Джон Трейс - Заговор по-венециански
Тут он переводит взгляд на Тома.
— И что теперь, когда убийца определился? — спрашивает тот.
Вито, Валентина и Монтесано отвечают в один голос:
— Он убьет снова.
Capitolo XXVIII
Атманта
Арнза и Масу только счастливы выполнить задание Ларса. Он взял их к себе совсем недавно и внимания на новичков почти не обращает. И уж тем более не балует поручениями, совсем никакими. И тем паче они рады, что подвернулась возможность забрать у нетсвиса личный должок.
Выждав, пока гигант отец авгура покинет храм и удалится вместе с группой других людей, они незаметно подходят к жрецу.
Арнза, который ростом ниже приятеля, говорит:
— Нетсвис, именем магистрата Песны, приказываем тебе идти с нами.
Тевкр и слова не успевает вымолвить, а его уже берут под руки и выводят через восточные двери.
— Ради чего все это? — вопрошает Тевкр. — К чему такая спешка? Почему я не могу покинуть людей, как подобает жрецу?
Переглянувшись, стражники ухмыляются.
— Нам велено обыскать тебя и применить любую силу, какая потребуется.
Стражи заводят его за храм, и авгур, который даже не думал сопротивляться, чувствует первый укол страха. Свидетелей-то нет.
— Зачем? Зачем меня обыскивать?
Масу дожидается, пока они с напарником отведут жреца в заросли позади храма, и только потом, насмехаясь, заговаривает:
— Ты, наверное, и понятия не имеешь, кто мы такие? А, Нетсвис? — У него изо рта разит несвежим мясом.
Арнза и Масу отпускают Тевкра, и тот спотыкается, оказавшись на свободе. Жрец все вспоминает: узнает и голоса, и даже запахи.
Да ведь это насильники! Те самые, что опорочили его жену.
— Раздевайся, жрец! — Арнза достает меч. — Скидывай одежды, а мы напомним тебе о ране, которую ты нанес мне, и о нашем товарище, которого ты зарубил.
— Не понимаю, о чем вы. Я всего лишь ослепленный жрец. Служитель богов.
— Зато мы знаем, кто и что ты, — говорит Арнза, тыча в Тевкра острием меча и поторапливая его. — Давай скидывай мантию!
Из зарослей доносится какой-то звук.
Стражник подносит лезвие меча к горлу Тевкра и предупреждает:
— Пикни только, и я выпущу из тебя кровь.
Он кивает Масу, чтобы тот посмотрел, что это за шум в подлеске.
Достав как можно тише меч из ножен, здоровяк Масу отправляется в заросли, раздвигая на ходу спутанные ветки. Валежник хрустит у него под ногами.
— Твой друг, — замечает Тевкр в полный голос, — ступает с легкостью слона.
Арнза прижимает меч лезвием к горлу авгура.
— Я же сказал, тихо.
— Боги не велят мне молчать. Они велят говорить.
Стражник надавливает на меч, и лезвие снимает тонкую полоску кожи с шеи Тевкра. Появляется кровь.
— А ты уже не такой смелый, как тогда, когда зарубил Раска и ранил меня. Что скажешь?
Из рощи снова раздается хруст. Арнза оглядывается.
Большего Тетии и не нужно. Подкравшись к Арнзе со спины, она вонзает ему в шею ритуальный нож Тевкра.
Девушка крепко держит орудие убийства. Вжимает его в шею насильника, пока тот извивается, пытаясь от нее отбиться. Вжимает, пока он не валится на землю, захлебываясь собственной кровью.
Затем она устремляется к Тевкру.
— Муж мой, ты цел?
А Тевкр уже на четвереньках, ползет на ощупь к стражу.
— Тетия! Хвала богам, ты пришла. Дай мне меч, тут поблизости второй страж.
Глава 33
Штаб-квартира карабинеров, Венеция
Когда брифинг закончен и все расходятся по рабочим местам, Валентина провожает Тома на выход. Поначалу Том и не видит, что Валентина провожает его не просто из вежливости — она хочет о чем-то спросить. О чем-то личном.
И только когда они покидают здание, спускаются на улицу по ступенькам, срабатывает пасторский рефлекс Тома.
— Валентина, могу ли я чем-то помочь? — спрашивает бывший священник.
Какое-то время Валентина сомневается, не знает, как излить мысли, сводящие ее с ума.
— Не возражаете, если я пройдусь с вами? — спрашивает она наконец. — Хочу проветриться немного.
— Нисколько не возражаю. Напротив, буду рад компании. Заодно проводите меня — я уже возвращался этой дорогой к своему отелю, но в географии я полный профан и потому всегда теряюсь.
Валентина смеется.
— Говорят, Венецию можно узнать, только заплутав в ней.
— Значит, скоро я стану большим ее знатоком.
Они идут и обсуждают работу, поручения, которые Вито распределил между членами группы. Тому предстоит выяснить как можно больше о культах, символике и ритуалах, связанных с печенью. Он шутит, мол, такое досталось ему домашнее задание — по истории, религиоведению и биологии, однако Валентина лишь вежливо улыбается. На большее она пока не способна.
Небо тусклое, сплошь в серых облаках, которые Том про себя называет старушечьими. Как раз в тон настроению лейтенанта. Миновав еще несколько мостов, он решается подойти ближе к теме, которая тревожит ее.
— Валентина, я восхищаюсь вашей силой. Тем, как вы преданно исполняете профессиональный долг даже после гибели кузена. Мне самому едва ли под силу представить всю тяжесть вашего горя.
Валентина застенчиво опускает взгляд.
— Grazie. Работа лечит. Помогает забыться, уйти от тягостных мыслей об Антонио.
Том прекрасно ее понимает. Слишком часто он видел осиротевших прихожан.
— Чем ближе похороны, тем сильнее боль. Возможно, вы и сейчас переживаете смятение или даже гнев?
Валентина проводит рукой по волосам.
— Всё вместе.
— Это естественно, это часть переживания. Когда теряешь близкого человека, горе накрывает с головой, сводит с ума. И смирение наступает не скоро.
Валентина коротко улыбается.
— Это как осваиваться в незнакомом городе? Вроде Венеции?
Улыбка появляется на лице Тома.
— Рад, что вы не утратили чувство юмора. — Пройдя в молчании несколько шагов, он обращает на Валентину теплый взгляд. — Я правда верю, что порой необходимо заплутать, прежде чем найти себя нового. Особенно это справедливо, когда теряешь человека, который занимал не последнее место в твоей жизни.
Валентина смотрит в ответ на Тома, и на сей раз в глазах у нее ни капли юмора.
— Что происходит, когда мы умираем? — спрашивает она, прищурившись (отчасти злобно). — В смысле, умираем — и все? Превращаемся в прах? Тлен к тлену и так далее?
Том останавливается. Этот вопрос ему задавали не единожды.
— Я не верю, что могилой все и заканчивается, — говорит Том. — Есть нечто большее.
— Большее? Что — большее?
— Жизнь, большая, нежели наше бренное существование. — Он смотрит прямо в глаза лейтенанту. — Верю, что наши души живут и после того, как мы умираем.
До недавнего времени Валентина рассмеялась бы над такими словами. Но только не сейчас, не после гибели Антонио.
— Надеюсь, вы правы, — говорит она Тому. — Хотя и не знаю толком, что такое душа, есть ли она у меня и куда она отправится после моей смерти.
Ей больно произносить само слово «смерть». Его она употребляла каждый день, как пришла работать в полицию, но только теперь осознала истинное значение.
Том берет ее за руку.
— Поверьте, у вас есть душа. У Антонио — хотя я и не знал его — она тоже была. И очень добрая.
Валентина чувствует, что сейчас расплачется.
— Я его так любила. Он был мне не просто кузеном — лучшим другом, старшим братом, о котором я мечтала. — И вот они, слезы. — Черт!
Валентина роется в кармане в поисках салфетки.
Том обнимает девушку. У нее за плечом он видит место, где нашли труп Моники Видич. Том поглаживает Валентину по плечу, чтобы успокоить ее.
— Все наладится. Потребуется время, но боль пройдет.
Валентина мягко отстраняется от него.
— Простите. Обычно я таким не делюсь ни с кем.
— Вам не за что извиняться.
В кармане у Валентины бибикает сотовый, сообщая о пропущенном звонке. Достав мобильник, она видит, что звонил Карвальо.
— Мне все кругом напоминает об Антонио. Достаю телефон из кармана, и кажется, что это эсэмэс от Антонио — он ведь всегда просил об одолжениях или еще о чем-то. Хочу позвонить кому-нибудь — и вижу его имя в самом начале списка контактов. Все никак не могу заставить себя удалить его номер из телефонной книги. — Она качает головой. — А дома на автоответчике записаны его голосовые сообщения.
— Все хорошо. Просто еще не пришло время вам его забывать.
— Когда же оно придет?
Том снова ее обнимает.
— Трудно сказать. Может, после похорон. Сами поймете, когда настанет момент двигаться дальше. Пока же вам надо устоять на ногах. Ступайте медленно, шаг за шагом.
Валентина смотрит Тому за спину, поверх его плеча.
