Си Бокс - Синий рай (в сокращении)
— Отвечай! — крикнул Суонн, и его голос сорвался. Скосив глаза, Энни увидела, что с его лица стекает кровь.
Держись, сказала она себе. Не вздумай реветь.
Внезапно Суонн встревоженно подобрался. Энни посмотрела в ту же сторону, куда и он, и не поверила своим глазам.
Джесс Роулинс спускался к ним с холма и нес в руке винтовку.
— А ну стой, старик! Брось оружие! — прикрикнул Суонн.
Неуверенной рукой он направил пистолет на Джесса и трижды выстрелил. Джесс вздрогнул, покачнулся, но не остановился.
Роулинс был уже так близко, что Энни слышала, как хрустит гравий под его подошвами.
Внезапно Суонн отшвырнул Энни в сторону и вцепился в пистолет обеими руками, чтобы точнее прицелиться. Он снова выстрелил четыре раза подряд. Спереди на куртке Джесса появились темные пятна, но его взгляд не утратил яростной решимости.
Наконец хозяин ранчо остановился в двадцати ярдах от Суонна, спокойно прицелился и выстрелил ему точно между глаз.
Моника протаранила тяжелой тумбочкой запертую дверь спальни, и язычок замка выскочил из паза, дверь распахнулась. Обойдя тело Вильяторо, Моника потащила Уильяма через гостиную. В дверях она увидела Суонна, неподвижно лежавшего на спине между двух лужиц крови, натекших из ушей. И Энни, которая вскочила и бросилась во двор ранчо.
А потом Моника услышала шум. Вертолет приближался к ранчо, издавая басовое гудение. Перешагнув через труп Суонна, Моника увидела все разом.
Увидела мертвого Сингера на траве перед машиной. Распростертого Гонсалеса с кровавым месивом на месте головы. Низко летевший с юга вертолет, поднимавший клубы пыли и листьев. Внедорожник шерифа, под завывания сирены мчавшийся к ранчо, а за ним — еще две служебные машины и «скорую помощь». Оседавшего на землю Джесса, который склонил голову так, будто его сразил сон. Энни, бежавшую к нему с раскинутыми руками.
Последним, что видел Ньюкерк, прежде чем приставить пистолет к собственной голове, были Моника Тейлор и ее двое детей: они обнимали хозяина ранчо, пытались поддержать его, звали его по имени, не обращая внимания на бежавшего к ним шерифа.
Май
В вертолете Джесс Роулинс трижды побывал при смерти, и лишь гораздо позднее его состояние стабилизировалось, хотя порой он и сам не знал, на каком он свете — на том или на этом. С тех пор прошел месяц.
Постепенно он поправлялся. Кое-что вспоминалось, но в общих чертах, без подробностей. Врачи «скорой» в летных костюмах. По одну сторону от него лежал Вильяторо, по другую — Хирн. Оба или спали, или были мертвы. В воздухе мир перед глазами Джесса померк дважды, после приземления — один раз. Но всякий раз ударами электрического тока его сердце вновь заставляли работать. Потом была операция, врачи, яркие лампы, снова операция, уколы иголок в руки, вонь антисептика и запах собственной крови, лязг пуль, падающих в металлические лотки.
В промежутке между операциями перед Джессом прошел целый парад лиц, как знакомых, так и незнакомых. Он пытался сесть, чтобы приветствовать гостей, как подобает, но его не слушались ноги. Иногда ему удавалось что-то произнести и улыбнуться. А порой он не мог даже шевельнуть губами.
Но кое-что он запомнил со всей отчетливостью.
Моника убеждала его держаться, уверяла, что он нужен ей живым и что это очень важно. Шериф Кейри со шляпой в руке долго извинялся и добавил: «Люди собирают подписи под требованием снять меня с должности. Вся эта треклятая долина. Придется подать в отставку, пока меня не вышвырнули отсюда». Карен качала головой: она так и знала, к этому все и шло. Джей Джей, явившийся под охраной Бадди, протянул руку и коснулся отцовской руки, накрытой простыней, и тут же отдернул пальцы, а Джесс воспрял духом, услышав от сына, что ему гораздо лучше, что он не прочь снова попробовать пожить, как все.
Одни доктора показывали другим, куда угодили пять пуль, прикидывали траекторию одной из них, которая ударилась о ключицу, отскочила вниз, пробила легкое и задела позвоночник. Еще две попали в бедро, одна — в шею, а последняя, самая зловредная, — в ягодицу.
Было еще два удивительных визита.
Джим Хирн, почему-то не в костюме банкира, а в джинсах и в ковбойских сапогах, извинялся, что так и не добрался до города.
— Правда, я уже не в первый раз сошел с дистанции.
— Ты молодец, — заверил Джесс. — Ты старался.
— А я так хотел быть героем.
— Ты и есть герой.
— Нет. — Хирн покачал головой, и его глаза увлажнились. — Я предал Лору. Так и не сказал ей в последний раз, что люблю ее. — Помолчав, он собрался с духом и продолжал: — Я предал людей, которые доверяли мне, предал даже самого себя. И ничем не помог Энни и Монике.
— Они знают, что ты сделал все, что мог. Ты отдал за них жизнь.
— Этого мало.
— Куда уж больше? — возразил Джесс.
Джим Ньюкерк явился к нему среди ночи. Он долго стоял в ногах кровати, не смея взглянуть на Джесса.
— А я думал, ты мертв.
Ньюкерк отвернулся к окну.
— Так и есть. Просто хотел узнать, как дела у тебя.
— Так себе. Не особо.
— Но получше, чем у меня. — Взгляд Ньюкерка был затравленным. — Когда человек поступает правильно и знает это, по крайней мере ему не в чем себя винить.
Джесс уснул и больше не видел Ньюкерка.
Эдуардо Вильяторо, на костылях, одетый в коричневый костюм, познакомил Джесса со своей женой Донной и с матерью. Они прилетели из Южной Калифорнии, объяснил Вильяторо, и поселились у Джули Родейл, заодно составив ей компанию.
— Джули убедила Донну задуматься о переезде сюда, — признался Вильяторо, изумленно вскинув брови. — Мы, пожалуй, могли бы…
— Отлично! — с улыбкой подхватил Джесс. — У нас будет одним соседом-полицейским больше.
Когда Донна и ее свекровь ушли, Вильяторо сообщил Джессу, что обвиненные по ошибке служащие Санта-Аниты уже на свободе. А еще он сказал, что ФБР во всем разобралось, даже выяснило, что бывшие копы избавлялись от трупов, скармливая их свиньям. И поблагодарил Джесса — за то, что сам избежал такой участи.
Пришла и жена Джима, Лора Хирн. Она знала, что положение Джесса всерьез тревожило Джима, и в память о муже разработала план действий. Она предлагала передать ранчо штату Айдахо — с условием, что оно останется таким, как прежде.
— Бедняга Джим… — произнес Джесс. — Мне его не хватает.
Глаза Лоры наполнились слезами.
— Мне тоже, — сказала она. — О Монике я знала с давних пор, хотя он и скрывал это от меня. И совершенно напрасно. Я простила его много лет назад, вот только сказать не успела.
Джесс кивнул, надеясь, что Хирну уже все известно.
А о том, чтобы безвозмездно передать ранчо штату, он и слышать не захотел: он придумал кое-что получше. Когда Джесс объяснил, что именно, Лора проказливо улыбнулась и пообещала помочь, чем сможет, — Джим был бы этому только рад.
— Он любил тебя, — заверил ее Джесс. — Он сам мне сказал.
Проснувшись однажды, Джесс понял, что впервые за все время пребывания в больнице у него прояснилось в голове. Боль утихла. Все прошло. Ничто не стесняло грудь. Солнце заглядывало в окно и согревало ему лицо. Повсюду в палате стояли цветы — так вот по какой причине ему снилось, что он в саду.
Возле кровати на стуле сидела Энни.
— А ты почему не в школе? — спросил Джесс.
Энни подняла голову. За последнее время она словно повзрослела и стала еще серьезнее.
— Это правда ты? — спросила она. — Сразу и не скажешь. То ты здесь, то тебя как будто нет.
— Я здесь, — подтвердил Джесс, — кажется.
Он чувствовал тепло солнца, и оно было настоящим.
— Мы приезжаем сюда каждый день уже две недели, — объяснила Энни. — Мама сама привозит нас после школы.
— Две недели? А я и не знал. Стало быть, уже май.
— Конечно.
Он попытался сосчитать дни, вспомнить прошедшие недели, и сбился. Ему помнилось немногое: лица, посетители, объяснения живых и умерших. Может, он еще во всем разберется, только сначала окрепнет.
Энни оглянулась на дверь, потом наклонилась к Джессу и прошептала:
— Миссис Хирн рассказала нам, что ты сделал.
Джесс выпростал руку из-под простыни. И поразился, увидев, какой худой она стала, как узловаты пальцы. Но Энни бесстрашно взяла его за руку. Джесс невольно улыбнулся.
— И что твоя мама?
— До сих пор не верит.
Он фыркнул, испуганно замер, предчувствуя боль, но так и не дождался ее и удивленно заметил:
— А раньше смеяться было больно. Теперь нет.
— Почему ты это сделал? — вдруг строго спросила Энни.
Джесс объяснил:
— Потому что ты сильная. Ты справишься.
Она кивнула, понимая, что возражать ни к чему.
— Энни! — Моника заглянула в палату и смущенно вспыхнула. — Извини, Джесс. Ты ведь знаешь Энни. — И она нахмурилась, переведя взгляд на улыбающуюся дочь.
