Си Бокс - Три недели страха
— Вашего друга Мэлколма Харриса подозревают в том, что он очень крупная рыба в международной сети педофилов. Скотленд-Ярд и Интерпол долго работали над этим делом, и сегодня они спустили курок и произвели дюжины арестов по всей Европе. Харрис считается одним из главарей. Это скверная история, Джек. Покупка и продажа не просто детской порнографии, а самих детей, групповые секс-туры в Азию и так далее.
Я вспомнил долгие задержки Харриса в «офисе» в глубине бара в Берлине и как он возвращался оттуда покрасневшим. Вероятно, Фриц — несомненно, тоже педофил — держал в своем компьютере фотографии детей… А может, там был и живой ребенок? О боже! Я почувствовал тошноту.
— С вами все в порядке? — спросил Дуган.
— Он казался мне немного странным, — промямлил я. — Но я не мог понять, в чем дело.
— Странным? — Джоунс приподнял брови.
— Дайте ему прийти в себя, Тэб, — вмешалась Линда. — Я знала Мэлколма задолго до того, как Джек стал у нас работать. Я всегда считала его странным, но не подозревала ничего подобного. — Она сухо усмехнулась. — Нам приходится иметь дело со многими странными людьми.
Я припомнил, как он смотрел на фотографию Энджелины, словно видел ее раньше. Очевидно, ублюдок повидал столько фотографий маленьких девочек, что стал в них путаться.
Многие слова Харриса теперь обретали новый смысл.
«Ползучий фашизм политкорректности».
«У вас нет бюрократов, которые заглядывают вам через плечо посмотреть, как вы живете, как говорите и думаете, с кем общаетесь».
«На сегодняшний вечер видел достаточно».
Его радость по поводу того, как ресторан размягчал телятину…
Джоунс уставился на меня.
— Послушайте, — сказал я. — Вы же не думаете, что я знал об этом?
— А вы не знали? — Джоунс снова поднял брови.
— Конечно нет! У меня девятимесячная дочка, Тэб! — Казалось нелепым защищаться от сорокасемилетнего мужчины, которого называли «Тэб».
— Я не думаю, что вы знали, — сказал Дуган. — Но у нас проблема.
Я непонимающе покачал головой. Линда отвернулась.
— Мы… вы… обхаживали этого парня, — продолжал Дуган. — Сам мэр объявил, что новый бизнес приходит в город. Канал, не дружественный к администрации, потребовал заявления. Даже если обвинение несправедливо, это не игра в бирюльки. Вообразите себе заголовки: «Мэр Хэлладей и денверское Бюро конференций и посетителей обхаживали международного педофила».
— Джек, — сказал Джоунс, — мы собираемся реструктурировать бюро. Эта международная история слишком горяча для нас. Враги мэра и пресса всегда указывали на это как на расточительность, которую мы не можем себе позволить. Вот о чем мы здесь говорим. Линду переведут в отдел конференций — у нас там вакансия, а у нее право старшинства.
— Вы имеете в виду, что я уволен? — спросил я.
Джоунс поджал губы и кивнул.
— Лучший способ — действовать на опережение, — сказал Дуган. — Если канал начнет кампанию, мы ответим, что реструктурировали предприятие и сократили штат, дабы избежать подобных неприятностей в будущем. Ваше имя едва ли будет фигурировать.
— Сожалею, что не могу прихватить тебя с собой, — промолвила Линда. — Может быть, потом откроется вакансия…
Я откинулся на спинку стула. Все произошло слишком быстро.
— Жаль, что так получилось, — вздохнул Дуган.
— Вы понятия не имеете, как я нуждаюсь в этой работе, — сказал я.
— Вам не понадобится обращаться в Палату представителей, — сказал Джоунс. — Мы дадим щедрое выходное пособие и отпуск.
Все испытывали ко мне напряженное сочувствие — особенно Линда.
Когда я открыл дверь, Сисси внезапно погрузилась в чтение, опустив голову. Пит, околачивающийся в комнате отдыха, попытался скрыть облегчение.
Я вернулся в свой кабинет и склонился над столом. У меня кружилась голова. Как я расскажу о произошедшем Мелиссе?
Когда Дуган проходил мимо моего кабинета, я окликнул его:
— Джим!
Он вошел.
— Вам может понадобиться закрыть дверь, — предупредил я, впервые видя его смущенным. — Как много в этой истории связано с Мэлколмом Харрисом и как много — с судьей Морлендом? Он знает, что я подал жалобу в ту ночь, когда полиция приезжала поговорить с его сыном об убийстве Брайена Истмена. Интересно, не является ли Мэлколм Харрис всего лишь предлогом, который он искал?
Дуган неубедительно пожал плечами, глядя на потолок, на мой стол, на свои ботинки, но только не на меня.
— Иногда я делаю вещи, из-за которых не сплю по ночам. Я пытаюсь убедить себя, что управление большим городом — сложная задача. Некоторые дела происходят во благо, и они не всегда справедливы или забавны.
— Это ответ на мой вопрос?
— Я должен идти.
— Еще одно, — остановил его я. — У меня для вас другая проблема, которая может оказаться больше моей. Я думаю о том, что говорил мне Мэлколм Харрис. У него здесь связи, Джим. Вот почему он собирался перебраться сюда. Фактически он сказал мне, что был бы здесь пуленепробиваемым. Вы знаете, почему он так сказал?
Дуган выглядел озадаченным.
— Понятия не имею.
— У мэра может возникнуть бо́льшая проблема, чем я.
Дуган снова пожал плечами:
— Мы будем разбираться с ней, когда она возникнет.
Глава 17
С личными предметами из моего кабинета в коробке на заднем сиденье джипа я выехал из темноты гаража в холодный, но солнечный день. Мне следовало быть удрученным, но этого не произошло. Я чувствовал себя заряженным опасной энергией, словно маньяк.
Позвонив Мелиссе, я все ей рассказал.
— Не беспокойся, Джек, — сказала она. — Ты найдешь другую работу. Ты везде пригодишься.
— Да, — саркастически отозвался я. — Вакансии для специалистов по международному туризму разбросаны по всему городу. Мне нужно только ухватить одну.
— Мы справимся. Я могу вернуться на работу после…
— Даже и не думай, — прервал ее я.
— Почему это происходит с нами, Джек? — Ее голос дрогнул.
— Не знаю. Это как испытание. И меня уже начинает от этого тошнить.
— Значит, ты будешь дома к ланчу?
— Сначала я собираюсь повидать судью Морленда, — ответил я. — Нам нужно поговорить.
— По-твоему, это хорошая идея?
— Вреда от этого не будет. Что еще может случиться? Мэр узнает и уволит меня?
Я ощущал себя виноватым в том, что не чувствовал вины. Странным образом моя дорога была расчищена.
Я припарковался на улице перед зданием федерального суда и побежал к двери, перескакивая через две ступеньки. Я бы пролетел через вестибюль, если бы не охранник, который велел мне остановиться, опустошил мои карманы и пропустил меня через металлоискатель.
— Напишите ваше имя и кого вы хотите здесь видеть, чтобы я мог проверить вас по списку, — сказал он, протягивая мне лист бумаги.
Я написал: «Судья Морленд».
Охранник взял лист и спросил, ожидает ли меня судья.
— Я не вижу вашего имени в списке.
— Скажите судье, что к нему пришел Джек Мак-Гуэйн.
Я нетерпеливо ждал, пока охранник не поднимется наверх к телефону и не назовет мое имя. Он покачал головой и положил трубку.
— Мне сказали, что он вас не ожидает.
— Мне нужно его видеть.
Охранник, прищурившись, окинул меня взглядом. В таких ситуациях мне помогали пиджак и галстук.
— Вы юрист?
— Нет. Судья Морленд пытается отнять у меня ребенка.
— Сожалею. — Его голос стал настороженным. — Вам придется уйти.
Кладя назад в карман ключи и мелочь, я поднял взгляд и увидел самого судью Морленда, входящего в здание через боковую дверь. Он был в костюме и нес портфель; длинное пальто из верблюжьей шерсти висело у него на руке. Нас разделяло толстое стекло.
— Вот он, — сказал я.
Когда охранник потянулся к радио, чтобы вызвать подмогу на случай, если понадобится меня выдворить, Морленд повернулся и наши взгляды встретились.
Я указал на него, на себя и беззвучно произнес: «Мне нужно поговорить с вами».
Судья спокойно направился к своему личному лифту и остановился спиной ко мне, ожидая кабину.
— Сэр, — сказал охранник, вставая, чтобы обойти вокруг стола. Двери общего лифта открылись, и оттуда шагнули еще два охранника в униформе.
Они втроем окружили меня.
— Я ухожу, — быстро сказал я.
Подойдя к моему джипу, я повернулся и посмотрел на здание суда. Трое охранников наблюдали за мной из-за двойной двери. А семью этажами выше на меня через окно смотрел Морленд. Его лицо было бесстрастным.
Я был в трех кварталах от здания суда, когда увидел свободное место для парковки и занял его. Мои руки дрожали от гнева, когда я открывал мой телефон, узнавал номер и нажимал кнопки.
