Карин Слотер - Кровь отверженных
Она слышала, как он шуршит бумагами.
– В последнее время о женской кастрации ничего не слышно. По крайней мере, в Штатах. Думаю, тебя это не удивляет.
– Верно, – согласилась Сара. – Такое сенсационное сообщение наверняка проникло бы в прессу.
– А вот во Франции несколько лет назад женщину судили за пятьдесят таких операций. Пишут, что она была родом из Африки.
Сара покачала головой: ей трудно было поверить, что женщина может сделать такое с ребенком.
– Может, ты об этом уже знаешь? – спросил Ник.
– Инфибуляция,[6] – сказала она, – иногда практикуется на Ближнем Востоке и в некоторых территориях Африки. Это как-то связано с религией.
– В такой же степени, как и самоубийство, – заметил Ник. – Религией в наши дни можно оправдать что угодно.
Сара согласно хмыкнула.
– Этот обычай передается от одной деревни к другой. Чем ниже уровень образования, тем чаще они готовы это делать. Религия ничего подобного не предписывает, но тамошним мужчинам хочется быть уверенными в том, что женщины не станут им изменять.
– Значит, они никогда не смогут насладиться сексом? Прекрасное решение. Если это получит широкое распространение, Африка и Ближний Восток скоро превратятся в пустыню.
Ник промолчал, и Саре стало неловко за то, что он мог принять неодобрение на свой счет.
– Извини, Ник, я просто…
– Не надо мне объяснять, Сара, – мягко прервал он ее.
Немного помолчав, она спросила:
– Что еще?
В трубке снова послышался шелест бумаг.
– Так… После операции им связывают ноги, чтобы рана быстрее зажила.
Ник перевел дыхание.
– В большинстве случаев зашивают влагалище, как у твоей девочки. Оставляют отверстие для выхода менструальной крови.
– Я читала об этом, – сказала Сара.
Знала она, и что не подвергшиеся такой операции деревенские женщины считались негодными для замужества.
– Нитка, которую ты извлекла из влагалища, самая обыкновенная. Я послал ее в лабораторию. Там сказали, что такие нитки можно купить в любом магазине. Ты считаешь, что тот, кто сделал это, обладал определенным опытом в медицине?
– Ты видел фотографии?
– Да, – ответил Ник. – Выглядит элементарно, хотя сделано аккуратно.
– Согласна, – сказала она. – Тот, кто зашил девочку, умел обращаться с иголкой.
– Я просматривал статистические данные, – заметил Ник. – Многие девушки умирают от болевого шока. Операцию проводят без анестезии. Очень часто используют обломок стекла.
Сара содрогнулась, но постаралась взять себя в руки.
– Как думаешь, зачем у нас это сделали?
– Ты хочешь сказать, что девочка не из разряда иммигрантов? – спросил он, но ответить не дал. – В других странах это делают, чтобы девушка сохранила чистоту. В брачную ночь ее открывает муж.
– Чистота.
Сара задумалась над этим словом.
Вот и Дженни Уивер, разговаривая с матерью, тоже упомянула чистоту.
– Она была девственницей? – спросил Ник.
– Нет, – ответила Сара. – Судя по размеру вагинального отверстия, в сравнении с отверстием мочевого канала, она была сексуально активной долгое время перед кастрацией. Возможно, имела несколько партнеров.
– Ты проверила ее на венерические заболевания?
– Да. Она была здорова.
– Что ж? Надо было уточнить.
– Что-нибудь еще?
После непродолжительного молчания Ник спросил:
– Ты на этой неделе с Джеффри разговаривала?
Сара немного смутилась.
– Да.
– Скажи ему, что рисунок, который он прислал, по нашим компьютерам не проходил. Мы отправили его по факсу в ФБР. Правда, сама знаешь: с ответом они не торопятся.
– А что это за рисунок? поинтересовалась Сара.
– Какая-то татуировка. Не знаю. Между большим и указательным пальцами.
– Я передам.
– За ужином?
Сара рассмеялась.
– К чему ты клонишь, Ник?
– Если ты не слишком занята, я наведаюсь на выходные в ваши края.
Сара улыбнулась. Ник несколько раз приглашал ее на свидания, скорее всего из вежливости. Он был на шесть дюймов ниже Сары и носил уйму золотых украшений. Вряд ли он думал, что у него есть шанс сойтись с Сарой. Впрочем, Ник был из тех людей, кто проверял все возможности.
– Кажется, я в эти дни буду с Джеффри.
– Кажется?
– Вообще-то говоря, – запнулась она, – мы снова встречаемся.
Отказ он, как и всегда, принял добродушно.
– Я его понимаю.
Они попрощались, и Сара сидела в кресле, обдумывая то, что он ей сказал. Должна быть какая-то связь между желанием Дженни стать чистой и ее кастрацией. Ей чего-то недоставало. «Что же делает девушку грязной?» – спрашивала себя Сара. К сожалению, единственное, что приходило на ум, был секс. Дженни Уивер и в самом деле была сексуально активной. Возможно, в связи с этим она испытывала сильное чувство вины.
Сару мучил сейчас более важный вопрос: кто оперировал Дженни? Вряд ли девушка кастрировала себя сама. Она потеряла бы сознание от боли, прежде чем закончила операцию. Ей кто-то способствовал, причем этот человек сумел и кастрацию сделать и рану зашить. Возможно, Дженни перед этим выпила либо купила у кого-то в школе болеутоляющие, или средства, расслабляющие мышцы. В школе водились такие лекарства. За деньги можно было провести операцию.
Нелли открыла раздвижную дверь и сказала:
– Вас хочет видеть ребенок Паттерсонов.
И шепотом добавила:
– Без матери.
Сара глянула на часы. Марк должен был прийти еще вчера утром. Сегодняшнее его появление нарушит все расписание.
– Отведите его в шестой кабинет, – сказала он. – Скажите, чтобы подождал.
– Он? – спросила Нелли. – Это не Марк, а Лэйси.
Сара выпрямилась в кресле.
– Она сказала, зачем пришла?
– Сказала лишь, что неважно себя чувствует, – ответила Нелли и снова прошептала: – Знаете, она и в самом деле плохо выглядит.
– Почему вы шепчете? – спросила Сара тоже шепотом.
Нелли улыбнулась и вошла в комнату. Закрыла дверь.
– Она странно себя ведет. Пришла одна, без матери.
У Сары зашевелились на голове волосы.
– Сколько времени она ждет?
– Недолго, – ответила Нелли. – Отвести ее в шестой кабинет?
Сара кивнула. У нее заныло сердце. Хотела было набрать номер Джеффри, но передумала. Лэйси пришла в клинику, потому что доверяла Саре, а потому она не может злоупотреблять этим доверием. Во всяком случае, девочка нуждается в помощи. Если она и нарушила законы, то Сара прежде всего должна привести ее в норму.
Шестой кабинет находился в конце L-образного коридора. Обычно он предназначался для очень больных детей, либо использовался как комната ожидания для родителей, пока Сара говорила с подростками о сексе или о предохранении от нежелательной беременности, либо о других вещах, о которых беседуют с глазу на глаз. Сара подумала, что Молли отвела туда Лэйси, с тем чтобы завоевать доверие девочки. Подросткам не разрешали приходить в клинику без родителей, даже и тем, кто имел водительские права.
Когда Сара завернула за угол, Молли поджидала ее возле закрытого кабинета.
Она передала ей карточку Лэйси Паттерсон и сказала:
– Если что, я во втором кабинете.
Сара открыла карточку и посмотрела записи, сделанные ею во время последнего визита Лэйси, хотя всего несколько дней назад уже их читала. Два месяца назад девочка жаловалась на боли в горле. После того как были сделаны анализы, Сара прописала ей антибиотики. Сара пролистала карточку, но не нашла розового лабораторного листка. Она уже хотела пойти за Молли, но услышала шум за дверью.
– Лэйси! – окликнула Сара, отодвинув дверь. – Ты что же…
И, не договорив, остановилась.
Такого бледного человека она в последний раз видела в морге. Девочка сидела на стуле возле смотрового стола, обхватив руками живот. В эту жаркую погоду она зачем-то надела плащ. Согнувшись пополам, она стонала от боли.
Сара дотронулась до нее и поразилась: даже под плащом чувствовалось, что спина влажная.
Стуча зубами, Лэйси пробормотала:
– Мне необходимо с вами поговорить.
– Иди сюда, – Сара помогла ей встать. – Я тебя осмотрю.
Лэйси колебалась, и Сара подсадила ее на смотровой стол.
– Я не… – вымолвила Лэйси.
Она так тряслась, что не могла продолжить. Сара приложила руку ко лбу девочки. Она не могла понять, почему та трясется – от страха или от лихорадки. Кожа горячая, как, впрочем, и наружная температура. Сара не улавливала разницы.
– Давай снимем плащ, – предложила Сара, но Лэйси все так же держалась за живот.
– Что случилось? – Сара старалась, чтобы голос звучал спокойно.
Атмосфера в комнате наэлектризовалась: похоже, и в самом деле что-то случилось.
