Катерина Кириченко - Отстегните ремни
— Ну у тебя это определенно кармическое, — уверенно констатировал мой собеседник.
Господи боже! Я сначала наивно подумала, Фрейдом сейчас запахнет, а тут уже просто Сай Баба какой-то начался. Кармическое! Причем «определенно»! Я потрясла головой, отказываясь верить в такой бред, и вопросительно посмотрела Грише в глаза.
— Ну да, а ты как думала? — продолжал Гриша. — Ты ж русская? Русская! Пусть хоть каких паспортов тебе там навыдают в Европах. Вот ты с русским народом свое отхавать и должна. Мы тут свое уже за последние десятилетия отхавали, а ты сачкануть пыталась. Пыталась? Зачем уехала? Жизни хорошей захотела? Легкой? А русские люди не ищут легких путей. Вот тебе жизнь и напоминает, что никуда ты не денешься. Не достанет тебя там, значит, выманит сюда и тут поймает. Оно и справедливо на специальный такой манер: не лезь в самые умные, глядишь, про тебя и забудут. А вылезешь — точно по носу получишь. Здесь умных не любят.
— Здесь — это в России? — уточнила я.
— Да ваще, везде, в смысле — нигде не любят. А ты мало того, что после перестройки от всех этих лет первоначального становления и накопления смоталась, так еще теперь на все готовенькое приехала к олигарху нашему. Он свое отхавал тут, а ты там в тылу отсиделась, а теперь еще наших русских капиталов захотела? Ты, конечно, девушка красивая, кто спорит, но пора, как говорится, и честь знать.
До меня постепенно доходил смысл его слов. И я еще, наивная идиотка, чуть было поплакать на его плече не пристроилась! Господи, да он же меня просто ненавидит! Если бы не Даша, ушла бы немедленно. Но жалко было мучить ребенка.
Докурив и против всех своих правил с удовольствием швырнув окурок с балкона прямо на великую русскую землю, я молча прошла мимо Гриши в комнату. Сославшись на головную боль, которая и вправду уже начиналась от дешевого дерьмового вина, и даже не умывшись, легла на диване в гостиной и моментально провалилась в тяжелый сон.
День седьмой
Машка вчера наврала. С интернет-кафе в Москве обстояло просто отвратительно. Уже больше получаса, как я тащилась под раскаленным полуденным солнцем, почти насильно волоча за собой хнычущую девочку.
Проснувшись утром, Даша принялась немедленно плакать, что хочет к папе. Утешить ее никак не удавалось. Ни один из вчерашних приемов (ни вечно улыбающийся пришитым ртом заяц Вася, ни довольно сносный завтрак из свежих ватрушек с ананасовым соком, который я ей организовала в одном из маленьких кафе на Старом Арбате), сегодня не срабатывали. Дашино нытье изводило меня ужасно, и, позавтракав, я решительно направилась прямиком на поиски интернета.
Деньги кончались прямо на глазах, а одалживать у Гриши я, после его вчерашней речи, не стала. Довольно ему и так торжества. Какое, впрочем, невероятное холопство! Столько лет дружить со мной, пользуясь моей амстердамской квартирой и вообще гостеприимством, замасливать меня комплиментами, и вот, наконец, когда у меня случилась черная полоса, пройтись по мне всей своей завистью и злостью. Наконец-то наступил и для Гриши миг его мелкого торжества — хоть где-то и когда-то он оказался выше, удачливей и лучше, а я просилась на ночлег, одалживаясь до последней зубной щетки. Нет, денег я у него занимать не стала. Хотя возможно, остатки самолюбия еще обойдутся мне боком, подсказывал мне внутренний голос, — денег-то у меня после завтрака ватрушками в московском кафе оставалось не больше тысячи рублей.
— Ты что-нибудь нарисовала на память в том доме, откуда мы сейчас ушли? — спросила я Дашу.
Хитрые глазки заблестели.
— Я не буду ругаться, — заверила я сладким голосом. — Так нарисовала?
— Нарисовала, — призналась довольная собой Даша, засовывая палец в нос.
— На бумаге или… на стене?
— На стене, — прошептала девочка, каким-то шестым чувством угадывая, что я не собираюсь ее за это ругать.
— Карандашами или фломастерами? — допытывалась я.
— Фломастерами…
— Ну и умничка! — я чмокнула ребенка в лоб.
Даша расплылась в улыбке, сама просунула мне в руку свою ладошку и послушно пошла рядом. Кажется, контакт с ребенком постепенно налаживается, — подумала я и мысленно перекрестилась. Теперь дело было за ее папой. Господи! Сделай так, чтобы в моем почтовом ящике меня ждал ответ от Макса! — просила я.
Но от Макса в моем ящике ничего не оказалось.
Набредя на полуподвальное запущенное помещение с тремя компьютерами, я обнаружила в своей почте кучу писем по бизнесу, какие-то многочисленные сообщения с сайта «одноклассники. ру», спам от нигерийских банков, рекламу порносайтов и предложения по увеличению пениса (у них что, в датабазе нет указания на пол реципиента? Зачем они бабам-то это шлют? — возмутилась я), но от Макса не было ни строчки.
У меня засосало под ложечкой. Может быть, с ним что-то сделали? Он все-таки не вернулся в ту ночь домой? Может, его просто уже нет в живых? И что будет теперь с нами? Я посмотрела на Дашу и запретила себе развивать мысли в подобном направлении. Но одно было очевидно: сегодня надо что-то предпринимать. Второй день бесцельно таскаться по московским улицам, только в отличие от вчерашнего дня не в поисках телефонов-автоматов, а интернет-кафе, я не собиралась. Да и наш бюджет уже не выдерживал московских развлечений с бесконечным мороженым и детскими киносеансами.
С минуту покликав мышкой по «Яндексу», я решительно записала на обрывке валявшейся рядом газеты адрес голландского посольства. Почерк получился какой-то не мой, а нервный и дерганый, буквы прыгали, произвольно переключаясь с русского на английский алфавит. «Каlashnый пер., д. 6», — усмехалась мне надпись на бумажке. «Черт, — опять проклюнулся откуда-то внутренний голос, — а нервишки-то беречь надо. Не сделала второй уже день подряд свою утреннюю йогу!»
Послав голос подальше, подумала еще немного и нашла там же на «Яндексе» интерактивную карту Москвы, нажала на печать и забрала выплывший из принтера листок с собой. Все улицы имели настолько другие названия, что у меня совершенно не было чувства, что я в родном городе. Обнаружив, что Гришин Хлебников переулок находился всего в пяти минутах ходьбы от посольства, а я в поисках интернет-кафе отковыляла в самый дальний и ненужный мне конец Тверской, я чертыхнулась. Обратно по такой жаре не поползу, исчерпаю на этом все отведенные на сегодня силы, а бог его знает, сколько их сегодня еще понадобится?
— Будем сегодня кататься на метро! — объявила я радостную новость Даше.
— На метро?! — удивилась девочка. — А это как?
— А вот так! Сейчас увидишь, дорогая. Это тебе не на папиной тачке с кондиционером.
Метро Дашу впечатлило неимоверно! Прилипнув носом к стеклу, она завороженно наблюдала покрытые черными кабелями, как щупальцами гигантского паука, стены тоннеля, а в одном месте нам повезло: два тоннеля соединялись в один широкий, и как раз в этот момент мимо пронесся смазанными огнями встречный поезд.
— Вау! — выдохнула Даша.
Настроение у ребенка было полностью восстановлено, и к посольству мы подошли бодрой походкой. Я шла умеренным шагом, держа девочку за руку, а она разгонялась и или прыгала вперед, насколько позволяли наши вытянутые руки, или присаживалась на корточки и проезжала на руке, как на качелях, оказываясь в метре позади меня. «Орррлята учатся летать», — припевала она постоянно, почти по-французски грассируя «ррр».
* * *Мартяйн ван дер Сляус, подтянутый и щеголевато одетый в розовую рубашку и замшевую жилетку, немолодой уже мужчина, посмотрел на меня долгим взглядом, пригладил тонкими ухоженными пальцами седые виски и кивнул в сторону лежащих на столе курительных принадлежностей.
— Хотите сигарету? Я распорядился, сейчас вам принесут кофе, а вашей дочке апельсиновый сок.
Господи, до какой же степени я люблю эту, столь щедро приютившую меня страну, ставшую моим вторым домом! Хотя почему вторым? Первым, а, по сути, и единственным. Голландцы — один из самых приветливых и расслабленных народов, пожалуй, во всей Европе. Манеры светские и легкие, вмешиваются в твою жизнь ровно настолько, чтобы не показаться черствыми, но при этом и не помешать. И никогда не перейдут к деловому разговору, не предложив вам сначала чашечки кофе. Мне смертельно захотелось домой, обратно в Амстердам, где фантастические истории, подобные тем, что случилась со мной позавчера вечером, просто абсолютно невозможны!
— Спасибо, — сказала я, чуть ли не со слезами на глазах. — Только девочка — не моя дочка.
— Как вам будет угодно, — улыбнулся герр ван дер Сляус.
И чувство юмора у голландцев отличное, — думала я, не зная, как приступить к своему рассказу. Непонятно было, откуда следует начинать.
— У меня пропали все мои вещи. Сумочка с паспортом и деньгами… И обратный билет, — сказала я наконец, решив не сообщать ему обстоятельства, лишившие меня билета. — И это еще полбеды. За мной, кажется, охотятся бандиты, потому что я забрала у них из-под носа вот эту девочку, а она им очень зачем-то нужна. То есть я даже догадываюсь зачем. Они хотят похитить ее, чтобы повлиять через нее на ее отца, а он — то, что здесь сейчас называют олигархами. Ну, может не самый главный олигарх, а такой, не олигарх даже, а просто у него крупный бизнес, и, кажется, с бизнесом как раз у него проблемы. Поэтому и ребенка хотели украсть, но я успела ее спасти и убежать. А теперь я не могу его найти и даже не уверена, что он вообще жив, и ребенка мне деть некуда, и жить мне негде и не на что. Бандиты устроили засаду у моего дома, и я живу практически на улице, и что делать дальше — не знаю. Вот как-то так получилось…
