Роберт Мазелло - Зеркало Медузы
За Дэвида Франко можно было не беспокоиться. Эрнст знал, что парень будет безвылазно торчать в библиотеке «Лоренциана». Когда он в первый раз пришел туда, Эшер звякнул Шиллингеру — его босс имел связи по всей Европе. Через несколько минут ему перезвонил директор библиотеки. Он представился как доктор Валетта и обещал держать его в курсе всех действий Дэвида Франко. Пока, насколько мог судить Эшер, никто не пронюхал об их инциденте с турками. И он не имел желания рассказывать об этом кому бы то ни было. Вот если бы и Янтцен умел держать свой рот на замке…
Его мобильный телефон, лежавший в нагрудном кармане, сыграл рингтон, и ему пришлось стянуть с рук целлофановые перчатки. Звонил Валетта. Мужик держал свое слово.
— Он ушел, а женщина осталась в зале, — прошептал итальянец, как будто боялся, что его подслушают.
— Куда он ушел?
— Откуда мне знать? Но Оливия Леви работает в читальном зале. Прямо сейчас. Вы ведь хотели знать, когда и чем она будет заниматься.
— Все верно. Вы отлично справляетесь. Спасибо за информацию.
Бросив взгляд через плечо, он увидел, что Янтцен смывал шлангом золу и пыль от костей. Каждые несколько часов, ради собственной безопасности, он выливал в раковину бутыль с очищающей жидкостью.
— Ты уже заканчиваешь? — спросил он.
Янтцен повернулся, но на его лице застыло бездумное выражение напуганного идиота. Плечи уныло обвисли, ввалившиеся глаза молили о пощаде. Униженное и побежденное существо. А ведь он мог бы прописать себе пилюли от страха и диареи, подумал Эшер.
— Давай-давай, пошли, — сказал он, бросив перчатки на залитый кровью стол. — Если будешь хорошим мальчиком, я куплю тебе мороженое.
Когда Юлиус закрывал дверь квартиры, во дворе появился безумного вида молодой человек. Заломив руки в жесте отчаянной просьбы, он начал скулить:
— Доктор Янтцен? Доктор Янтцен? Мне нужно поговорить с вами, синьор.
Еще один тип из клиентуры доктора.
— Не сейчас, Джованни, — ответил Юлиус.
— Мне нужно обсудить с вами одно дело.
Похоже, парень находился под действием какого-то наркотика. Он бросил умоляющий взгляд на Янтцена и дернул его за рукав.
— Тебе сказали: «не сейчас»! — рявкнул Эшер, и молодой человек, посмотрев в его безжалостные синие глаза, попятился назад, едва не плюхнувшись в вонючий фонтан.
Машина Юлиуса («вольво», как мог бы догадаться Эрнст) была припаркована около табачной лавки. Пока Эшер ждал, когда Янтцен откроет двери, он заметил нескольких мужчин, возбужденно болтавших внутри лавки. Рядом с ними стояла смуглая женщина с густыми бровями, цветастым шарфом, повязанным на голове, пара детишек цеплялась за ее плащ. Опять эти турки! Когда он швырнул сумку на переднее сиденье и забрался в салон, смуглая женщина метнулась к витрине и, взглянув на него, побежала к двери. Колокольчик на выходе разразился громким звоном.
— Езжай, — велел Эшер.
Юлиус послушно завел мотор. Женщина приблизилась к машине, крича на плохом итальянском, что ее муж не вернулся домой и что она знает, кто в этом виноват. Эшер поднял стекло, а когда она застучала по окну костяшками пальцев, он одарил ее презрительным взглядом. Дети выбежали на дорогу, как будто хотели помешать их бегству.
— Дави этих щенят, — крикнул Эрнст.
— Ради бога, Эшер…
Эрнст склонился к рулю и нажал на гудок. Дети испуганно отпрыгнули от машины. Женщина плюнула в окно, и всю остальную часть поездки (возможно, десять минут, которые они провели в плотном потоке транспорта) ее слюна медленно стекала вниз по стеклу. Эшер назвал Юлиусу адрес. Когда они добрались до пьяццы делла Република и нашли свободное парковочное место, он поднял сумку с пола и вышел из машины.
Позднее утро радовало ярким солнцем. Пока Юлиус плелся позади, Эшер резво взбежал по ступеням старого здания и нажал на кнопку звонка, желая убедиться, что в квартире Оливии никого не было. Сама хозяйка находилась в библиотеке, но это еще не означало, что она не имела сожителей. Ответа не последовало. Он начал обзванивать все другие квартиры, пока один из жильцов не открыл дверь в коридоре.
— Доставка товаров для синьорины Леви! — крикнул Эшер.
Проникнув в здание, они поднялись на третий этаж. Юлиус едва не наступал ему на пятки. Дверь Оливии, украшенная открыткой с какой-то древней статуей, не вызвала никаких затруднений. Эрнст умел вскрывать любые замки, а этот был дешевой рухлядью. Раздвинув занавес, он осмотрел жилище, напоминавшее пещеру. Святой Иисус, подумал он. Неужели никто из флорентийцев не живет в чистоте и порядке? Эшер нашел выключатель, включил свет и вздрогнул, увидев пару больших глаз, смотревших на него. На расшатанной этажерке сидела сова с искалеченным крылом. Она не могла летать, поэтому просто сердито угукала на незваных гостей.
— Этот город… pazzo, — сказал Эшер. — выживший из ума, как мой дед.
Остальная часть квартиры выглядела такой же странной. На диване и столе, на креслах и полках громоздились залежи книг, документов и папок. Деревянная этажерка едва не рассыпалась под тяжестью энциклопедий с потрескавшимися корешками. Спальная комната казалась лишь дополнением к библиотечному хаосу, устроенному в гостиной. Эшер с трудом разглядел тут постель.
Впрочем, все это соответствовало характеристике, которую доктор Валетта дал Оливии Леви. Итальянец предупредил, что, несмотря на ее миловидную внешность, она не была пустоголовой дурой. Девчонка имела мозги! Причем очень ясные. Она с отличием окончила Болонский университет — самое престижное учебное заведение Италии. Затем Оливия поехала в Штаты, где в Нью-Йорке защитила докторскую степень. Она писала какие-то провокационные статьи и публиковала их в академических журналах, которые почти никто не читал. И еще она работала над каким-то тайным опусом, зарабатывая на существование туристическими турами по городу. Судя по виду квартиры, эти туры не приносили ей большого дохода.
— Итак, что мы здесь делаем? — спросил Юлиус.
— Ты стой у окна и наблюдай за каждым человеком, подходящим к двери.
— Понятно, — ответил Янтцен, покорно занимая позицию, из которой он мог осматривать улицу сквозь щель между задернутыми шторами. — А ты что будешь делать?
— Начну искать библиотечные карточки, — смущенно ответил Эшер.
Он почувствовал стыд, будто признался в какой-то непристойности.
— Карточки?
— Да, карточки! Бланки заказов или их копии из библиотеки «Лоренциана».
Эшер и сам не понимал, почему они могли иметь такую ценность для его полоумного босса.
Он получил и другие распоряжения. Среди прочего ему следовало искать документы и рисунки с чем-то похожим на зеркало или горгону. Кроме того, Шиллингер интересовался книгами Оливии — особенно о Бенвенуто Челлини, черной магии или стрегерии, сицилийской форме колдовства. Короче, книгами обо всем оккультном и необъяснимом. Забавно, что в список поиска входили материалы о высшем командовании нацистов во время Второй мировой войны. Эшер должен был фотографировать такие книги или записывать их названия. Любые редкие или уникальные материалы полагалось изъять, то есть попросту похитить. Эрнст давно уже сомневался в адекватности босса. Он решил, что, в крайнем случае, свяжется с доктором Валеттой и выяснит реальную ценность тех или иных изданий. Как любой солдат, сидевший в траншее на линии фронта, он не доверял мудрости генералов.
Оказалось, что квартира Оливии угрожала завалить его работой. Беглый осмотр ее полок подтверждал наличие дюжин книг на все указанные темы. Взгляд Эрнста скользил по французским, немецким, английским и итальянским названиям. Он не считал себя интеллектуалом, хотя закончил технический колледж Лозанны и получил хорошее образование по компьютерным наукам (для зачисления в швейцарскую гвардию от претендентов требовалась степень бакалавра). Тем не менее он заметил, что Оливия обладала экстраординарно широким и эксцентричным диапазоном интересов. Над ее столом висела вставленная в рамку фотография Муссолини, повешенного за ноги в 1945 году. Рядом располагалась карта потерянного континента Атлантиды, а чуть ниже — портрет мадам Блаватской, основательницы теософии. Эшер даже не знал, откуда начинать.
Сова заухала и вытянула в сторону искалеченное крыло. Бросив на нее неодобрительный взгляд, Эрнст принялся копаться в ящиках стола. Он надеялся найти библиотечные бланки запросов. Впрочем, если они были так важны для Шиллингера, Оливия тоже могла понимать их ценность. И вряд ли она оставила бы их на виду.
Пока Янтцен вел наблюдение за улицей, Эшер вытащил из кармана ветровки небольшую видеокамеру и посвятил целый час усердным съемкам книжных полок. Эрнст старался не менять расположения томов (хотя при таком беспорядке хозяйка все равно бы ничего не заметила). Иногда ему приходилось увеличивать названия на корешках, чтобы они стали более разборчивыми. Затем он провел съемку стола, переместив несколько книг и страниц для лучшей видимости.
