Питер Абрахамc - Репетитор
Линда отвела глаза и провела по ним ладонью. Она не была из тех женщин, которые часто плакали, поэтому ее реакция на звонок из полиции была немного странной. Скотт тоже не имел привычки плакать: они оба выплакали свои слезы после Адама.
— Почему бы тебе прямо не сказать, что я плохая мать?
— Я этого не говорил.
Вообще-то он был близок к тому, чтобы на это намекнуть. Было бы все с Брэндоном по-другому, если бы она осталась дома? Но тогда бы у них не было этого дома, они не смогли бы позволить себе почти полную перестройку, почти никуда бы не ездили, не покупали бы многие вещи. Список можно было продолжать. С другой стороны, Линда работала не только из-за денег. Становилась ли она от этого плохой матерью?
Их взгляды встретились. Линда знала, о чем он думал.
— Скотт, мы можем позволить себе Джулиана?
— Да.
— Может, они будут заниматься чаще? Он хорошо влияет на Брэндона.
Она была права. Они нашли компромисс. Никто не пострадает, все будет развиваться и дальше.
— Давай запишем Брэндона на ближайший SAT, — сказал Скотт. — Тогда мы будем точно знать, на что рассчитывать.
— Отличная идея! — Линда достала из кармана блокнот и сделала в нем пометку.
Они лежали каждый на своей стороне кровати. Скотт ждал, что что-нибудь произойдет, но единственное, чего он дождался, — мысли и образы, которые постепенно заполнили его голову. Из комнаты Брэндона доносилась слабая, едва слышная музыка.
Беспечный — оставит,
Лживый — обманет.
Быть может, выпитое виски — неплохое, кстати. Скотт, несомненно, выставляет его на стол каждый раз, когда к ним кто-нибудь приходит, — повлияло на мозг и следующая строка уже совсем близко?
Ничего.
Джулиан зажег сигарету, четвертую за этот день или первую за следующий. Он прекрасно понимал, что в последнее время слишком часто превышал установленную норму, но ведь он был художником. А художники, самые лучшие из них — те, что изменили мир, — всегда и во всем не знали меры. Две свечи и сигаретный огонек посередине: Джулиан опять был наедине со своим треугольником. Он чувствовал, как внутри трех огней вибрирует сила.
Но — ничего.
Затем: идея. Быть может, следующим словом было «ничего»? Не эту ли мысль пытался донести до него мозг? Джулиан взял в руки Mont Blanc и написал: «Ничто». Но ни одно слово не пришло следом. Он прочитал то, что получилось:
Беспечный — оставит,
Лживый — обманет.
Ничто
И увидел, что это хорошо.
Джулиан затянулся и открыл страницу, на которой было написано «Скотт». Он написал:
Комплекс неполноценности, особ. по отн. к Тому; фундаментально ленив; игрок, неадекватно оценивающий свои возможности; считает себя амбициозным, но не стремится добиться чего-то особенного, хочет, чтобы все было как у людей; недостаток того, что есть у людей, делает его несчастным — не очень веская причина, чтобы быть несчастным, абсолютно уверен; IQ 110.
Скотт был очень прост. Был ли какой-нибудь способ увидеть их теннисный матч? Вряд ли. Необходимо: дружеское обсуждение стратегии капиталовложений, в особенности торговли опционами; побольше выяснить о семейном бизнесе со страховками; есть ли дети у Тома?
Линда: Действительно амбициозна, хочет развить весь свой скрытый потенциал; еще один пунктик — развитие Брэндона; много проблем со Скоттом — выяснить; хорошо лжет (случай с бумагой из Габона); IQ 120.
Если ее карьера, о чем она, без сомнения, часто думала, разрушится, — он надеялся, что Линда все сделает правильно с «La Riviere», — то исчезнет ли ее внутренне напряжение? И похожий вопрос: если в будущем ее ждет большое разочарование, усилится ли это напряжение? Это были интересные вопросы, вопросы, которые хороший писатель обязан учитывать.
Необходимо: выяснить про Адама; стать друзьями.
Адам: Идеальный ребенок — божество, которому поклоняется вся семья. Необходимо: точно выяснить последовательность событий и время — сломанная нога, лейкемия.
Брэндон: Нормальный ребенок; на самом деле, при других обстоятельствах, мог бы стать вполне счастливым человеком; IQ 125. Необходимо: примерно то же самое, что и с остальными; (выяснить, чем закончилась вечеринка в лесу).
Джулиан сделал последнюю затяжку, затушил сигарету и тут же почувствовал голод. Он уже жалел, что перед уходом не сказал ничего про вкусный именинный торт. За его словами обязательно бы последовало предложение взять немного угощения домой. В конце концов, торт был очень даже неплох.
«Руби».
Джулиан смотрел на чистую страницу с ее именем наверху, по бумаге скользили тени, отбрасываемые колеблющимся пламенем.
«Руби».
Он обнаружил, что не может ничего о ней написать, ни единого слова. Он все-таки попытался: IQ. И понял, что не имеет ни малейшего представления. Она была просто маленькой глупой девчонкой, слишком болтливой, которая к тому же постоянно делала какие-то глупые прически. Хотя тот случай с камином… Отвратительная мысль пронзила его мозг: вдруг у них было что-то общее? Невозможно. Он просто устал.
Джулиан отложил ручку, оставив страницу Руби чистой, и прочитал то, что уже написал. Текст, за исключением одной фразы: «Божество, которому поклоняется вся семья», его не впечатлил. Лишь это предложение несло в себе дух настоящей прозы. Все остальное было очевидно.
Беспечный — оставит,
Лживый — обманет.
Ничто
После «ничто» ничего не появилось. Джулиан подумал о новой литературной форме, которую он изобрел: природа и искусство, смешанные в реальной жизни. Позволить героям, таким, какими их создала природа, влиять и двигать сюжет, было скорее приемом прозы, а не поэзии. Персонажи, ситуации, судьба — все как в тумане. Но предмет исследования очевиден: жизнь американцев среднего класса. Джулиан находился в идеальной позиции, чтобы наблюдать за их жизнью. Не только наблюдать, но — более того — участвовать, экспериментировать, контролировать. Живой роман — это форма, состоящая из крови и плоти, первая в своем роде, наполненная небывалым напряжением, возбуждением и взаимодействием между персонажами и их автором. И в конце окажется, что только автор имеет значение. И все поймут, насколько банальными и вульгарными были Гарднеры, которые верили в собственную значимость и в свой дом. Быть может, стоит изменить название? Вместо немного сухого «Два вида» взять более простое, но объемное «В семейном кругу».
Да! Он был на коне — банальная фраза, которая никогда не появится в его произведении, — и чувствовал себя великолепно.
Джулиан выглянул в окно, пытаясь разглядеть проблески света в спальне на втором этаже большого дома. Темно. Может, летучие мыши залетали в ванную Гейл только тогда, когда ей это удобно? Где обычно берут мышей? После умственного труда он был в настроении и даже желал чего-нибудь физического.
Однако, представляя себе спальню, Джулиан честно признавался себе, что стремление Гейл болтать будет большой проблемой. Мог ли помочь делу какой-нибудь кляп? Он даже мог представить себе, что ей это нравится, что она сама просит вставить ей в рот кляп, и в этот раз, и в следующий… Джулиан привык быть честен сам с собой.
Свет в доме напротив так и не зажегся. Джулиан лег спать голодным.
17
Бывает ли что-нибудь лучше, чем воскресное утро? Можно просто лежать в тепле и уюте кровати. Никаких уроков, никаких домашних заданий — ничего не нужно делать. Просто переворачивать страницы, время от времени потягиваться, слушать гул самолетов, вспенивающих облака в небе над домом. Воскресное утро: почему люди не придумали еще один или два таких дня на неделе? Какая польза, к примеру, от утра вторника? Утро понедельника было самым худшим. Но люди бы не так жаловались на жизнь, если бы знали, что завтра опять будет утро выходного дня. Тот, кто планировал дни недели, определенно не справился со своей задачей. Добавление воскресений в неделю будет очень хорошим пунктом программы, если она когда-нибудь решит баллотироваться в президенты.
Вспенивая облака в небе: там, где был Адам, если верить в Небеса. А если не верить, то где тогда он находится? Наверное, лучше все-таки, если Небеса будут. Но тогда сейчас, после всех этих столетий и столетий, когда люди умирали, Небеса должны быть просто переполнены. Забиты людьми больше, чем сама планета Земля. Наверное, они там страдают от всех тех проблем, которые связаны с большими толпами народа: загрязнение атмосферы, грубость, длиннющие очереди за всем подряд.
Руби лежала в своей кровати и думала о Небесах как об огромном загрязненном месте, заполненном раздраженными людьми, и вдруг внезапная мысль пронзила ее мозг. Она лежала в собственной кровати, она проснулась в своей комнате. Но заснула-то она в комнате Адама. И совершенно не помнила, как вернулась к себе. Это ее немного напугало. Она что, лунатик? Или папа нашел ее и перенес сюда? Она вылезла из постели и пошла к лестнице.
