Карин Фоссум - Не оглядывайся!
— Не представляю, — ответил Карлсен. — Но они же почти ничем от нас не отличаются, у них просто одна лишняя хромосома. Насколько я знаю, им требуется больше времени на обучение, чем основной массе людей. Кроме того, у них плохое сердце. Они не доживают до старости. И еще у них что-то с руками.
— Что?
— У них не хватает линий на руках или что-то вроде того.
Сейер удивленно посмотрел на него.
— Рагнхильд, во всяком случае, была очарована.
— Я думаю, этому немало способствовали кролики.
Карлсен нашел во внутреннем кармане носовой платок и стер шоколад с уголков губ.
— Я вырос рядом с одним таким. Мы называли его «Сумасшедший Гюннар». Сейчас мне кажется, что мы считали его существом из другого мира. Он уже умер, дожил всего до тридцати пяти.
Они сели в автомобиль и поехали дальше. Сейер готовил в уме краткий, но подробный доклад для шефа отдела. Несколько свободных дней и поездка в хижину обрели вдруг необыкновенную важность. Все складывалось как нельзя лучше, долгосрочные прогнозы были многообещающими, а вернувшаяся девочка подняла ему настроение. Скользя взглядом по полям и лугам, он вдруг понял, что машина резко сбросила скорость, а затем заметил трактор впереди на дороге. Зеленый трактор фирмы «John Deere» с колесами цвета сливочного масла полз так тихо, что казалось — он стоит на месте. У полицейских не было никакой возможности обогнать его: каждый раз, когда они выезжали на подходящий участок дороги, он оказывался слишком коротким. Крестьянин, в шляпе садовника и в наушниках поверх нее, сидел как пень, вросший в сиденье трактора. Карлсен переключился на передачу ниже и вздохнул:
— Он везет брюссельскую капусту. Может, протянешь руку и возьмешь упаковку? А потом сварим ее?
— Теперь мы едем примерно на той же скорости, что и Раймонд, — пробормотал Сейер. — Всю жизнь на второй передаче. Это был бы незабываемый опыт.
Он откинул седую голову на подголовник и закрыл глаза.
* * *После загородной тишины город производил впечатление грязного хаоса, состоявшего из людей и автомобилей. Основное движение все еще проходило через центр. Муниципалитет вел вялотекущую борьбу за тоннель, возникший на чертежном столе; против него восставали и протестовали группы граждан с более или менее весомыми аргументами. Они утверждали, что вытяжные башни изуродуют ландшафт вокруг реки, а строительные работы — это шум, грязь и огромные денежные затраты.
Сейер смотрел вниз на улицу, сидя в кабинете шефа. Он только что изложил свою просьбу и теперь ждал ответа. Все было ясно. Хольтеману и в голову не могло прийти сказать «нет» в ответ на просьбу Сейера. У него были свои принципы.
— Ты проверил журнал происшествий? Поговорил со всеми, кто имел отношение к делу?
Сейер кивнул.
— Сут проведет два дежурства с Сивеном, она проследит за ним.
— Ну тогда я не вижу причин, чтобы…
Зазвонил телефон. Два коротких писка, напоминающих плач голодного птенца. Сейер не был верующим человеком, но он все же взмолился провидению: сделай так, чтобы отпуск не ушел прямо у меня из-под носа!
— Служит ли у меня Конрад? — Хольтеман кивнул. — Да, есть такой. Соединяйте.
Он подтянул провод и протянул Сейеру трубку. Конрад взял ее. Это, должно быть, Ингрид что-то понадобилось, сказал он себе, стараясь не беспокоиться заранее. Но это была фру Альбум.
— С Рагнхильд все в порядке? — спросил он быстро.
— Да, она в порядке. В полном. Но она рассказала мне кое-что странное, когда мы, наконец, остались одни. Я сразу решила позвонить вам, мне кажется, что это звучит очень странно, а она обычно не выдумывает, по крайней мере, не такие вещи.
— О чем речь?
— Этот мужчина, с которым она была, повел ее к себе домой. Кстати, его зовут Раймонд, она потом вспомнила имя. Они поднимались на гору с той стороны холма Коллен, мимо Змеиного озера, а там ненадолго остановились.
— Зачем?
— Рагнхильд говорит, что там наверху лежит дама.
Сейер удивленно моргнул.
— Что вы сказали?
— Что на берегу Змеиного озера лежит дама. Она не шевелится, и на ней ничего нет. — Ее голос сразу стал испуганным и беспокойным.
— Вы ей верите?
— Да, верю. Разве ребенок может такое выдумать? Но я не осмеливаюсь пойти туда наверх одна, а ее с собой брать не хочу.
— Я сам позабочусь о том, чтобы все проверить. Никому об этом не говорите. Мы еще позвоним вам.
Он положил трубку и мысленно закрыл хижину, которую уже отпирал ключом. Запах морского воздуха и свежевыловленной трески мгновенно испарился. Он криво улыбнулся Хольтеману.
— Знаешь, мне сначала нужно кое-что выяснить.
* * *Карлсен был на дежурстве в городе и забрал единственный свободный служебный автомобиль. Поэтому Сейер взял с собой Скарре, молодого курчавого полицейского, примерно вдвое младше себя. Скарре был веселый молодой парень, добродушный и оптимистичный. Они припарковались около почтовых ящиков на улице Гранитвейен и поговорили с фру Альбум. Рагнхильд прицепилась к ее платью как репейник. Какие-то из предостережений, несомненно, осели в ее белокурой головке. Мать рассказала, что они должны идти по тропинке, которая начинается на опушке леса напротив дома и ведет наверх, огибая холм слева. Взрослые мужчины проделают этот путь минут за двадцать, она уверена.
Стволы елей были помечены синими стрелками. Мужчины криво посматривали на овечий навоз, иногда им приходилось пробираться через заросли вереска, но они решительно продолжали подниматься. Склон становился все круче. Скарре начал задыхаться, Сейер шел легко и без труда. Однажды он остановился, обернулся и окинул взглядом поля вокруг городка. Вдалеке виднелись только темно-розовые и черные крыши. Полицейские продолжали путь молча, отчасти потому, что дыхания не хватало, отчасти потому, что боялись того, что им предстоит найти наверху. Лес здесь был очень густой, и они шли в полутьме. Сейер по привычке не сводил взгляда с тропинки — не потому, что боялся споткнуться, а чтобы ничего не пропустить. Если здесь наверху действительно что-то случилось, важно было заметить как можно больше. Они поднялись ровно за семнадцать минут, потом лес поредел и сквозь стволы пробился солнечный свет. Они увидели воду. Зеркальное озеро, размером с большую лужу лежало среди елей. Какое-то мгновение они молча стояли, обводя взглядом местность. За желтой линией тростника они увидели что-то вроде пляжа. Подошли туда, оставаясь на солидном расстоянии от воды — полоса тростника была довольно широкой, а на ногах у обоих были только ботинки. То, что они издали приняли за пляж, оказалось пятном тины с четырьмя-пятью большими камнями, годящимися только на то, чтобы преградить тростнику путь к воде. Видимо, только в этом месте можно было выйти прямо на берег. В тине и грязи лежала женщина — на боку, спиной к ним, прикрытая наброшенной на нее темной ветровкой, под которой было голое тело. Одежда — что-то синее и белое — кучей валялась неподалеку. Сейер внезапно остановился и автоматически потянулся за мобильным телефоном, который висел у него на поясе. Потом передумал. Сошел с тропинки и осторожно спустился вниз, слушая, как хлюпает в ботинках.
— Оставайся там, — сказал он тихо.
Скарре подчинился. Сейер совсем близко подошел к воде; он поставил ногу на камень, лежащий еще немного ниже, чтобы посмотреть на труп спереди. Он не хотел ничего трогать, совсем ничего. Ее глаза были полузакрыты и смотрели куда-то вниз и одновременно вдаль, на озеро. Бледные веки были прикрыты. Зрачки — большие и уже не совсем круглые. Рот открыт и, как и нос, покрыт клочьями бело-желтой пены, как будто ее только что вырвало. Сейер наклонился и подул на пену — она не шелохнулась. Лицо женщины находилось всего в нескольких сантиметрах от воды. Конрад положил два пальца на ее шею, туда, где пульсирует сонная артерия. Кожа потеряла эластичность, но оказалась не настолько холодной, насколько он ожидал.
— Мертва, — сказал он.
На ушных мочках и сбоку на шее он заметил несколько слабых красно-фиолетовых пятен. Кожа на ногах была в пупырышках, но без синяков и ушибов. Сейер поднялся к Скарре. Тот стоял на месте, держа руки в карманах. Он был до смерти перепуган и меньше всего на свете хотел наделать ошибок.
— Под курткой совершенно голая. Без видимых внешних повреждений. Восемнадцать — двадцать лет, около того.
Конрад вызвал по телефону «скорую», медэкспертов, фотографа и техников. Объяснил им дорогу и попросил остановиться подальше, чтобы не уничтожить возможные следы. Обернулся, поискал, на что сесть, выбрал самый плоский камень. Скарре опустился рядом. Они молча глядели на белые ноги и светлые волосы женщины, прямые, средней длины. Она лежала на боку, почти в положении эмбриона. Руки были скрещены под грудью, колени подтянуты к животу. Ветровка, наброшенная сверху, накрывала ее до середины бедер. Она была чистая и сухая. Остальная одежда, лежавшая кучей позади нее, была мокрой и грязной. Джинсы с ремнем, рубашка в сине-белую клетку, бюстгальтер, темно-синий пуловер. Кроссовки «Reebok».
