Валери Стиверс - Кровь нынче в моде
Ее опухшие глаза раскрываются от испуга.
— Да. А вы кто?
— Я здесь работаю. Познакомилась с Беверли совсем недавно. Мне очень, очень жаль.
Открывается лифт, следующий вниз.
— Спасибо, — механически отвечает она, входя в него.
Я следую за ней.
— Ты меня не поняла, Кейт, — слышу я вдогонку голос Феликса.
Когда закрываются двери, я шепчу:
— На прошлой неделе Беверли сообщила мне о некоторых вещах, о которых, может быть, вам следует знать.
Хотя я в этом сильно сомневаюсь — вряд ли она пойдет в полицию заявлять, что ее сестра заранее знала, что будет убита вампирами.
Женщина хватает меня за руку. Слезы льются у нее из глаз.
— Проводите меня до машины, — просит она дрожащим голосом. — Мне трудно говорить здесь.
Я снова выныриваю на задыхающуюся от жары улицу, беспокоясь, как бы кто-нибудь не увидел меня вместе с сестрой Беверли. К счастью, она припарковалась в гараже недалеко от «Олдем». Я следую за ней по пандусу.
— Так вы дружили с Беверли? — говорит она. — У меня сложилось впечатление, что у нее не было друзей на работе.
— Да уж, — с сочувствием вздыхаю я. — Коллективчик еще тот. Нас с Беверли как раз и объединила эта тема на вечеринке на прошлой неделе. Кстати, меня зовут Кейт. Она подает мне руку, мягкую и теплую:
— Линда. Вы не относитесь к высшему обществу, как все остальные здесь? — спрашивает она.
— Нет. Мой отец производит и продает футболки, чтобы заработать на кусок хлеба.
— Они и в самом деле такие порочные, как считала Беверли? — спрашивает она.
— Я здесь недавно, — увиливаю я. — Ау Беверли были некоторые… теории насчет ее коллег. Она не говорила вам об этом?
— Говорила.
Я не хочу первой произносить слово на букву «в». Кажется, Линда понимает причины моей нерешительности.
— Она считала, что некоторые из сотрудников и прежде всего главный редактор — вампиры. Настоящие вампиры, а не какие-то там редакционные кровопийцы. — Линда горько улыбается. — Она обладала самым богатым воображением в нашей семье. Была немного «с приветом», но очень добрая. — Ее глаза снова наполняются слезами.
Наверное, она действительно была доброй и милой, когда не напивалась, не злилась и не опасалась за свою жизнь.
— Мне она говорила то же самое. Вы верите в это?
— Конечно, нет, — отвечает Линда. — Хотя теперь…
— Вот и я тоже. Извините, если это будет слишком для вас, но как раз в тот вечер, когда мы познакомились, Беверли боялась, что может произойти нечто подобное.
Линда пару раз глубоко вздыхает. Интересно, как держатся ее родители и остальные члены семьи Беверли…
— Я ей не поверила, — шепчу я.
— Никто не верил, — замечает Линда. — Беверли месяцами несла эту чушь. Ей казалось, что «они» следят за ней, преследуют ее. А мы думали, что она шутит. Я бы и сейчас продолжала так считать, если бы не обнаружила вот это. — Линда шарит в своей сумке и вынимает сотовый телефон.
Меня охватывает ужас — я догадываюсь, что она сейчас скажет. — Она получала странные сообщения.
Мои руки трясутся, когда я беру телефон и открываю первое сообщение: «Лучше приведи себя в порядок. Внизу тебя ждет компания. — Н.».
Дрожа от страха, читаю следующее: «Поздравляю, ты в списке! Чтобы поприсутствовать на такой вечеринке, не жалко и жизнь отдать. — Н.».
И последнее: «Доброй ночи. Чур, не спать. Не давай себя кусать. — Н.».
— Хочу разобрать ее рабочий стол, — говорит Линда, может, еще что-нибудь найду.
— А что уже нашли?
— Справочник для писателей и редакторов, словарь и коробку красных карандашей. Но это не похоже на Беверли — в ее комнате никогда не бывало такого порядка. Дома ее ящики были забиты чесноком, а память компьютера — оккультными веб-страницами. Мы евреи, но она повесила на дверь своей спальни распятие.
Взять на заметку: купить распятие!
— Вы знаете веб-сайт «Наблюдатель»? — спрашивает Линда. — Беверли увлекалась им. Не говорите никому, но она была одним из их информаторов.
Я подумала: «Наблюдатель» — «Н.». Это, должно быть, они.
Бедняжка вычислила их быстрее, чем я.
— В воскресенье она была одна?
— Да Вечером у нее должно было быть свидание. И она хотела купить себе новый топ. Возможно, думала, что при свете дня ей ничего не грозит.
Мы стоим рядом с ее «хондой» с пенсильванскими номерами и парковочным талоном Филадельфии на заднем стекле. Линда ушла в свои мысли.
— Знаете, — говорю я Линде, — она сказала мне, что если с ней что-то случится, мы должны искать следы укусов — на шее, запястьях или других местах, где проходят крупные кровеносные сосуды. Они могут выглядеть как подсохшие белые болячки.
Линда сильно бледнеет.
— Боже мой, — шепчу я. — На ней они есть?
— На шее и на запястье.
— Что сказал врач… или судебно-медицинский эксперт?
— Ее привезли в больницу, несмотря на то, что она уже была мертва. — Очень тихо говорит она. — Врач сказал, что у нее сердечный приступ.
— Вы указывали врачу на эти следы?
— Если бы эти отметины были существенны, разве врач не заметил бы их сам?
— Иногда врачи кое-что пропускают, если это, с их точки зрения, не вписывается в картину произошедшего. Вам надо потребовать провести вскрытие. Вы должны обратиться в полицию.
— И что я должна сказать им? — говорит Линда.
— Я могу написать вам, на что должны обратить внимание врачи. Вам придется устроить скандал, но вы должны сделать это.
Линда качает головой:
— Не уверена, что это хорошая идея. В Филадельфии у меня двое детей и муж. Я не хочу влезать в то, во что впуталась Беверли.
— Но вы должны сделать это. Именно вы!
Она нажимает кнопку на брелоке, и ее автомобиль с писком оживает, включая фары и отпирая дверные замки.
— Было приятно познакомиться с вами, Кейт, — говорит она. — Я рада, что вы были добры к Беверли. Но давайте поставим на этом деле точку. Я не могу подвергать опасности свою семью.
— Но послушайте, а если они опять нападут?
— Вам известно мое отношение к этому, — говорит она, захлопывая дверцу автомашины у меня перед носом.
Я вжимаюсь в стену рядом с автомобилем, когда он, ревя мотором, срывается с места. В моем кармане пищит телефон. Я вынимаю его и читаю:
«Что сказала сестренка? — Н.».
Господи Иисусе! Неужели эти блоггеры следят за каждым моим движением? Кто видел, что я вышла вместе с сестрой Беверли, кроме Феликса? Феликс? Возможно, он не вампир, а блоггер. Кто бы ни был этот Н., он опасен. В гневе я пишу ответ:
«Ты знал. Почему же ты не помог?»
Ответ приходит немедленно: «Не в моей компетенции. К.К.».
Я: «Человек погиб!!! Ты мог бы предотвратить это».
Н.: «Ох, К., я не делаю новости, я их сообщаю».
Я: «Ты не настоящий журналист, ты продажный писака».
Н.: «Ты хочешь обидеть меня, да?».
Я: «Я хочу, чтобы ты поступал по совести».
Отослав эту наивную фразу, я ожидаю очередного снарка[27] от Н. Однако, как ни странно, он/она/оно молчит.
— Ты отсутствовала целую вечность, — замечает Рэйчел, когда я, совершенно выбитая из колеи, возвращаюсь к своему рабочему столу. — Как твой ПМС? И почему от тебя пахнет чесноком?
— Народное средство от головной боли, — отвечаю я — Попробуй. Положи зубчик в ящик своего стола.
— Нет, спасибо, дорогая, — отказывается Нина.
— Это теперь модно? — спрашивает Рэйчел, брезгливо беря один зубчик.
Мне хочется, чтобы мы доверяли друг другу. После совместного похода в кафетерий стало ясно, что они тоже что-то подозревают. Но я не буду подвергать их опасности. Прикусив язык, открываю файл «Чистая одежда» и, сосредоточившись на статье, пытаюсь привести в порядок свои истрепанные нервы.
Мой первый телефонный звонок в одну из компаний, производящих полотняные изделия, по поводу «моего романса без химикатов» оказывается успешным. Трубку берет ее владелец (должно быть, это небольшая компания). И вот уже телефонная трубка зажата между моим плечом и ухом, и я печатаю так быстро, как только могу. Этот парень — кладезь информации. Он готов и в дальнейшем отвечать на мои звонки. Стараясь отвлечься от тревожных мыслей, я с головой погружаюсь в работу.
В девятнадцать тридцать Рэйчел включает и выключает свет.
— Закругляйся, Кейт, — говорит она. — Мы, конечно, не приглашены на вручение «обувных» наград в «Луи Вуиттон», но есть еще пара интересных мероприятий, правда, пониже рангом, сегодня вечером. Ты не хочешь пойти? — спрашивает она раздраженно.
Мне боязно оставаться одной в офисе. Но и развлекаться на вечеринке в толпе вампиров у меня тоже нет настроения.
— Спасибо, но я не пойду, — отказываюсь я. — Мне надо закончить статью и оставить ее на столе у Лиллиан уже сегодня.
