Скотт Фрост - Дневник Габриеля
Его взгляд застыл на мне, и я видела, как он впивается ногтями в остатки своего разрушавшегося мирка.
— А что, если вы меня обманываете?
— Возможно, твои друзья и моя дочь уже мертвы, но если нет, то спасти их может только это письмо.
Эрик опустил глаза и уставился на свои колени, а потом вся его решительность вышла в долгом усталом вздохе.
— Мне нужен пароль и адрес электронной почты, на который ты должен отправить условный сигнал.
Он посидел молча, а потом слова посыпались из его рта Он говорил монотонным голосом, как свидетель, перечисляющий имена перед комитетом сената.
— Zlnplnt.
— Сокращенно от «зеленая планета», — сказал Гаррисон.
Эрик кивнул.
Гаррисон сел за ноутбук и начал загрузку. Модем издавал фантастические звуки, подключаясь к Интернету. Искусственный голос произнес «добро пожаловать», и в этом обращении звучала угроза.
— А адрес?
— [email protected] znet.com.
Зеленая планета. Сохраним планету. Господи. Звучит так, словно детишки играют в шпионов. Их связь с реальным преступлением кажется невообразимой. А с моей девочкой — просто ужасной. Господи, как ситуация могла настолько выйти из-под контроля? Как вообще Габриель смог затесаться в ряды «зеленых»? Что вообще порождает таких людей? Как мы можем залезть в его голову, если его идеи абсолютно чужды нам и кажутся дикими?
Гаррисон ввел адрес, а потом напечатал сообщение «Все пропало».
Я посмотрела на Эрика.
— Еще что-то?
Он покачал головой:
— Нет, только это.
— А как они должны ответить?
Он пожал плечами:
— Я не знаю…
Я кивнула Гаррисону, и он нажал на кнопку «отправить».
— Если они не ответят…
Вопрос так и остался висеть в воздухе, словно Гаррисону не хотелось его заканчивать. Я молча уставилась на экран, пытаясь силой мысли вызвать ответное сообщение. То же ощущение, что и в первый раз, когда Лэйси вернулась домой намного позже условленного времени. Я сидела на диване до трех часов ночи, смотрела в окно и ждала, когда же свет ее фар покажется на дорожке. С каждой минутой я придумывала все новые и новые душераздирающие сценарии, истории о потере невинности. Когда Лэйси вернулась в начале четвертого, то вместо того, чтобы сказать ей, что я ее люблю и боялась, что потеряла ее, я сообщила, что слишком часто сталкиваюсь со всякими ужасами, и посадила ее под домашний арест. Блестящий воспитательный прием. Я просто оттолкнула своего ребенка.
Я посмотрела на часы и начала считать минуты так же, как считала их тогда ночью, когда ждала возвращения Лэйси. Прошло четыре минуты, пять, шесть… семь… десять.
— Как долго… — начал было Гаррисон и осекся. — Не обращайте внимания.
Я отвернулась от компьютера и огляделась. Эрик, сгорбившись, сидел на стуле, повесив голову и потупив взгляд. Он выглядел как старшеклассник, который не может поверить, что только что проиграл в финале соревнований.
Я взяла складной стул и села напротив него.
— Расскажи мне о Лэйси.
Он посмотрел на меня то ли с недоверием, то ли с удивлением.
— Что вы имеете в виду?
Это унизительно спрашивать парня, участвовавшего в похищении моей дочки, что она была за человек, но гордость меня сейчас волновала меньше всего. Мне хотелось знать, что ей нравилось, чего она боялась, что ненавидела, о чем она мечтала. Хотелось узнать все, что я и так должна была знать, но не знала, потому что перестала обращать внимание на жизнь дочки. Да, мне хотелось понять, что за человек моя Лэйси.
— Зачем она это сделала? — спросила я.
На губах Эрика заиграла легкая улыбка.
— Ах, вы об этом… Типа как могла моя доченька сделать что-то настолько… хм, правильное?
Он посмотрел на меня и, не веря своим ушам, покачал головой.
— Господи, как вы можете быть такими тупыми? Неужели вы думаете, что мы делаем то, что делаем, потому что обожаем мир, который вы создали?
Правильно. Задай глупый вопрос двадцатилетнему парню, считающему свою веру единственно праведной, и услышишь правду.
— Да, возможно, я и обманула надежды своей дочери, но зато ты ее предал.
Он посмотрел на меня с вызовом, как в тот момент, когда мы защелкнули на его запястьях наручники.
— Я сделал это, потому что во что-то верил. А у вас какое оправдание?
Я встала.
— Любовь. Слепая любовь — мое оправдание.
Я подошла к Гаррисону, который сидел перед компьютером с закрытыми глазами.
— Возможно, придется отменить парад.
Он открыл глаза, словно очнулся от глубокого сна, и посмотрел на меня через плечо.
— А вы сможете?
— Сомневаюсь. Да, посыл изначально неправильный. Первый признак неприятностей — отказ от многолетней традиции.
— Не говоря уже о миллионах долларов, которые зарабатывает на трансляции телевидение.
— Да, это одна из самых значимых американских традиций.
Казалось, глаза Гаррисона ухватили за хвостик какую-то мысль, витавшую в воздухе.
— А какой участок будет транслировать телевидение?
Я задумалась.
— Первые несколько кварталов.
Вот и ответ. Или, по крайней мере, ответ, который внушает надежду.
— Тогда можно забыть об остальном. Он хочет свое шоу вживую и в цвете.
Гаррисон кивнул.
— Но ты можешь поклясться жизнью своих близких, что именно так все и будет? — спросила я.
— Нет, если он и сам собирается умереть.
— Значит, мы найдем его до начала парада.
— Да, это единственный способ разрешить все сомнения.
И тут компьютер пискнул несколько раз, извещая о том, что получено новое сообщение.
— Кто-то жив, — обрадовался Гаррисон.
В сообщении говорилось: «Насколько пропало?».
Гаррисон вопросительно посмотрел на меня, а я подошла к Эрику.
— Вы оговорили еще какие-то условные сигналы?
Он начал трясти головой, а глаза зло заблестели:
— Вы сказали, что там все мертвы. А они живы. Вы, сволочи, обманули меня.
— Если хочешь, чтобы они не умерли, отвечай на мой вопрос.
— Я больше не буду вам помогать. Идите на фиг!
Я вернулась к Гаррисону.
— Нам нужна какая-то причина, чтобы они сказали нам, где они, — размышлял он.
Я посмотрела на дымовые шашки и емкости с гербицидом, которые Эрик с друзьями планировал использовать, чтобы сорвать парад.
— Напиши: «Просто кранты. Нужно перевезти шашки и гербицид к вам или забыть про парад».
Гаррисон отправил сообщение. Мы подождали тридцать секунд, потом минуту.
— Они обсуждают, что делать, — сказала я.
Прошла еще одна минута, но ответа не последовало.
— Не думаю, что они купятся, — заметил Гаррисон.
— Фигня, вы думаете, что мы кретины? — прошипел Эрик.
Пальцы Гаррисона дрожали над клавиатурой, словно ему не терпелось что-то напечатать.
— Что вы хотите сделать, лейтенант?
— Подтолкнуть их в нужном направлении.
Гаррисон посмотрел на клавиатуру, а потом на Эрика, словно мы вытаскивали мысли у него из заднего кармана. Пальцы Гаррисона напечатали воображаемый ответ в воздухе, а потом остановились, опустились на клавиатуру, и он сочинил новое сообщение: «Блин, мне нужно делать ноги, вы что там, вообще очумели? Куда везти всю эту хрень? Давайте адрес».
— Посылай.
Он нажал на кнопку «отправить», и мы стали ждать ответа.
— Не сработает, — злорадствовал Эрик.
Письма не было.
— Ну, я не знаю, — пожал плечами Гаррисон. — Хотите отправить еще одно сообщение?
Я покачала головой.
— Они или купятся на это или вообще не купятся.
Гаррисон пошарил в кармане рубашки, словно нащупывая пачку сигарет.
— Ты давно бросил?
— Четыре года.
— У меня ушло одиннадцать лет, прежде чем я перестала шарить по карманам в поисках сигарет.
И тут компьютер снова запищал, и мы прильнули к экрану, как будто ждали объявления о выигрышных номерах в лотерею.
«Проследи, чтобы за тобой не было хвоста, и вези все…»
— А вот и адресок, — потирал руки Гаррисон.
Я молила Бога, чтобы это оказалось в Пасадене, иначе придется ставить в известность другие полицейские управления, а это значит, что я не смогу контролировать ситуацию.
— Монте, дом 1472, Пасадена, — сказал Гаррисон. — Мне кажется, я знаю, где это.
Он подошел к карте, развернутой на полу, и нашел нужный нам адрес.
— К северу от 210-й автострады, напротив парка.
— Сволочи, — прошептал Эрик.
Я пошла к двери, вытаскивая мобильник и набирая Чавеса. Он сразу же взял трубку, словно ждал моего звонка.
— Возможно, мы нашли Лэйси. Адрес в Пасадене. Группе захвата приготовиться, но не вторгаться без моего сигнала. Я не думаю, что Лэйси причинят вред.
Я вышла на улицу, освещенную тусклым светом. Вот-вот взойдет солнце. Моросил мелкий дождь. Во влажном воздухе повис сладковатый аромат грейпфрутовых деревьев.
