Карин Фоссум - Не бойся волков
— Отличное рабочее место — теплое и уютное, — доброжелательно сказал Скарре, разглядывая рыжую шевелюру Кристофера.
— Мне нравится, — улыбнулся Май, — я же из Хаммерфеста. Там я вечно мерз.
Чуть вздернув подбородок, Скарре тоже улыбнулся.
— Когда вы узнали, что ваша тетя мертва?
— Мне мама сказала. Она позвонила вчера вечером, в девять.
— Что именно она рассказала вам? — Скарре повернул голову к кондиционеру и тяжело вздохнул.
— Что кто-то забрался в дом, украл все деньги, а потом зарубил ее саму топором и сбежал.
— Тяпкой, а не топором, — поправил Скарре.
— Ну, в итоге-то одно и то же вышло… — тихо пробормотал Май. — Говорят, что деньги у нее водились.
— Что именно вам известно?
— У нее было полмиллиона, — ответил Май, — но они хранились в банке.
— Вы и это знаете?
— Конечно. Она так гордилась ими.
— Вы кому-нибудь рассказывали об этом? — Скарре испытующе посмотрел на парня.
— Кому, например?
— Друзьям. Или коллегам.
— Я мало с кем общаюсь, — коротко ответил он.
— Но хоть с кем-то вы разговариваете?
— С квартирным хозяином. А больше ни с кем. — Май переменил позу и с любопытством посмотрел на Скарре. — Вы здесь, чтобы вычеркнуть меня из списка подозреваемых? Вы ведь так это называете?
Отложив в сторону блокнот, Скарре повернулся к собеседнику. Парень не убийца — в этом Скарре ни секунды не сомневался. Он не мог убить собственную тетку и сбежать с деньгами. Но сам Кристофер считает себя подозреваемым. «Интересно, — подумал вдруг Скарре, — каково это? Достаточно ли осознания, что твоя совесть чиста? Или же ты понимаешь, что тебя подозревают, и не можешь избавиться от гнетущего беспокойства?» Глаза у Кристофера Мая были зелеными. А зеленоглазые всегда выглядят виноватыми. Скарре внезапно понял, что они все такие, без исключений, — все, с кем он разговаривал, кого допрашивал и вычеркивал из списка подозреваемых. Может, когда-то, хотя бы раз в жизни, они готовы были пойти на преступление?.. Халдис богата. А я тут за гроши мою тарелки. Что, если…
— Вы ведь иногда приезжали к ней в гости, верно?
— Если три раза в год — это иногда, то да, приезжал. Потому что я, кажется, только три раза и был у нее…
— А вы давно навещали ее в последний раз? — И Скарре улыбнулся, чтобы этот вопрос не насторожил парня.
Посмотрев в окно, Май пожал плечами:
— Наверное, месяца три назад. А уж давно это или нет — как посмотреть.
— Но шесть дней назад вы отправили ей письмо?
— Верно. Я пообещал приехать. Но ничего не вышло, — он беспокойно заерзал, — и сейчас я никак не могу выкинуть это из головы. Ей оставалось всего несколько дней, и все это время она ждала того, кто так и не приехал.
— А почему вы не смогли приехать?
— У нас на работе много народа заболело, и мне пришлось выйти сверхурочно.
— И вы не позвонили ей и не предупредили, что поездка откладывается?
— К сожалению, нет… Я ничем не лучше других… Думаю только о себе. И вот еще одно тому подтверждение…
Скарре решил, что, когда кто-то умирает, близких непременно охватывает чувство вины. И даже если на самом деле они ничего плохого не сделали, то обязательно старались очернить себя.
— Вам здесь нравится? — спросил он. Скарре было неловко сидеть и допрашивать одного из немногих родственников убитой, который к тому же еще и навещал ее. Скарре и сам не понимал собственных чувств. Ведь это должно ему нравиться. «Наверное, я просто переутомился, — подумал Скарре, — и это означает, что мне пора в отпуск». — Как зовут вашего квартирного хозяина? — спросил он. — Вы ведь снимаете комнату?
— Вообще-то это что-то вроде маленькой квартирки с собственным входом и отдельной душевой кабинкой. Две с половиной тысячи в месяц. Но это меня устраивает, да и хозяин неплохой. Иногда он печет вафли и угощает меня. Он жутко одинокий, и ему почти семьдесят. Это чтоб вы поняли: если я и рассказывал ему о тетиных деньгах, то вряд ли он поехал бы в лес убивать ее.
— Ясно, — улыбнулся Скарре, — я, скорее всего, не доберусь до него, поэтому из-за возраста давайте сразу его исключим из списка подозреваемых. — Заявив это, Скарре тотчас же понял, что допустил ошибку. Возможно, хозяину лет тридцать или сорок. И возможно, эти двое подружились и разговорились за стаканчиком чего-нибудь крепкого. Молодой парень с севера одинок, с людьми сходится плохо, зато у него есть тетка, которая живет на опушке леса. А у тетки водятся деньжата. И после пары стаканов виски он проговорился об этом. Полмиллиона. Что, если…
— Но, пожалуйста, назовите его имя, — попросил Скарре.
Май вытащил из кармана пиджака бумажник и отыскал в нем оплаченную квитанцию.
— Вот, это арендная плата. Там есть имя и адрес — можете переписать себе.
Взглянув на квитанцию, Скарре едва не ахнул от изумления. Восточная окраина города. Домовладелец — Рейн. Томас Рейн.
— Простите, — тихо проговорил он, — мне придется кое-что уточнить… Вы снимаете квартиру у некоего Томаса Рейна. Не знаете: он не называет себя Томми? И ему точно не меньше семидесяти?
Май удивился и насторожился. На лице его отразился страх, смешанный с желанием сказать правду.
— Нет, ему точно семьдесят, — решительно ответил он, — но у него есть сын Томми, и квартира, где я живу, на самом деле принадлежит сыну. Он куда-то уехал, поэтому отец сдает его жилье. А когда он вернется, мне придется съехать.
— И где он сейчас?
— Не знаю. Знаю только, что он уехал.
Скарре попробовал взять себя в руки. Он принялся быстро делать пометки в блокноте, стараясь ровно и спокойно дышать и состроив бесстрастную мину, которая так хорошо получалась у Сейера.
— Во сколько вы вчера пришли на работу?
— Ровно в двенадцать. И это могут подтвердить двадцать человек. Но если уж на то пошло, то убили ее утром, поэтому, строго говоря, я мог бы успеть. — В его словах послышался вызов. Май явно заметил, что полицейский насторожился, и, хотя угрозы не видел, решил на всякий случай подстраховаться.
— У вас есть машина?
— Есть, старая жестянка.
— Ясно. У вас с Халдис были хорошие отношения?
— Вообще-то нет.
— Но вы же все-таки навещали ее?
— Только потому, что мама настаивала. Понимаете, мы же ее наследники. Но мне у нее очень понравилось. Хотя я об этом даже не задумывался. Пока ее не стало.
— Значит, с Томми Рейном вы не знакомы? — переспросил Скарре.
— Нет. А что, он и есть подозреваемый?
— Нет… — уклончиво ответил Скарре, — кстати, это предпоследний вопрос из моего списка.
— Чистая формальность? — уточнил Май.
— Ну, что-то вроде.
— А последний какой?
— Эркки Петер Йорма… вы о таком слышали?
Кристофер Май поднялся и задвинул стул на место. Засовывая бумажник в карман, он склонил голову, и рыжие волосы упали на глаза.
— Нет, — ответил он, — никогда не слышал.
Эркки проснулся, перевернулся на бок и уставился в стену. Он немного полежал, собираясь с мыслями и пытаясь узнать комнату, где спал. Спал он крепко. А затем вспомнил вдруг про револьвер. Стрелять Эркки ни разу в жизни не довелось, но он знал, что это требует определенных усилий. Зажав в руке револьвер, он прошел через кухню и оказался в гостиной. Морган спал. Кудрявые волосы намокли, а лоб блестел от пота. Возможно, у него действительно началось заражение крови. Эркки было все равно, он лишь отметил это про себя, но вины не ощущал. У него не оставалось иного выбора, кроме как броситься на Моргана и укусить его за нос. К тому же Морган сам потащил его за собой. Эркки пришел в город, потому что ему приснился ужасный, потрясший его до глубины души сон. И Эркки попытался избавиться от этого сна. Почувствовав себя в безопасности, Эркки залез в пустой амбар, положил под голову рюкзак и уснул, а когда проснулся, то лицо и шея чесались. Тогда он встал и пошел в город. Ему хотелось убедиться, что мир по-прежнему существует, что он полон людей и автомобилей. Асфальт в городе раскалился, а за окном в банке Эркки заметил уютные кресла, там было прохладно, и поэтому Эркки зашел внутрь. Только лишь поэтому.
Остановившись возле тахты, на которой развалился Морган, он спрятал револьвер за спину. Эркки представил, как целится и спускает курок: светловолосая голова на зеленой обивке раскалывается на куски, как дыня, а ее содержимое разлетается в разные стороны. Был Морган, а через секунду его не стало. Прямо как тот старик возле церкви. Морган зашевелился, тихо всхлипнул и открыл глаза.
— Ты заболел, — сказал Эркки.
Морган серьезно кивнул. Вообще-то заболел он сильно. Он чувствовал, как по телу разливается слабость, ему казалось, будто он медленно тонет. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь утешил его, позаботился о нем.
