Карин Фоссум - Не оглядывайся!
Обзор книги Карин Фоссум - Не оглядывайся!
Карин Фоссум
Не оглядывайся!
Несмотря на то, что отдельные имена изменены, обитатели мест, где случилась эта история, смогут узнать их. Поэтому мне очень важно подчеркнуть, что ни один из персонажей этой книги не имеет реального прототипа.
Карин Фоссум Вальстад, февраль 1996Рагнхильд осторожно открыла дверь и выглянула наружу. Наверху, на дороге, было спокойно, и ветер, резвившийся ночью между домами, наконец стих. Она обернулась и перетащила коляску с куклой через порог.
— Мы даже не позавтракали, — захныкала Марта, подталкивая коляску сзади.
— Мне нужно домой. Мы поедем в город за покупками, — ответила Рагнхильд.
— А можно, я потом приду к тебе в гости?
— Конечно. Когда я вернусь.
Рагнхильд принялась толкать коляску вверх по склону, к воротам. Колеса вязли в гравии; она развернула коляску и потащила ее за собой.
— Пока, Рагнхильд.
Дверь снова закрылась с резким звуком трения дерева о металл. Рагнхильд замешкалась перед воротами — собака Марты, глаза которой внимательно следили за ней из-под садового столика, могла сбежать. Удостоверившись, что ворота надежно закрыты, она двинулась по другой стороне дороги к гаражам. Можно было срезать, пройдя между домами, но Рагнхильд решила, что с коляской это будет сложно. Один из соседей как раз закрывал дверь гаража. Он улыбнулся ей, неуклюже — одной рукой — застегивая пальто. Рядом, добродушно гудя, стояла большая черная «Вольво».
— Так-так, Рагнхильд, ранняя пташка? Марта, наверное, еще не встала?
— Я ночевала у нее, — объяснила девочка. — На матрасе, на полу.
— Я так и понял.
Он запер гараж и посмотрел на часы — они показывали 8:06. Вскоре его автомобиль выехал на дорогу и исчез.
Рагнхильд снова принялась толкать коляску перед собой двумя руками. Напрягаясь изо всех сил, она спустилась по крутому склону. Кукла, которую звали Элисе в честь хозяйки (второе имя Рагнхильд было Элисе), соскользнула в изголовье коляски. Девочка придержала верх коляски одной рукой, другой стянула куклу вниз, подоткнула одеяло и продолжила путь. На ногах у нее были резиновые сапоги: один — красный с зелеными шнурками, второй-зеленый с красными, так и было положено. Кроме того, на ней были красный спортивный костюм со львенком Симбой на груди и зеленая ветровка поверх него. Волосы — удивительно тонкие, светлые и не очень длинные, на голове — забавная повязка. В нее были вплетены разноцветные пластмассовые фрукты, а посередине, как маленькая растрепанная пальма, торчала прядь волос. Девочке было шесть с половиной лет, но выглядела она младше. Только по тому, как она разговаривала, можно было понять, что она почти школьница.
На склоне девочка никого не встретила, но, приблизившись к перекрестку, услышала гудение автомобиля. Пришлось остановиться, отойти в сторону и подождать, пока грязный микроавтобус перекатится через «лежачего полицейского». Рагнхильд нужно было перейти дорогу. На другой стороне был тротуар, а мама говорила, что ходить надо только по тротуару. Она ждала, пока проедет машина, но та затормозила. Шофер опустил стекло.
— Иди, я подожду, — закричал он.
Она немного поколебалась, а потом пошла через дорогу. Ей опять пришлось обернуться, чтобы затащить коляску на тротуар. Автомобиль проехал немного и снова остановился. Окно с противоположной стороны открылось. У него милые глаза, подумала она, очень большие и совершенно круглые, бледные, как тонкий лед, они были широко расставлены. Рот маленький, с пухлыми губами, отвисшими, как у рыбы. Он пристально посмотрел на нее.
— Тебе наверх, на гору Скифербаккен?
Она кивнула:
— Я живу на улице Гранитвейен.
— Похоже, тяжеловато тебе с коляской. Что у тебя там?
— Элисе, — ответила она и подняла куклу.
— Хорошая, — он широко улыбнулся. Его рот стал красивее.
Потом он почесал в затылке — у него были взъерошенные волосы, они торчали вверх толстыми пучками, как листья ананаса, — и растрепал их.
— Я могу подвезти тебя, — предложил он.
Рагнхильд ненадолго задумалась. Она посмотрела на склон Скифербаккен — подъем предстоял долгий и нудный. Мужчина взялся за ручной тормоз и откинулся на сиденье.
— Мама ждет меня, — сказала Рагнхильд.
Что-то вертелось на краю ее сознания, но она не могла понять, что именно.
— Ты быстрее попадешь домой, если я подвезу тебя, — сказал он.
Это решало дело. Рагнхильд была практичной девочкой, она подкатила коляску сзади к машине, а шофер выскочил наружу. Он открыл заднюю дверь и поднял коляску одной рукой, а потом подсадил Рагнхильд.
— Тебе придется сидеть сзади и держать коляску. Иначе она будет ездить по полу.
Он снова прошел вперед, сел на водительское сиденье и отпустил ручник.
— Ты каждый день ходишь этой дорогой? — Он посмотрел на нее в зеркало.
— Только когда ночую у Марты. Я там спала.
Она вынула из-под кукольного одеяла косметичку и открыла ее. Удостоверилась, что вещи на месте: ночная рубашка с Налой,[1] зубная щетка и расческа. Микроавтобус подпрыгнул на еще одном «лежачем полицейском». Водитель постоянно смотрел на нее в зеркало.
— Ты раньше видел такие зубные щетки? — спросила Рагнхильд и подняла щетку вверх, чтобы он увидел. У щетки были ножки.
— Нет, — сказал он с восхищением. — Откуда она у тебя?
— Папа купил. У тебя нет такой?
— Я закажу себе такую на Рождество.
Он, наконец, переехал последнего «лежачего полицейского» и перешел на вторую передачу. Девчонка сидела на полу в машине и держалась обеими руками за коляску. Очень милая маленькая девочка, думал он, такая симпатичная в своем красном костюмчике, как маленькая созревшая ягода. Он присвистнул и почувствовал себя супергероем: вот он сидит за рулем большого автомобиля с маленькой девочкой на заднем сиденье. В самом деле, герой.
* * *Деревня лежала в глубине долины, внутри фьорда, у подножия холма. Как омут, где вода застоялась. А все знают, что только проточная вода бывает свежей. Деревня была падчерицей коммуны, и дороги, которые вели туда, были плохими. Изредка водителю автобуса приходило в голову остановиться у молокозавода внизу и подобрать людей, чтобы отвезти их в город. Вернуться домой было сложнее.
Холм представлял собой кучу серых камней; там почти не селились местные, зато его прилежно посещали чужаки. Там находили необычные минералы и редкие растения. В тихие дни с вершины слышался слабый звон, как будто там жили привидения. На самом деле это звенели колокольчики овец, пасущихся наверху. Хребты холмов вокруг были сизыми и терялись в дымке, как мягкий войлок с талыми следами тумана. Палец Конрада Сейера скользил по карте вдоль шоссе государственного значения. Они приближались к круговой развязке. Полицейский Карлсен сидел за рулем; он внимательно глядел вокруг и следовал указателям.
— Теперь тебе нужно повернуть направо на дорогу Гнейсвейен, после этого — вверх по Скифербаккен, а потом налево на дорогу Фельтпатсвейен. Там с Гранитвейен будет поворот направо. Тупик, — сказал Сейер. — Номер пять — третий дом слева. — Он нервничал, поэтому говорил тише, чем обычно.
Карлсен, маневрируя между «лежачими полицейскими», направил автомобиль вниз, в долину, где раскинулся город. Подъезжая к нужному дому, Сейер попытался собраться с духом: пропавший ребенок мог за это время найтись. Может быть, девочка уже сидит на коленях матери, приходя в себя после того, что с ней произошло. Час дня — значит, девочка пропала уже пять часов назад. Это слишком много. Неприятное чувство постоянно росло, как мертвая ткань в груди, через которую не хотела течь кровь. У обоих полицейских были свои дети: у Карлсена — дочь восьми лет, у Сейера — четырехлетний внук, сын дочери. Молчание, повисшее между ними, заполнялось картинами, которые в любой момент могли стать действительностью. Именно это пришло в голову Сейеру, стоявшему перед дверью дома номер пять — низкого белого строения с темно-синими косяками. Обычный типовой дом, разве что украшенный декоративными ставнями и светлыми бордюрами по скатам крыши. Ухоженный сад. Вдоль всего дома тянулась большая веранда с красивой балюстрадой. Отсюда, с вершины холма был виден весь городок, раскинувшийся внизу, с его садами и участками. У почтового отделения стоял еще один полицейский автомобиль.
Сейер вошел первым, тщательно вытерев ноги о коврик возле двери и пригнув голову, прежде чем войти в комнату. Ему хватило секунды на то, чтобы оценить ситуацию. Девочки все еще не было, паника достигла пика. На диване сидела мать, плотная женщина в клетчатом платье. Рядом с ней, держа ее за руку, сидела подруга. В комнате почти физически ощущался запах страха. Все силы, которые были у этой женщины, уходили на то, чтобы не зарыдать или не закричать от ужаса; она задыхалась от малейшего усилия — даже такого, какое потребовалось, чтобы встать и подать вошедшему руку.
