Ольга Володарская - Нет дьявола во мне
– Марко, беда, – сказал он, подойдя и дыхнув на шерифа легким перегаром.
– Что случилось?
– Кошмар, кошмар! – запричитал Тетерев, подергивая руками уже на новый манер.
– Кто-то дерево желаний поджег.
– Оно сгорело?
– Дотла. И это очень нехорошо. Потому что оно во всех туристических брошюрах.
– Почему ты думаешь, что это поджог?
– Само оно загореться не могло. Грозы не было. Провода над ним не висят, замыкаться нечему.
За этим разговором они прошли к площади перед воротами монастыря. Тетерев семенил следом.
Дерево, которое было видно издали, выглядело удручающе. Дотла, как говорил Климентий, не выгорело, конечно. Но превратилось в большую обугленную рогатину. Хорошо, что вокруг ствола был узор из камней, и пожар утих, не перекинувшись дальше. А то не известно, каковыми оказались бы масштабы бедствия…
– Пожара никто не заметил? – спросил Марко у Климентия.
– Нет, ночью подожгли. Все спали.
– Кому понадобилось, не пойму? – Они подошли к дереву, а точнее, к тому, что от него осталось. Марко с сожалением посмотрел на почерневший ствол. Сколько на ветках было бумажек с желаниями. Сотни! И что теперь? Не сбудутся они? Или, наоборот, исполнятся сегодня же?
– Была, помню, одна девица, грозившаяся спалить монастырь, – заметил Климентий задумчиво. – Говорят, вернулась в деревню после длительного отсутствия… Может, она?
Подскочил Стефан:
– Да, точно она, больше некому! Как приехала, у нас такое началось…
– Чего ж она деревом ограничилась? – скептически заметил Марко. – Вон еще сколько всего спалить можно, – и указал на ворота, за которыми простиралась огромная монастырская территория.
– Понимаю, сейчас полиции не до этого, но надо расследовать дело о поджоге, – вновь заговорил Климентий.
– Пусть аббат заявление напишет.
– Я ему передам.
Марко собрался уходить, но Тетерев вцепился в его руку.
– Как, все? А как же оцепить место преступление, собрать улики?
– Стефан, отпусти меня, – потребовал Марко. Тетерева отдернул руку и спрятал за спину, будто боялся, что ее оторвут. – Сейчас мне этим заниматься некогда. Но если ты так болеешь за дело, возьми веревку, любую, какую найдешь, и отгороди место пожара. Справишься?
Тетерев закивал своей маленькой кудлатой головой.
– А свидетелей опросить я могу?
– Даю тебе карт-бланш.
– Мне бы еще жетон. Или хотя бы бумагу, на которой печать будет. Чтоб я смог как официальное лицо выступать.
– Боюсь, тебе придется обойтись без всего этого.
Под разочарованные вздохи Марко покинул место происшествия.
Может быть, Чак что-то услышал ночью, вот и выбежал? Для него выбить хлипкую дверь не составляет труда. Пес уже проделывал такое. Марко все собирался укрепить ее, а замок поменять, но руки как-то не доходили. Вот только почему он не услышал, как Чак на улицу ломился? Даже если он с одного удара дверь выбил, звук этот должен был разбудить Марко…
«Нет, не должен, – возразил себе он. – Я так устал вчера, что спал мертвецким сном. Меня можно было из дома вместе с кроватью выносить под звуки тамтамов…»
– Марко! – услышал он за спиной. К счастью, звал его не Стефан, а Климентий.
Марко обернулся.
– Ты пса своего не терял?
– Терял.
– В деревню он побежал.
– Ты его видел?
– Стефан. Часа полтора назад. Промчался Чак мимо него, когда парень в гору поднимался…
– Так почему он мне этого не сказал?
Монах пожал плечами.
– Спасибо, – поблагодарил он Климентия и заспешил в сторону деревни, предварительно взобравшись по тропе на асфальтированную дорогу.
Поскольку она шла вниз, то путь не занял много времени. Двенадцать, максимум пятнадцать минут прошло, и вот Марко уже возле своего участка. А дальше куда?
Тут он услышал лай. В деревне было много собак. Практически в каждом дворе имелась псина. Но Марко сразу узнал Чака. И побежал на его лай.
Пес сидел возле дома, в котором жил Ян. Прямо у крыльца. Но кроме Чака у крыльца толпилось еще несколько человек. И они все так громко разговаривали, что невозможно было разобрать слов, звуки слились в какую-то адскую голосовую какофонию. Чак при этом по большей части молчал, лишь иногда вставляя свое веское «гав-гав».
– Что тут происходит? – гаркнул Марко.
Все разом замолчали. А Чак, поскуливая, бросился к хозяину. Типа, наконец-то ты пришел, а то я так замучился с этими людьми…
– Здравствуй, Марко! – первым обрел голос Александр-Книжник. – Хорошо, что ты пришел.
– Да уж, – согласилась с ним мама Яна. Самого ребенка вместе со взрослыми не было. Он находился в доме и смотрел на всех через окно. На заплаканной мордахе недоумение. – Марко, эти люди пугают моего мальчика!
– Каким образом?
– Они себя неадекватно ведут.
– Только не я! – выкрикнула Елизавета. – Пришла к малышу поиграть, принесла куси киси кафе… – вкусные кислые конфетки, перевел Марко.
– Перестань ломать язык, – гаркнула на нее хозяйка дома. – Ты тетка взрослая, а не пацан двух с небольшим лет.
– Она самозванка, – выпалил Алекс. – Проверь ее документы.
– Да, – поддержала его Марианна. – Мы думаем, что Лиза хочет украсть Яна.
И снова галдеж. Но когда Чак разразился басовитым лаем, люди затихли.
– Спасибо, друг, – сказал псу Марко. А про себя добавил: «Как я счастлив, что ты нашелся». – Елизавета, – обратился он к сестре Николаса, – позвольте взглянуть на ваши документы?
– Не позволю, – встала в позу та.
– Тогда я вынужден заключить вас под стражу до выяснения вашей личности.
– Не имеете права.
– Как представитель власти, имею. Так как поступим?
Елизавета развернулась всем телом к Марианне, которая почему-то была одета в домашнюю одежду, наподобие пижамы, и с обидой в голосе произнесла:
– Не ожидала от тебя такого. А еще подруга называется.
– Да я тебя знаю второй день, – возмутилась Мари.
– Ты меня разочаровала… – И так она это сказала, что «сатана» сконфузилась. К огромному удивлению Марко. – А вы, доблестный шериф, лучше бы за порядком в своем округе или как у вас это называется?.. – следили, вместо того чтобы к добропорядочным гражданам цепляться. А то вместо вас пса назначат. Он лучше справляется… – И протянула Марко паспорт.
– Елизавета Рушити, – прочел он.
– У Николса была такая фамилия, – пробормотала Мари.
– Надо же, – цокнула языком Лиза. – Оказывается, не наврала я.
– Извини.
– А теперь объясните толком, что вы все тут делаете, – обратился ко всей честной компании Марко. Но тут опять поднялся галдеж, и он ткнул в Александра пальцем со словами: – Ты излагай.
– А чего это он? – насупилась Лиза. – Именно он главный паникер и водомут. Давайте я?
– Алекс?
Книжник не изложил, а, можно сказать, отрапортовал. Не паниковал, воду не мутил. По факту все рассказал. И все Марко было понятно, кроме одного… Зачем Чак примчался сюда? Просто так дверь бы он выламывать не стал. Значит, что-то почувствовал? Неужели мальчику угрожает опасность?
– Мой пес с каких пор здесь? – спросил Марко у хозяйки дома.
– С утра раннего. Примчался, давай лаять, всех нас разбудил… А вскоре Елизавета заявилась. За нею эти двое. – Она указала на Марианну с Алексом. – Ребенка мне перепугали. Пойду к нему, – и скрылась за дверью, которую демонстративно заперла – все слышали, как дважды повернулся ключ.
– Кстати, то, что Лиза – сестра Николаса, не снимает с нее подозрений, – проговорил Алекс.
– В чем?
– В намерении похитить Яна. А возможно, только усиливает ее намерения.
– Что за человек! – простонала Лиза. – Просто какашка какая-то, а не человек…
– По-моему, он в вас влюбился, – бросил Марко, подозвав Чака. Тот подбежал, прижался боком к его ноге. И стало так спокойно. Его лучший друг рядом. Это ли не счастье?
– Да что ты такое выдумываешь? – возмутился Алекс.
– Ты придирчив только к тем, кто тебе нравится.
– Мне дела нет до этой женщины!
Марко отмахнулся и, взяв Чака за поводок, направился к калитке. Теперь можно и делом заняться. Фернандино Солью, я иду за тобой.
Глава 3
Она сидела на подоконнике и курила крепкий «Кент», жадно затягиваясь и выпуская дым через нос.
– Три года держалась, – вздохнула Елизавета, затушив сигарету в железной крышке от банки с солеными огурцами. Сама банка стояла рядом с ней. Лиз периодически забиралась туда пальцами, хватала корнишон и отправляла его в рот.
– Хочешь? – спросила она у Мари, протянув ей огурчик. Та отрицательно мотнула головой. – И правильно, потом обопьешься… А утром отеки, мешки под глазами…
Елизавета, повертев пачку «Кента», решительно достала из нее еще одну сигарету.
– Выкурю эту, а остальные выброшу…
