Дэниел Сильва - Убийца по прозвищу Англичанин
– Ходят слухи, что Рольфе разрешено было приобретать картины за минимальные суммы, – сказал Лавон. – За такие, что были намного ниже их стоимости.
– В таком случае согласно швейцарскому законодательству его приобретения были абсолютно законны. Рольфе мог сказать, что покупал их честно. И даже если картины были краденые, по закону он не обязан был их возвращать.
– Похоже, что так. Но следует задать такой вопрос: почему Агустусу Рольфе разрешали покупать картины, прошедшие через руки Генриха Геринга, по заниженным ценам?
– У вашего приятеля в Нью-Йорке есть ответ на этот вопрос?
– Нет, но у тебя есть.
– О чем ты, Эли?
– А фотографии и банковские документы, которые ты нашел в столе Рольфе. Его связь с Вальтером Шелленбергом. Семья Рольфе занималась коллекционированием на протяжении поколений. У Рольфе были хорошие связи. Он знал, что происходит по ту сторону границы Франции, и хотел получить свой кусок.
– А Вальтеру Шелленбергу нужно было как-то вознаградить своего банкира в Цюрихе.
– Совершенно верно, – сказал Лавон. – Плата за услуги.
Габриель откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
– Что теперь, Габриель?
– Пора поговорить о том, чего я опасался.
* * *Когда Габриель поднялся наверх в свой номер, Анна только начинала просыпаться. Он тихонько потряс ее за плечо, и она, вздрогнув, села, словно ребенок, еще не понимающий, где он находится. Она спросила, который час, и Габриель сказал ей, что дело близится к вечеру.
Когда она полностью пришла в себя, он пододвинул стул к концу кровати и сел. Он не включал свет: ему не хотелось видеть ее лицо. Она сидела выпрямившись, скрестив ноги, в накинутом на плечи одеяле и смотрела на Габриеля – даже в полутьме Габриель видел, как она впилась взглядом в его лицо.
Он рассказал ей о происхождении тайной коллекции ее отца. Он рассказал о том, что узнал от Эмиля Якоби, и о том, что профессора убили предыдущей ночью в его квартире в Лионе. Под конец он рассказал ей о документах, которые нашел в письменном столе ее отца, – документах, связывавших его с главным шпионом Гитлера – Вальтером Шелленбергом.
Окончив свой рассказ, он положил фотографии на кровать и прошел в ванную, чтобы дать ей возможность побыть одной. Он услышал щелчок включаемой у кровати лампы и увидел свет под дверью в ванную. Он открыл воду над раковиной и мысленно стал медленно считать. Когда прошло достаточно времени, он вернулся в спальню. И обнаружил, что Анна лежит, свернувшись в комок, тело ее тихо подрагивает, а рука сжимает фотографию отца, любующегося с Адольфом Гитлером и Генрихом Гиммлером видом из Бертесгадена.
Габриель выдернул фотографию из ее пальцев, прежде чем она успела ее уничтожить. Затем положил руку на ее голову и стал гладить по волосам. Анна громко зарыдала. Она задохнулась и закашлялась тяжелым кашлем курильщицы, после чего стала ловить ртом воздух.
Наконец она подняла глаза на Габриеля.
– Если мама когда-либо видела этот снимок… – она помедлила, раскрыв рот, слезы струились по ее щекам, – она бы…
Но Габриель прижал ладонь Анны к ее губам, прежде чем она закончила фразу. Он не хотел, чтобы она это произнесла. Не было необходимости. «Если бы ее мать увидела эту фотографию, она покончила бы с собой, – подумал он. – Она вырыла бы себе могилу, приложила бы револьвер ко рту и убила бы себя».
* * *На этот раз Анна исчезла в ванной. Вернулась она спокойная, но глаза были красные, а кожа мертвенно-бледная. Она села на край кровати, держа фотографии и документы в руке.
– Что это?
– Похоже, перечень нумерованных счетов.
– Чьих нумерованных счетов?
– Фамилии немецкие. Мы можем лишь догадываться, кто эти люди.
Она внимательно, сдвинув брови, изучила список.
– Моя мать родилась в Рождество тысяча девятьсот тридцать третьего года. Я вам это когда-либо говорила?
– Дата рождения вашей матери никогда не возникала в разговоре между нами, Анна. Почему она вдруг возникла сейчас?
Она протянула ему список:
– Посмотрите на последнюю фамилию.
Габриель взял из ее рук документ. Его взгляд остановился на последней фамилии и номере: Алоис Риттер 251233126.
Он поднял глаза:
– Ну и что?
– Разве не любопытно, что мужчина с теми же инициалами, что и у моего отца, имеет счет с номером, где первые шесть цифр соответствуют дню рождения моей матери?
Габриель снова посмотрел на список: «Алоис Риттер… А.Р…251233… – Рождество, 1933…» Он опустил бумагу и посмотрел на Анну:
– А последние три цифры? Они что-то для вас значат?
– Боюсь, что нет.
Габриель посмотрел на цифры и закрыл глаза. 126… Где-то и когда-то он, безусловно, видел эти цифры в связи с данным делом. Он был обречен иметь безупречную память. Он никогда ничего не забывал. Мазки кистью при реставрации картины «Святой Штефан» в соборе. Мелодия, которую передавали по радио ночью, когда он бежал из отеля «Нидердорф», убив Али Хамиди. Запах оливок в дыхании Леи, когда он в последний раз поцеловал ее на прощание.
Затем – буквально через минуту – место, где он видел число 126
* * *Анна всегда носила с собой фотографию брата. Это была его последняя фотография – лидера на одном из этапов «Тур Де Суисс» в день его смерти. Габриель видел эту фотографию на письменном столе Аугустуса Рольфе. Он взглянул на номер на велосипеде и на спине велосипедиста: 126.
Анна сказала вдруг:
– Похоже, что придется нам ехать назад, в Цюрих.
– Надо кое-что сделать с вашим паспортом и с вашей внешностью.
– А что не в порядке с моим паспортом?
– Там стоит ваше имя.
– А с моей внешностью?
– Абсолютно ничего, в том-то и проблема.
Он снял телефонную трубку и набрал номер.
* * *Девушка по имени Ханна Ландау пришла в номер в десять часов вечера. На руках у нее были браслеты, и от нее пахло жасмином. На плече висел ящик, похожий на тот, в котором Габриель хранил свои кисти и краски. Она немного поговорила с Габриелем, затем взяла Анну за руку, повела в ванную и закрыла дверь.
Через час Анна вышла оттуда. Ее светлые волосы по плечи были коротко острижены и выкрашены в черный цвет; зеленые глаза стали голубыми от косметических линз. Она поразительно изменилась. Словно стала другой женщиной.
– Одобряете? – спросила Ханна Ландау.
– Снимите ее.
Израильтянка сделала «Полароидом» полдюжины фотографий Анны и разложила снимки на кровати, чтобы Габриель посмотрел их. Когда они кончили проявлять снимки, Габриель сказал:
– Вот этот.
Ханна отрицательно покачала головой:
– Нет, я думаю, – этот.
Она схватила снимок, не дожидаясь одобрения Габриеля, и вернулась в ванную. А Анна села перед зеркалом и долго рассматривала свое отражение.
Минут через двадцать Ханна снова появилась. Она показала свою работу Габриелю, затем пересекла комнату и положила ее на туалетный столик перед Анной.
– Поздравляю, мисс Рольфе. Вы теперь гражданка Австрии.
29
Цюрих
На полпути между Центральным вокзалом и Цюрихским озером находится центр банковского дела – Параденплац. Главные управления двух близнецов – «Креди суисс» и «Юнион-банк» Швейцарии – смотрят друг на друга свирепым взглядом через широкий простор серого булыжника. Это два гиганта швейцарского банковского дела, которые входят в число самых могущественных в мире. В их тени, вверх и вниз по Банхофштрассе, стоят другие большие банки и влиятельные финансовые организации с блестящими вывесками и начищенными стеклянными дверями. А по тихим боковым улочкам и переулкам между Банхофштрассе и рекой Силь разбросаны банки, которые мало кто замечает. Это приватные часовни швейцарских банкиров, места, где втайне люди молятся и исповедуются. Швейцарский закон запрещает этим банкам домогаться вкладов. Они могут именоваться банками, если хотят, но не обязаны это делать. Их трудно найти, легко пройти мимо, они заткнуты среди современных офисов или в комнатах городских домов, простоявших не одно столетие. В одних работают несколько десятков сотрудников, в других – всего горстка. Это во всех отношениях частные банки. Вот среди них-то на следующее утро и начали свои поиски Габриель и Анна Рольфе.
Она просунула руку Габриелю под локоть и потащила его по Банхофштрассе. Это был ее город, так что теперь руководство взяла в свои руки она. А Габриель всматривался в лица прохожих в поисках признаков узнавания. Если Анну где-то в мире и заметят, то это здесь. Но никто не обращал на нее внимания. Похоже, что макияж, быстро проведенный Ханой Ландау, срабатывал.
– С чего начнем? – спросил Габриель.
– Подобно большинству швейцарских банкиров, мой отец имел профессиональные счета в других швейцарских банках.
