Харлан Кобен - Ловушка
Свернув с тротуара и сделав десяток шагов, она постучала. Дрогнула занавеска в эркере, через несколько секунд открыли дверь. Похороны уже несколько часов как закончились, но Фрэнк до сих пор не снял черный костюм, хотя ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы сорочки. На шее виднелись невыбритые места. Уэнди обратила внимание на его хмельные глаза и почуяла спиртной душок.
Тремонт молча, с тяжелым вздохом отошел в сторону и кивком пригласил гостью внутрь. Та проскользнула в проем. Темную комнату освещала единственная лампа. На старом кофейном столике ждала полупустая бутылка «Капитана Моргана». Ром. Фу. На диване валялись разобранные газеты, на полу стояла картонная коробка — по-видимому, личные вещи с работы. По телевизору брызжущий бодростью атлетичный тренер рекламировал спортинвентарь. Уэнди посмотрела на бывшего следователя — тот пожал плечами:
— А что, вышел на пенсию, самое время подкачать живот.
Она слабо улыбнулась.
На другом столике стояла фотография девочки-подростка с прической по моде пятнадцати-двадцатилетней давности; первой бросалась в глаза улыбка, яркая, широкая — чистый свет. От таких щемит родительское сердце. Уэнди знала историю Фрэнка и понимала: на снимке — его дочь, которая умерла от рака. Взгляд снова упал на бутылку, и она подумала: «Как Тремонт вообще выкарабкался?»
— Что нового, Уэнди?
— Значит, — она стала тянуть время, — официально вышли на пенсию?
— Да. С шумом и треском. А вы как думали?
— Мне жаль.
— Приберегите жалось для семьи жертвы.
Она кивнула.
— Фамилия «Тайнс» во всех газетах. Вы теперь знаменитость. За вас! — Он саркастично изобразил тост.
— Фрэнк.
— Что?
— Не говорите глупостей, о которых потом пожалеете.
— Да, здравая мысль, — кивнул Тремонт.
— Значит, дело официально закрыто?
— По нашей линии, в общем, да. Преступник мертв — зарыт где-нибудь в лесу. Человек поумней меня увидел бы в этом иронию.
— Вы пробовали еще раз надавить на Эда Грейсона, выяснить, где тело?
— Давили как могли.
— И?
— Молчит. Я хотел обещать ему неприкосновенность, но мой главный босс, Пол Коупленд, не дал согласия.
Уэнди подумала, не пойти ли снова к Грейсону — вдруг теперь он разговорится. Тремонт смахнул с дивана газеты, предложил сесть, а сам рухнул в кресло с подставкой для ног и взял пульт от телевизора.
— Знаете, что сейчас будет?
— Нет.
— «Суд Кримстайн». В курсе, что она защищает Грейсона?
— Да, вы говорили.
— Точно, забыл. Так вот, Кримстайн сказала несколько интересных вещей, когда мы допрашивали Эда. — Фрэнк налил себе немного «Капитана Моргана», предложил Уэнди; та отказалась.
— Каких именно?
— Во-первых, Грейсону за убийство Мерсера медаль дать надо.
— За правосудие?
— Не совсем. Она глядела шире.
— То есть?..
— Не случись убийства, мы бы никогда не нашли айфон Хейли. — Фрэнк протянул пульт и выключил телевизор. — Кримстайн заметила, что следствие три месяца стояло на месте, а Грейсон дал нам единственную наводку, где искать девушку. А еще — что хороший детектив обязательно обратил бы внимание на известного извращенца, который связан с районом, где проживала жертва. Знаете, о чем я думаю?
Уэнди помотала головой.
— Эстер права. Как я проглядел человека, попавшего под суд за сексуальное преступление и имевшего контакты в городе той девочки? Вдруг Хейли погибла не сразу? Вдруг я мог ее спасти?
Уэнди посмотрела на самодовольного, если не сказать, жуткого капитана Моргана с этикетки — пьянеть в такой компании, наверное, страшно — и уже хотела возразить, однако Фрэнк жестом оборвал ее.
— Только давайте без снисходительного сочувствия. Вряд ли вы пришли смотреть, как я занимаюсь самобичеванием.
— Ну, не знаю, это довольно увлекательное зрелище.
Фрэнк едва заметно улыбнулся.
— Чего вы хотите, Уэнди?
— Почему вы думаете, что ее убил Мерсер?
— Интересует мотив?
— Именно.
— Вам весь список по алфавиту? Сами же отчасти доказали: Мерсер — сексуальный хищник.
— Хейли Макуэйд было семнадцать, а в Нью-Джерси совершеннолетие наступает в шестнадцать.
— Вдруг боялся, что она расскажет?
— О чем? Все законно.
— Тем не менее. В той ситуации это бы его погубило.
— То есть убил, лишь бы молчала? — Уэнди покачала головой. — А нашлись хоть какие-то намеки на знакомство Мерсера и Хейли?
— Нет. Я помню, вы еще в парке продвигали идею: мол, они встретили друг друга в доме его бывшей, и у них завязалось. Возможно. Но доказательств ноль, а я ради спокойствия ее родителей вряд ли стану выяснять. Да, скорее всего Мерсер увидел Хейли в доме Уилеров, заболел ею, похитил, что-то там сделал и убил.
— Ой, не верю.
— Почему? Помните ее парня Керби Сеннета?
— Да.
— Когда тело нашли, адвокат позволил Керби, так сказать, пооткровенничать. Да, тайно встречались, хотя все шло не очень. Хейли была на взводе, особенно после отказа из Виргинии. Сеннет даже думал — не начала ли употреблять.
— Наркотики?
Фрэнк пожал плечами.
— И об этом родителям знать не надо.
— Все равно не понимаю. Почему он сразу не рассказал?
— Адвокат посоветовал. Узнай мы, что у них за отношения, — возьмем парня в оборот.
— Но если Керби нечего было скрывать?
— Во-первых, кто сказал, что нечего? Он мелкий дилер. А если Хейли в самом деле употребляла, то, по моему, ясно, кто поставлял. Во-вторых, вам любой юрист объяснит: «невиновность» не значит «отсутствие вины». Если бы Керби заявил: «Да, роман вышел так себе, она покалывала или покуривала то, что я давал», — мы бы ему в задний проход влезли и разбили там лагерь, а найдя тело, взялись бы за процедуры по-настоящему. Ну, вы понимаете. Теперь Керби вне подозрений и говорить может спокойно.
— Изящная система. Я уж промолчу об анальной аналогии.
Фрэнк лишь пожал плечами.
— Уверены, что он не имел никакого отношения к делу?
— А по-вашему, телефон в номер Дэна Мерсера подбросил Сеннет?
— Нет, пожалуй, — подумав, ответила Уэнди.
— К тому же у него железное алиби. Это типичный богатенький поганец, который считает себя настоящим отморозком, раз однажды на Хэллоуин забросал чей-то двор туалетной бумагой. Сеннет тут ни при чем.
Уэнди откинулась на спинку дивана, случайно посмотрела на фотографию дочери Тремонта и быстро отвела глаза. Наверное, слишком быстро — Фрэнк заметил.
— Моя дочь.
— Знаю.
— О ней не говорим, хорошо?
— Хорошо.
— Так что же не дает вам покоя в этом деле?
— Я хочу понять причины.
— Взгляните иначе. — Он сел прямо и пристально посмотрел на Уэнди. — Часто — да, наверное, чаще всего — причин вообще нет.
* * *Вернувшись в машину, Уэнди увидела сообщение от Тенефлая и перезвонила.
— Вроде есть кое-что о Кельвине Тилфере.
Последние несколько дней «Клуб отцов» разыскивал однокурсников по Принстону. Легче всех обнаружился, конечно, Фарли Паркс. Уэнди набирала номер бывшего политикана шесть раз, однако тот на связь не вышел. Ничего удивительного: жил он в Питсбурге, куда между делом не заедешь, а потому о Парксе на время забыли.
Второй — доктор Стив Мичиано. Уэнди дозвонилась, попросила о встрече. Доктор ни о чем не спрашивал. Сказал, что сейчас на смене, освободится на другой день после обеда, и она решила: время терпит.
Но вот о третьем и, на ее взгляд, главном персонаже — Кельвине Тилфере — пока ничего не нашлось. Он, если судить по Интернету, вообще покинул планету Земля.
— Что есть? — спросила Уэнди Тенефлая.
— Есть брат. Рональд Тилфер работает доставщиком в «Ю-Пи-Эс» на Манхэттене. Единственный родственник, какого мы разыскали. Родителей уже нет.
— Где живет?
— В Квинсе. Но можно проще. Когда Дуг работал в «Лемане», его компания постоянно сотрудничала с «Ю-Пи-Эс». Он позвонил знакомому в отдел продаж и получил график доставки. Все компьютеризировано, поэтому Рональда можно отследить в онлайне, если хотите.
— Хочу.
— Хорошо. Тогда езжайте в город в сторону Верхнего Вест-Сайда, а я буду вам писать по электронной почте о перемещениях Тилфера.
Сорок пять минут спустя перед рестораном «Телепэн» на Шестьдесят девятой улице чуть в стороне от Коламбус-авеню Уэнди обнаружила припаркованный во втором ряду коричневый грузовик и встала на часовую стоянку, бросив в аппарат несколько четвертаков. На ум пришла реклама «Ю-Пи-Эс», в которой парень с длинными волосами рисует на доске, и если логотип и коричневый цвет она запомнила, то что именно там изображали, забыла начисто. Когда ролик показывали по телевизору — обычно в самый ответственный момент футбольного матча, — Чарли мотал головой и говорил: «Врезать бы ему».
