Сляус. — Полжизни, причем любой ценой, здесь кладется на зарабатывание денег, если, конечно, применяемые в российском бизнесе приемы можно назвать словом «зарабатывание», а вторые полжизни уходят на то, чтобы строить глухие заборы, нанимать охрану для детей и покупать бронированные автомобили, ведь то, что удалось «заработать», надо еще как-то удержать. И никаких денег все равно не хватает, чтобы оградить себя от проблем, получается замкнутый круг. Про Ходорковского слышали? Ну вот… А ведь богатый был человек, а сейчас шьет тапочки на краю света, и деньги ему его не помогли ничем. А могу я спросить, какова суть ваших отношений с этим бизнесменом?
— Да в общем-то весь идиотизм заключается в том, что никаких отношений у нас почти и нет. Я приехала к нему знакомиться, у нас началось что-то типа романа по телефону, и все. Я и видела-то его раза три в своей жизни. И так вышло, что осталась у него дома, а он уехал, и в этот момент как раз пришли за ребенком, и мне пришлось ее схватить и убежать. И я настолько про него ничего не знаю, что сейчас у меня один только его имэйл и есть на руках, а он на него не отвечает.
Советник покачал головой:
— А где мать девочки?
— Уехала из Москвы на пару дней и оставила ребенка на Максима.
В комнате было приятно прохладно из-за работающего кондиционера. В углу висел портрет королевы. На обтянутом тонкой кожей столе стояли красивые канцелярские приборы и фотография советника с женой и детьми. Все было таким умиротворяющим, что все мои несчастья казались надуманными. Мне стало стыдно отрывать у государственного человека его время.
Но герр ван дер Сляус выглядел совершенно серьезным.
— Тогда я бы на вашем месте оставил ребенка на кого-то из ваших знакомых, кому вы доверяете, чтобы они передали девочку матери, как только она вернется, а сам бы немедленно уезжал из России. Временный документ мы вам завтра дадим, его будет достаточно, чтобы выехать из страны. Пропавший билет наверняка можно восстановить, позвонив в авиакомпанию. Денег мы вам, к сожалению, выдать не можем, но уверен, что вам они и не понадобятся. Заночевать вы сможете в посольстве, здесь есть кушетка. Еду найдете в моем буфете. А в качестве транспорта могу предоставить в ваше пользование посольскую машину с шофером. Он отвезет вас завтра в аэропорт.
Я опешила:
— Как? Вот просто взять, бросить тут девочку одну и уехать?
— Да, именно так. Просто оставить русские проблемы решаться самим на русской территории, а самой вернуться туда, где вам ничего не угрожает, — кивнул герр ван дер Сляус. — Вы хоть и русская, но не живете здесь много лет и, наверное, не представляете, насколько дешева здесь ваша жизнь. А у вас она, как я понимаю, одна?
— Кто? — не поняла я.
— Ну, жизней у вас сколько?
— Одна.
— Ну, вот и берегите ее смолоду, это знаете, как честь, — улыбнулся он. — Только если без чести вы еще как-то проживете, то без жизни уже, пардон, никуда. Русские это правило хорошо усвоили, а вы, видно, уже его забыли.
Я с сомнением посмотрела ему прямо в глаза. Почему-то мне вдруг стало неприятно, что он так явно и с почти неприкрытым удовольствием поливает Россию грязью и еще берет меня в свой лагерь. Вот такие мы с ним получались тут чистенькие голландцы посреди сплошного русского беспредела.
— Я вот читала, что Ходорковский мог уехать, но остался тут специально!
— Специально посидеть в тюрьме? Сомневаюсь… А вы собрались повторить его подвиг?
— А вы считаете, что мне реально что-то угрожает?
— Ну, я бы не стал утверждать обратного. Вы хронику новостей по телевизору смотрите? Газеты читаете? Знакомые у вас тут есть? Здесь ежедневно происходят истории, в которые сложно даже поверить. И я бы проверять на своем личном опыте не стал, чем именно закончится ваш случай. Украсть ребенка — поступок уже сам по себе довольно отчаянный, и на что еще способны враги вашего бизнесмена — не знаю, и готов предположить самое худшее. Россия, знаете ли, в этом смысле абсолютно азиатская страна. Да, да… Не нужно так на меня смотреть. Вы сюда за помощью пришли, и я вам ее оказываю. Вы не смотрите на количество иномарок и модных ресторанов. По уровню развития современная Россия ничем не отличается от стран третьего мира, даже хуже во многом, слишком тут большие деньги сосредоточены, а к большим деньгам без большой внутренней культуры лучше людей не подпускать. Так показывает мировой опыт. Простите меня за неутешительную информацию. Вы, конечно, совершили поистине героический поступок, поставив свою жизнь под угрозу ради спасения ребенка… Не всякий бы так поступил на вашем месте, особенно в наше безбожное время, но пора и честь знать, как тут у них говорится, подумайте теперь и о себе. Нормально и трезво подумайте.
У меня запылали щеки. Что он мне предлагает? Самоустраниться, бросить полностью доверявшую мне девочку на непонятно кого, отказаться от своей любви к Максу и убежать, поджав хвост, в свою тихую амстердамскую жизнь, чтобы залить там мое московское приключение двумя бутылками качественного, несладкого вина и сделать вид, что ничего этого вообще никогда не было?
— А если я останусь? — спросила я.
— А если вы решите остаться, то это, разумеется, дело ваше. Временный документ мы вам, конечно, дадим, но больше никакой помощи оказать не сможем. Отказываясь от единственно разумного поступка, который я вам предложил, вы остаетесь здесь полностью под свою ответственность.
Я вздохнула и стала подниматься с приятного кожаного кресла. Даша обрадованно вскочила и просунула теплую ладошку мне в руку.
Советник вздохнул и затушил сигарету:
— Я понял, вы сделали свой выбор?
Я кивнула и пошла к выходу. Он встал из-за стола и пошел открывать мне дверь.
— Ну, дело ваше. Временное удостоверение личности получите завтра в канцелярии, это по коридору последняя дверь налево. А по поводу вашей истории, позвоните мне завтра в это же время. Я попробую по своим каналам поузнавать, во что вы влипли. У меня здесь за многие годы сложилась довольно обширная сеть знакомых в силовых и правовых структурах. Может быть, удастся выяснить какие-то детали, которые вам смогут пригодиться.
Он протянул мне прямоугольник его визитной карточки. Пожал мою руку и — или мне показалось? — слегка задержал рукопожатие чуть дольше, чем надо. Еще раз посмотрел в глаза.
— Удачи вам в России! Здесь, по сути, кроме удачи ничего больше не помогает. Поверьте моему опыту. Хотя кажется, удачи вам не занимать. Вы хоть в курсе, что сегодня воскресенье и посольство не работает? Вам очень повезло, что я сегодня случайно оказался здесь. И… пожалуйста, не совершайте ошибку, переоценивая ваши силы.
* * *Жара для начала лета стояла просто небывалая! Солнце нещадно палило, от асфальта исходили удушливые волны, а на высоком московском небе не было видно ни облачка. Такими темпами все оставшиеся у меня деньги уйдут на минеральную воду, — размышляла я, идя по Калининскому проспекту в поисках очередного интернет-кафе. Даша пребывала на редкость в отличном настроении. Заяц уже полностью высох, и сейчас она подкидывала его и пыталась поймать то за уши, то за лапы, выдавая резкий короткий смех каждый раз, когда он падал на землю. Она, кажется, уже полностью ко мне привыкла и даже нашла свое объяснение происходящему.
— Ты — моя новая няня? — спросила она, весело заглядывая мне в глаза.
И почему я сама не додумалась до такого простого объяснения? Здесь наверняка, как, впрочем, и везде, большая текучка среди нянь, и дети спокойно воспринимают постоянно меняющихся приглядывающих за ними теть.
