Дэвид Вилтц - Дар сопереживания
– Тебя очаровывают отъявленные злодеи, да?
Карен засмеялась.
– Почему-то мне кажется, что это коварный вопрос. Мы внезапно сменили тему?
Беккер спокойно смотрел на нее, не отводя взгляда и ничего не упуская. Большинство мужчин смотрят ей в глаза только мимоходом, подумала Карен, их взгляды блуждают вокруг, возвращаясь к ней лишь случайно и ненадолго. Беккер вел себя точно так же, разговаривая с мужчинами, Карен специально наблюдала за ним. Но с женщинами все происходило наоборот: он, в основном, смотрел прямо в глаза, лишь изредка отводя взгляд. Он очень предупредителен с женщинами, осознала Карен. Он определенно дает понять, что весь – внимание, и одним своим взглядом добивается большей интимности, чем когда-либо могут добиться большинство мужчин. А его слова всегда более, чем двусмысленны.
– Тебе хочется поменять тему? – спросил Беккер спустя некоторое время.
– Я не знаю, что у нас за тема, и не понимаю, о чем мы говорим. С пониманием двусмысленностей у меня обычно нет проблем, но это в том случае, когда я знаю, о чем идет разговор, а обычно я знаю.
– Так в чем проблема?
– По тебе очень трудно что-либо понять, – призналась Карен. – Мне не хотелось бы понять тебя неправильно.
– Наверное, ты просто недостаточно хорошо меня знаешь.
– Наверное, хотя, я думаю, тебя вообще мало кто знает достаточно хорошо.
– Несколько человек наберется.
– Интересно, сколько?
Беккер слегка покачал головой, как бы взвешивая, стоит ли отвечать и каким образом это сделать.
– Сколько найдется человек, знающих меня достаточно хорошо, чтобы понимать, о чем я говорю? – Он помолчал. – В данный момент это неважно. А как насчет тебя?
– Я в разводе, – сказала Карен.
– Он тебя неправильно понял? – рассмеялся Беккер.
– Или понял меня слишком хорошо, – пожала плечами девушка. – Я была слишком молода, когда выскочила замуж. Я еще до сих пор не перебесилась. Понимаешь, о чем я?
– Однако, это необычно для женщины. Они обычно быстро остепеняются.
– Сейчас другие времена, – заметила Карен.
– Я читал об этом, но никогда не мог точно понять: это просто теория, или люди действительно начали вести себя иначе?
– А сам ты не пытался это выяснить?
– Я редко бываю на людях, – сказал Беккер. – Я не вписываюсь в компании.
Он в первый раз отвел глаза. «Слишком застенчив, – подумала Карен, – или слишком умен. Такие в компаниях ни к чему».
– О, готова поспорить, это правда, – сказала она. – Ты слишком старомоден и консервативен.
– Нет, – мрачно возразил Беккер. – Совсем нет.
Его настроение резко изменилось, на лицо словно набежала тень.
Карен помедлила, прежде чем снова заговорить: время взаимных пикировок как-то внезапно прошло.
– О-о, – разочарованно протянула она. – А мне на миг почудилось, что ты собираешься пригласить меня на свидание.
Беккер снова посмотрел на нее, немного посветлев лицом.
– И ты бы пошла, даже несмотря на то, что я – плохая компания? – спросил он.
– Нет. И я рада, что ты не пригласил меня, потому что с момента поездки в Монреаль, ты, по крайней мере, номинально, мой начальник, а правила Бюро на предмет сексуальных приставаний начальников к подчиненным очень строги.
Беккер усмехнулся.
– Какое счастье, что я тебя не пригласил. В моем личном деле и так полно замечаний.
– Однако, с другой стороны, подчиненным не возбраняется приглашать на свидания начальников, – забросила удочку Карен и затаила дыхание: вероятность отказа равнялась вероятности получить согласие. Да, она совсем не умеет читать по его лицу, признала Карен. Но, с другой стороны, было бы очень интересно научиться. Беккер интересовал ее больше всех коллег, с которыми она была знакома. Он имел самый впечатляющий послужной список и вызывал у Карен мучительно-противоречивые чувства. Он станет ее выдающимся успехом – так сказать, не просто новым перышком на шляпке ее любовных побед, а новой шляпкой, если согласится, конечно.
– Предупреждаю, приятного времяпрепровождения не жди, – прозвучал, наконец, ответ.
Карен с облегчением выдохнула.
– Откуда ты знаешь? Может, мне этого и надо. Мы все по разному понимаем термин «приятное времяпрепровождение». Меня, например, очаровывают отъявленные злодеи, помнишь?
Беккер разглядывал девушку несколько секунд, с сомнением покачивая головой.
– Запомни, ты сама напросилась, – предупредил он напоследок.
* * *Кейн позволил себе несколько минут отдыха перед очередным собранием «Сионского братства». Растянувшись во весь рост на кровати миссис Голдсмит, он с удовлетворением отметил, что день потрачен не зря. Покрывало топорщилось сотнями шишечек из скрученного материала. Это делало его похожим на лоскутное одеяло, каких Кейн не видел уже лет тридцать. Шишечки навели его на мысль о женских сосках. Прошел слишком долгий срок с тех пор, как он имел удовольствие трогать их. Слишком долгий. Какое-то время он размышлял, не стоит ли ему спать с Говардом, чтобы укрепить свое влияние на него. Кейн был к этому готов, если бы возникла необходимость, но Говард оказался на редкость податливым и без применения столь сильного рычага управления людьми, как секс. Если у Говарда и имелись сексуальные наклонности, то без извращений, предполагал Кейн. Или же он был слишком увлечен своим «братством». Кейна устраивали оба варианта, поскольку это оставляло ему свободу строить планы относительно его сестры. Кейн видел ее только однажды в день приезда. Она стояла на пороге своей спальни. Если она и была калекой, как говорил Говард, то он этого не заметил. Наоборот, на его взгляд она смотрелась чертовски хорошо. И чертовски сексуально. Или, по крайней мере, от нее веяло сексуальностью. Люди, занимающиеся сексом мысленно, не нуждаются в реальном соитии, однако она могла научиться любовным играм, и Кейн был бы более чем счастлив стать ее учителем. Если она склонна оставаться в своей комнате, тем лучше: ему нельзя охотиться за ней на публике.
Образ Майры вытеснили мысли о событиях прошедшего дня. Кейн потратил много времени на операции с деньгами – род деятельности, который всегда доставлял ему удовольствие. Начав с того, что открыл счет в «Манхэттен чейз банке» при помощи первоначального банковского чека, он разделил два миллиона долларов на четыре равные части и перевел три из них в более мелкие банки. В каждом банке он получил временную чековую книжку вместе с заверениями, что в течение недели их заменят на постоянные. В каждом случае он называл разные имена и адреса. Адреса представляли из себя абонентные ящики в различных почтовых отделениях Манхэттена, доступные в любое время дня и ночи. Получив постоянные чековые книжки, он разобьет деньги на меньшие доли и почтовыми переводами вложит их в различные ценные бумаги на фондовом рынке. Все компании, ценные бумаги которых он купит, получат разные адреса. Когда деньги рассеются достаточно широко, он закроет банковские счета и ликвидирует первоначальные абонентные ящики, уничтожив таким образом все ниточки к себе. Деньги растворятся за десять дней, однако он подождет для верности месяц, затем продаст все ценные бумаги и вложит наличность в другие.
Работы, конечно, еще много. Каждый банковский счет требовал отдельного номера карточки социального страхования, что означало – ему следовало постараться раздобыть несколько реально существующих легальных номеров. Между тем, не составило труда проскользнуть в комнату Говарда и найти его номер карточки социального страхования в банковских документах. Этим номером Кейн и снабдил все четыре нью-йоркских банка. Пока об этом узнают – если вообще когда-либо узнают, – деньги уже давно станут чистыми, пройдя через четыре пары рук, и связь Кейна с Говардом давно перестанет существовать. Как и сам Говард.
Его положение уязвимо в течение недели до получения новых чеков, но здесь ничего нельзя сделать. Отмыть деньги в Штатах недолго, но все же это занимает некоторое время. Плюс ограничения банковской деятельности, введенные для отсеивания торговцев наркотиками с их огромными денежными вкладами, затруднили любые операции с наличностью. Деньги перестали быть столь удобными, как им следовало бы, и огромные суммы наличных привлекали теперь людское внимание. «Манхэттен чейз» и другие банки обязаны докладывать в установленные инстанции о вкладах в наличных. Кейн надеялся, что если в течение месяца какой-нибудь клерк и обратит внимание на его счета, то, скорее всего, проигнорирует факт их существования. В конце концов, он не торговец наркотиками и не занимается криминалом – то есть не он, а Роберт Кармайкл. Вернее даже не Кармайкл, а Говард Голдсмит. Конечно, существовал риск, что начнется расследование, но у Кейна не было выбора. Если бы он перевел вклад из Детройта обычным банковским способом, это оставило бы для любого следствия след шириной в километр. В то же время, он не мог забрать все деньги наличными и держать их в каком-нибудь укромном уголке. Во всяком случае, в Нью-Йорке, где на него на любом углу мог напасть обкурившийся наркоман, и где его жилище могло быть в любую минуту обворовано. Кроме того, у наличных имеется и другой недостаток: их нужно доставать из тайника. Если Кейну придется срочно исчезать, ему не хотелось бы в первую очередь возвращаться к тайнику, чтобы забрать деньги, он хотел иметь возможность испариться мгновенно. Обезопасив деньги посредством ценных бумаг, он сможет получить их в любую секунду в любой точке земного шара. Все, что ему для этого потребуется – наличие телефона.
